Читаем без скачивания Сочинения — Том I - Евгений Тарле

Замечательна та ligne de conduite, от которой Парнель не отступал до самой могилы: чем более ожесточался враг, тем активнее и яростнее становилась оппозиция ирландского лидера. Он раз навсегда отказался понимать и принимать в соображение ту круговую поруку, которая как-то невольно установилась в английском парламенте относительно ирландской партии: когда заговаривали о Феникс-парке, он предлагал разыскать убийц Кавендиша и Борка и с ними поговорить обо всем, касающемся этого дела, а тона своего не думал понижать и от требований своих не собирался отступать только потому, что и он стоит за Ирландию, и фении борются за нее. Конфузиться и извиняться за кого бы то ни было не входило в программу поведения у Парнеля. Ведя себя так в парламенте, он по приезде в Ирландию, медлил высказаться. А время стояло тяжелое: новый билль о предупреждении преступлений вошел в силу и давал уже себя чувствовать; с весны началась длинная вереница аграрных преступлений. Убийства и поджоги, нападения и выстрелы из-за угла не давали покоя. 17 августа (1882 г.), т. е. как раз когда кончалась сессия парламента, в Ирландии было убито семейство Джонс, состоявшее из 6 человек [105]. Они были убиты потому, что знали виновников несколько раньте происшедшего убийства двух судей, и фении боялись, что Джонсы их выдадут. Таким образом, одно убийство влекло за собой другое, и конца этому не предвиделось. На террор правительство отвечало казнями; убийства и виселицы и снова убийства — вот какие факты доминировали [106] в ирландской общественной жизни в те дни, когда Парнель явился в Ирландию осенью 1882 г.

Он сразу постарался перевести испуганное и мятущееся общество на свою точку зрения: легальной оппозиции не приходится отвечать за фенианство, и требования гомруля и земельных реформ нужно заявить громко и открыто, не стесняясь тем, что и фении хотят этих двух вещей. Все заботы его были направлены на то, чтобы снова создать лигу для борьбы за аграрную реформу наподобие закрытой Форстером в 1881 г. «земельной лиги» [107]. Помимо давившего Ирландию кошмара борьбы между фениями и правительством, огромному большинству ирландских фермеров приходилось испытывать произвол со стороны лендлордов. Многие лендлорды злоупотребляли обостренностью политических отношений и позволяли себе самые беззаконные выходки относительно фермеров; если же последние делали даже самую слабую попытку протеста, лендлорды, не теряя времени, требовали полицию и войска.

Поэтому когда ирландцы увидели после полугодовой разлуки дорогого им человека и когда он на митингах и сходках своим уверенным и спокойным голосом стал говорить, что незачем себя запугивать, что за фенианство только сами фении ответственны и никто больше, что, наконец, надо основать новую лигу для борьбы с лендлордами, когда опять начались разъезды его по стране, население снова ответило ему тем же взрывом энтузиазма и любви, как и в 1880 г., и опять слова «ирландский король» в саркастических кавычках стали украшать столбцы английских газет. От слов Парнель быстро приступил к делу. 17 октября в Дублине состоялось собрание [108]; на нем сначала парнелиты громили тех ирландских членов парламента, которые все время не решались принять участие в обструкции, а затем Парнель еще раз подверг самой разрушительной критике «земельный билль» Гладстона.

Решено было основать ирландскую национальную лигу, которая бы поставила своей задачей, во-первых, достижение национального самоуправления и, во-вторых, коренную реформу земельных отношений (т. е. обязательного перехода арендуемых участков в руки арендаторов), в-третьих, широкое местное самоуправление, в-четвертых, расширение избирательного права в Ирландии (пока еще приходится посылать депутатов в английскую палату) и, в-пятых, поощрение и развитие труда и промышленности в Ирландии. Нужно заметить, что раздавались в собрании также голоса в пользу национализации земли; Парнель, социально-экономические воззрения которого никогда не получили вполне определенной формулировки, склонялся к мысли сделать из Ирландии страну мелких собственников. Это мнение восторжествовало [109].

Прежде всего опять-таки нужно было собрать деньги для «национальной лиги»; когда зарождалась земельная лига, Парнель поехал собирать деньги в Америку, но теперь времена были слишком бурные, чтоб ирландский лидер мог отлучиться из своей страны. Он ограничился воззванием к американскому народу и к американским ирландцам, и деньги полились оттуда. Агитация ирландской «национальной лиги» длилась всю осень и зиму 1882/83 г. Лорд-наместник (Спенсер) и его помощник (Тревелиян), имея в руках такое страшное орудие, как билль о предупреждении преступлений, употребляли все усилия, чтобы положить конец деятельности лиги [110]. Но со времени приезда Парнеля атмосфера бодрости и надежды охватывала все шире и шире ирландское общество, и запугать его было трудно. Борьба локализовалась именно так, как хотел Парнель: происходило единоборство только между местной администрацией и фениями, а вся масса ирландского народа, имея право и возможность открыто поддерживать легальных деятелей гомруля и аграрной реформы, делала именно то дело, которое было для новой лиги прямо необходимо.

Белый и красный террор усиливались, питая и поддерживая друг друга. Особенную тревогу в правительственных кругах возбуждало новое направление революционной мысли: фении стали чаще и чаще говорить о своем органе, издававшемся в Америке [111], что они намерены перенести борьбу в самую Англию. При таких зловещих предзнаменованиях Великобритания встретила 1883 год. В январе, наконец, полиция арестовала одного из лиц, принимавших участие в убийство Борка и Кавендиша. Этот человек, Кери, рассказал, что фении наметили еще ряд жертв, между прочим Форстера, бывшего наместника. Не успела публика прийти в себя от этих откровений, как в Глазго был произведен фениями динамитный взрыв. Сравнительно более мелкие преступления уже не обращали на себя внимания общества. Динамитные взрывы около правительственных мест и покушения на должностных лиц усилили строгости в Англии, но фенианство не сдавалось. В парламенте с самым явным недоброжелательством продолжали относиться к парнелитам, и, как всегда в таких случаях, Парнель чувствовал себя, по-видимому, особенно хорошо и обнаруживал все признаки непоколебимой самоуверенности. 22 февраля (1883 г.) в палате общин обсуждался проект адреса в ответ на тронную речь, открывшую сессию, и Форстер счел этот случай удобным, чтобы изложить свои воззрения на состояние страны, в которой он был когда-то наместником.