Читаем без скачивания Форпост. Найди и убей - Андрей Валерьев

Во-первых, ночью было действительно намного легче дышать, и чувствовал он себя заметно лучше. Во-вторых, сильно сокращалось общение с Алиной и другими жильцами лагеря. Видеть щебечущую и порхающую вокруг него жену было, мягко говоря, неприятно. А в-третьих… можно просто посидеть и подумать, глядя на языки пламени. И побыть наедине с самим собой и своими мыслями.

«Поздравляю вас, Иван Андреевич, — внутренний голос был полон сарказма. — Вот вы и рогаты! Тьфу! Ни хера не понимаю я в этой бабе. Не почудилось же мне это? Или почудилось? Блин. Не знаю».

Алина снова вела себя абсолютно естественно, заботясь о муже и всячески показывая ему свою любовь. Иван порой впадал в ступор. ТАК бутафорить было нельзя — любой наблюдатель мог бы поклясться всеми святыми, что эта женщина безумно любит этого мужчину! Это было невозможно. Мозги плавились и «зависали». Алина списывала это на рецидивы болезни, на глазах ее немедленно наворачивались слезы, и она начинала заботиться об Иване в два раза активнее. Что, конечно, приводило его к еще большему ступору и к очередной женской истерике. Иван, глядя на свою «благоверную», охреневал, не понимая, как себя вести с ней дальше.

Через месяц после начала болезни Маляренко почувствовал себя совсем хорошо. Грудь не болела, да и голова перестала кружиться. Исчезла и одышка. Единственное, что пока смущало Ваню, — это быстрая усталость, но, тут мужчина усмехнулся, слава богу, пока есть кому о нем позаботиться, и силы точно вернутся. А там…

К столу, на ужин, подошел Володя, и Иван привычно натянул на лицо приветливую улыбку.

— Как охота, босс?

Романов погрозил ему пальцем, не иронизируй, мол.

— Нормалёк. Этих куриц тут — прорва! Мяса столько впрок заготовили — просто страшно становится. Кто его будет есть?

— От Звонарева новости были?

Романов помрачнел:

— Нет. Никто не приходил. А сам я туда — ни ногой. Сам понимаешь. Боюсь — сорвусь еще.

Алина подала к столу тарелки, и Иван обратил внимание на отсутствие Маши.

— А…

— Заболела. — Володя резво зачерпнул ложкой суп, давая понять, что эту тему он обсуждать не желает.

— Понятно. Маша! — Иван повысил голос. — Выздоравливай!

Женщина не ответила. Краем глаза Маляренко успел заметить, как сморщила нос Алина.

«Мля. Нет, не привиделось».

— Ну что? Какие планы на завтра?

— Да думаю пойти Ваньку починить, — Романов старательно делал вид, что все нормально. — Алину со мной отпустишь? Одному неудобно, а вдвоем за пару часов справимся.

«Ну-ну, ну-ну…»

— Без проблем.

Алина, не глядя на мужиков, возилась у очага.

— Помогу, конечно. Пока ты спишь, Маша подежурит.

«Не надорвись, сука!»

Иван проводил взглядом жену, скрывшуюся в палатке. Смотрелась она очень привлекательно — стройная загорелая фигурка и минимум одежды.

«Хороша».

— Да-да. И тебе спокойной ночи, любимая.

«Млядь».

В Машкино дежурство Иван не спал. Проворочавшись после плотного завтрака с полчаса, Маляренко выполз под палящее, несмотря на утро, солнышко. Маша, отвернувшись к очагу, ломала и подкладывала в огонь веточки.

— Доброе утро! — Ваня включил свой самый придурковатый вид и уселся напротив женщины.

— Доброе. — На красивом лице Марии красовался свежий фонарь.

— Ого! Что это?

Маша снисходительно опустила голову и полным пренебрежения взглядом посмотрела на Маляренко. Мысленно Иван скрипнул зубами.

«Сука».

Уничижительно-мудрых взглядов от красивых и умных женщин он не переносил. Сначала бедный студент, а впоследствии не менее бедный менеджер по продажам, И. А. Маляренко всегда комплексовал от того, что женщины махом просчитывали его «не крутость» и вели себя так, будто он был пустым местом. Ваня терялся, замолкал и старался больше такой женщине на глаза не попадаться.

Нынешний Иван был уже другим человеком. Согнав придурочное непонимание со своего лица, он расслабленно кивнул в сторону Ваньки:

— И давно это у них?

Маша медленно выпрямилась и хищно улыбнулась:

— Ты знаешь?

Иван потянулся, окинул нарочито плотоядным взглядом смуглое тело Марии и кивнул.

— Ага, — голос его был крайне ленив и пофигистичен. — Знаю, но не все. Расскажи?

— Просила я вас по-хорошему — убейте его. А ты его пожалел. — Машка зло прищурилась.

«Сам знаю, что дурак, но тебя, милочка, это не касается…»

— Знаю, Машенька, — Иван вздохнул. — Чего уж теперь-то. Рассказывай.

Картина была, что называется, маслом. Прежде всего, Маша, сбросившая с себя маску суки и превратившаяся в обычную усталую и растерянную девчонку, заявила, что Алина, без сомнения, «вас, дядя Ваня», любит. И что Алина еще при переезде жалилась ей, что уже несколько месяцев никак не может забеременеть, хотя и очень старается, и что, по-видимому, все дело в здоровье Ивана.

На этом месте в пустой душе Ивана заскреблись кошки. Про детей он никогда не задумывался, но сам факт того, что он в чем-то ущербен, был очень неприятным. Маляренко посмотрел на негнущиеся пальцы.

«М-да…»

А потом, сразу по приезде на новое место, окончательно сдвинувшаяся на этом вопросе баба пристала к Володьке с просьбой посодействовать ей в этом деле. Уж очень Алине хотелось порадовать мужа сыном.

На этом месте рассказа Марии Иван помотал головой и сделал «бррррр».

Маша очень понимающе усмехнулась.

Процесс зачатия оказался настолько приятным, что парочка немного увлеклась. И Маша, поначалу, как минимум, не возражавшая против этого эксперимента, поняла, что ее отставка не за горами. Романова она никогда не любила, но особого выбора здесь не было. Юрка, с которым она жила, сгинул на охоте.

Тут Маша хлюпнула носом. Впрочем, через секунду женщина полностью контролировала свои эмоции.

— И в итоге у меня фонарь, и я снова писаю кровью, — увидав непонимающий взгляд Маляренко, она добавила: — Когда по вашему приказу меня… «объезжали» — полтора месяца ссала красным. Ребенка мне выбил.

Иван сначала остолбенел, а затем молча схватился за голову.

— Он не знает об этом. Срок совсем небольшим был. Может, оно и к лучшему — кому я тут нужна?

Мария встряхнулась и снова превратилась в ледяную королеву.

— А насчет того, любит ли тебя Алина сейчас… не знаю, не знаю. Ха! Два раза ха. Ты же, Ваня, — просто старый!

И бывшая секретарша, изящно покачивая бедрами, удалилась.

«Оть, суууука!» — подумал Ваня с восхищением.

Долгий, суетный день подходил к концу. Володя в глубокой задумчивости, не торопясь, переворачивал палочки шашлыка. Аромат, раздающийся вокруг, заставлял страшно нервничать Бима, опасавшегося, что ему может не хватить такой вкуснятины. Романов шикнул на пса и повернулся к мангалу. Мангал был хорош. Пусть маленький, пусть самодельный, но как сложен-то! Маляренко постарался на славу. Запах готовящегося на огне мяса настраивал на благодушный лад.

— Э-эх, а жизнь-то налаживается.

Впрочем, вздох у Вовы вышел совсем невеселым. Эту бодягу с Алиной пора было заканчивать. Конечно, она женщина опытная и умелая. Маша, при всех ее внешних достоинствах, в постели по сравнению с Алькой — просто бревно. Но все равно — надо заканчивать. Иван далеко не дурак, а связываться с ним, если догадается, — себе дороже.

«Ну, допустим, валю я его. Так эта сучонка его же на самом-то деле любит! Или нет? Хрен ее поймешь. А если она меня следующей ночью — того… Да и Машка меня ненавидит. Куда ни кинь — всюду клин. Ладно. Решено. Завязываю с Алиной и постараюсь помириться с Машей. Да и Иван мне нужен. Нужен. Очень нужен».

Романов глухо матюкнулся, сжал челюсти и, уставившись в одну точку, усиленно замахал пучком веток над шашлыком.

— Ах! Вкуснотищща! — Иван, боясь обжечься, не откусывал мясо прямо с шампура, а аккуратно срезал кусочки громадным дедовым тесаком и отправлял их себе в рот.

— Осторожней, дурак! Язык обрежешь! — Алина обеспокоенно смотрела на мужа, но тот только блаженно щурился и усиленно жевал нежное мясо.

— Винца бы, соусу — и все! Жизнь — удалась! — Настроение Вани было по-настоящему хорошим. Черт-те знает почему — никаких мыслей насчет того, как быть дальше, у него не было вообще. Только приятная звенящая пустота и легкий ветер в голове.

— Как самочу, Вань? — Романов тоже терзал шашлык. — Сходим завтра?.. — Он подмигнул и показал шампуром на степь. — А то я без тебя как-то не решался.

Ваня согласно гукнул и отправил в рот очередной кусок.

— Дауай! — Мясо было очень горючим.

Алина, глядя на мужа, счастливо рассмеялась. Выпучив глаза и усиленно вентилируя рот холодным воздухом, тот попытался улыбнуться в ответ.

Когда в обед Алина и Владимир вернулись с «ремонта», то очень удивились, застав Ивана бодрствующим. Иван, снова натянувший маску веселого простачка, вскочил и, схватив жену за руку, потянул ее к палатке, жарко нашептывая на ушко всякие глупости. Задорный блеск в глазах Алины разом померк и сменился растерянностью, а румянец — бледностью. Иван сделал вид, что не заметил, как посерело загорелое лицо жены. Тогда, придумав какую-то околесицу, она впервые за все время их знакомства отказала ему в близости. Алина до сих пор не верила в то, что смогла вывернуться. Ноги ее все еще дрожали, и она нервно смеялась, глядя, как, обжигаясь, ест шашлык ее Ванечка. Всякий раз при мысли о том, что могла так глупо все разрушить, Алину охватывал ужас. Живот начинал болеть, а колени — трястись. Мысль зачать ребенка с помощью Володи казалась ей самой идиотской в ее никчемной жизни! Что за дура! Дура! Дура! Никогда больше! С этим Романовым сегодня же все закончится! Все! Уфффф…