Читаем без скачивания Пепельные люди - Александр Конторович

– Что там ещё не так?

– Неуютно.

– А поконкретнее можно?

– Знаешь, – он барабанит пальцами по подлокотнику, – пока я там ползал да смотрел… ощущение такое было, что и на меня кто-то глядит. Помнишь, тогда у моста? Ну, где этот твой Сценарист, вылез?

– А то ж! Такое, пожалуй, забудешь!

– Вот! Так в этот раз я похожее ощущение испытал. Короче, не один я там шарился. Кто-то ещё рядом есть. И дядя этот – тот ещё фрукт!

– Он к домам этим отношение имеет?

– Не знаю… не уверен. Такое впечатление, что мы с ним там одним делом занимались. То есть за домами этими смотрели. Только я ползал, а он на одном месте сидел. Неприятное, знаешь ли, ощущение, когда тебе в затылок ствол глядит. Вот я и ушёл.

– Час от часу не легче! Нам ехать надо, люди ждут! А мы около какой-то кучки домов отираемся! Попа спрашивал, он про это место чего говорил?

– Спрашивал. Когда он тут проезжал, то здесь всё брошено было.

– Ладно! – встаю на ноги и потягиваюсь, хрустнули суставы. – Надо ехать туда, поговорим.

– Я бы так не спешил…

– Отчего же?

Вместо ответа Рогозин вытаскивает из кармана разгрузки какую-то тряпку, разворачивает.

Это обыкновенный женский бюстгальтер. Грязный и помятый. С левой стороны он покрыт темными пятнами. Кровь?

Присаживаюсь на корточки, чтобы лучше рассмотреть.

– Хозяйку ножом били, – говорит Потеряшка. – Видишь, слева порез? Туда удар и пришёл.

– Где взял?

– В лесу место есть. От КПМа недалеко. Туда дорожка утоптанная ведёт. И земля там рыхлая, копали что-то или, наоборот, закапывали. Там я его и нашёл, на ветке висел…

Так… весело.

Осматриваю бюстгальтер. Что тут можно сказать?

– Смотри сюда, – приподнимаю одну лямку.– Вещь неплохая, можно сказать, дорогая. Не наша, это я точно сказать могу. Стало быть, и хозяйка его явно не коров доила в ближайшей деревне.

– Согласен.

– Пошли дальше. Бабы – они всякие бывают. Не все из них однозначно хорошие и добрые.

– Так…

– Вполне могу допустить, что хозяйка именно к подобным персонажам и относилась. И шлепнули её, может быть, вполне заслуженно. Опять же – бельё дорогое, стало быть, и хозяйка не из простых деревенских баб. А среди таких людей отчего-то мерзавцев много больше, чем среди простонародья. Уж и не знаю, отчего это, но тем не менее… Может такое быть?

– Вполне.

– Только вот утык тут есть! Если бы грохнули такую мадам, допустим, что и за дело, то уж, наверное, не ножом бы резали, так ведь?

– Согласен, – Потеряшка с интересом слушает мои рассуждения.

– Вот эта тонкость меня и озадачивает. Твои соображения по этому вопросу?

– М-м-м… да, в принципе, похоже… Резать не стали бы, это точно.

– Яма там большая?

– Ну… пять на десять метров. Где-то так.

– И сколько же народу там лежит?

Наш разговор прерывает ворвавшийся с улицы боец. Этот парень из шахтеров, я его помню ещё по лагерю. Сейчас он взволнован, запыхался, видно, что к нам несся, сломя голову.

– Товарищ майор!

– В чём дело?

– Автомобиль!

– Что?

– Пост у дороги сообщил – к нам едет автомобиль!

– Один? Какой?

– Буханка. Сколько народу, понять трудно, все внутри сидят.

– Он именно к нам едет?

– Нет. Сначала просто по дороге двигался, а вот как наши следы заметил, тогда уже и сюда свернул.

– Патруль? – смотрю на Потеряшку.

– Точно. У разрушенного моста следы разворота были. Они, надо полагать, туда доезжали и назад отправлялись.

– По карте судя, к этому месту не только от моста приехать можно. Там ведь и ещё какие-то стежки-дорожки есть.

– Есть, а как не быть? Деревеньки же здесь присутствуют. Не только эти староверы, что рядом с ракетчиками живут.

– Добро… Готовь народ, будем гостей встречать.

Вот и разрешился вопрос сам собой. Надо полагать, едут к нам нынешние обитатели КПМа. Ну, что ж, посмотрим, что за народ такой в этом месте окопался. Чем-то ведь они здесь живут и кормятся? Огородов Потеряшка не нашёл, стало быть, другой источник пропитания у них есть. И находится он, скорее всего, не здесь. На КПМе стоит несколько домов, у пулемётов тоже кто-то постоянно сидит. Как ни прикидывай, а десятка три человек точно для этой цели иметь надобно. Да ещё патруль. Тоже ведь не меньше пяти-шести человек нужно. А такую прорву мужиков надобно кормить. Да не абы как, а серьёзно. Иначе они тут наработают…

Прикинем дальше.

Поп сидел у бандюганов в заточении больше месяца. Да и с нами проваландался почти три недели. Ну, может быть, поменьше чуток. Ладно, не суть. Когда он здесь проезжал? Месяца два назад? Так? Похоже… И здесь ещё ничего не было. За такое короткое время построить здесь дома, укрепления соорудить… Сил прилично потребуется.

Вывод?

Недавно здесь эти ребятки сидят.

А ещё что?

Три десятка автомашин. Разных.

Были бы они однотипные, можно подумать о том, что это автопарк какого-то хозяйства, воинской части, например. Возможно такое? Вполне.

Но они разные.

О чём это говорит?

Здесь относительно оживлённый перекрёсток.

По нынешним временам, даже одиночная поездка куда бы то ни было – вещь неординарная. Хотя бы и потому, что бензин тоже где-то нужно взять. А где?

Ну, хорошо, предположим, что топливо нашлось. У кого-то рояль в кустах, а у кого-то и цистерна с бензином.

Ладно, заправился такой хозяин предприимчивый и поехал… Куда и зачем? В гости?

Три раза 'ха'!

Время ноне не то, чтобы просто так по гостям разъезжать. Если уж кто куда и собрался, то причины для этого должны быть весьма серьёзными.

Так. С этим решили.

А какие теперь могут быть серьезные причины?

Что сейчас людям нужно?

А чего у них нет?

У них – это где? В деревнях, надо полагать. Ибо городов тут всего два. К нам никто не приезжал с этой стороны, я это точно знал. Да и затруднительно было бы это сделать – мосты-то ведь, того…

Стоп…

Мосты…

Ладно, ближний мост провалился, веса машины не выдержал. А дальний? Он-то, между прочим, сгорел! Не сам же по себе?

Что остаётся?

Печора, больше некуда.

– Женя, – оборачиваюсь я к водителю моего 'Мамонта'. Он уже залез назад в машину и сидит на своем месте, играясь рукоятками управления пулемётом. – Вызови по рации 'Орешник'. Если ответят, поинтересуйся у них, ездил ли кто-нибудь в нашу сторону. И если ездил, то что рассказывал? Может быть, отсюда кто наведывался?

Он кивает и начинает что-то бубнить в микрофон. Абонент выходит на связь не сразу, так что я успеваю прикинуть ещё несколько возможных вариантов развития событий. И все они мне не нравятся.

– Нет, Сергей Николаевич, – поворачивается ко мне Женька, – никто сюда не ездил. Одна машина ушла, да так и не вернулась. Больше никого не посылали, машин у них и так мало. И отсюда никто не приезжал.

– А что за машина? Спроси у них.

– Буханка, Сергей Николаевич, темно-зелёная, номер тридцать четыре-восемнадцать.

– А народу сколько было?

– Они говорят – три человека. Последний раз выходили на связь неделю назад.

– Вот что, запроси-ка у них данные на этих людей. Скажи, что попробуем их поискать…

Оставляю водителя сидеть у рации, а сам спрыгиваю на землю. Толку от Женьки в предстоящем разговоре немного, он вообще парень гражданский, это Калин нам его сосватал. Вот как водителю ему здесь равных нет! За рулем 'Мамонта' он, судя по всему, сидит уже давно и машину, в общем-то, весьма немаленькую и тяжёлую, ведет просто играючи, совершенно без напряжения. Мне бы так насобачиться!

Ладно, пока буханка к нам едет, есть ещё время подумать.

Лифчик этот, будь он неладен!

Что произошло на той полянке? Кого закопали на том клочке земли? Причём не застреленного, а зарезанного. Это, знаете ли, симптом…

С чем и зачем могли тут ездить?

Снова возвращаюсь к вопросу о том, что же нужно людям в деревнях. Ибо городские жители тут не проезжали, это уже мы выяснили.

Еда?

Ну, с голоду они не помрут, это очевидно. Тут и так, безо всякой войны, снабжение было едва ли не хуже, чем в царское время. Дерьма всякого в магазинах лежало – завались! А вот действительно нужных вещей отчего-то не хватало. Ну да, с точки зрения новых 'демократических' властей, регион этот никакого интереса не представлял. Нефть было кому качать, трубу обслуживали. Всякие полезности давно и должным образом оприходованы, людей для их обихаживания понемногу прикармливали. А все прочие граждане ценности не представляли никакой, и необходимость в их существовании как-то не усматривалась. Покупательная способность местного населения являлась исчезающее низкой, и уже по этой причине, с точки зрения новых управленцев, они права на существование вообще никакого не имели. А раз так, то и завозить в здешние магазины чего-то, способствующее развитию и существованию местного населения, было незачем.