Читаем без скачивания Последний штрих - Диана Кизис

Я сразу представила нашу общую подругу – наверное, во время беседы она сидела перед монитором, и очки в черной оправе отражали программу графического дизайна «Кварк».

– И как же?

– Сложно передать словами. Боюсь, слишком сопливо прозвучит. Короче, потерять Сесил было все равно, что потерять руку. Но теперь, – Хэппи решил обнюхать пальму, и мы остановились, – я думаю: может, удастся выжать из этого худа какое-нибудь добро? Ведь самые прекрасные вещи родятся из чего-то ужасного или вроде того... Я понятно выражаюсь?

Зак обернулся ко мне. В его голубых глазах застыло мягкое, робкое выражение. Так на меня не смотрел ни один мужчина. Даже отец.

– Самые прекрасные вещи... – повторила я, преисполнившись радости и надежды. – Мне понравилось, как ты это сказал, Зак. Очень.

Мы вели себя, как подростки: целовались в коридоре, за обеденным столом и даже в душе, где мы намыливались и терлись друг о друга. Ощущение было «нереальное», как выразилась бы Мэй. Мы предавались всевозможным ласкам, но до логического завершения дело не доводили. И еще мы никогда не целовались в спальне, которую Зак прежде делил с Сесил.

За эти недели мы втянулись в новый ритм. В то время как Зак готовил, я играла с собакой или шарила по Сети в поисках мебели. Мы ужинали в саду, при свечах, завернувшись в одеяла – время близилось к осени. Убрав тарелки и откупорив вторую бутылку, мы тянулись друг к другу и размыкали объятия, только когда на небе занималась заря.

Потом я отправлялась домой, заползала под одеяло и дрыхла. Меня неизменно будил телефон – Зак звонил сказать, что очень по мне скучает.

Впервые в жизни я выступала в роли «недотроги». И была счастлива. На такой подарок судьбы я даже не смела надеяться.

– Интересно, как отреагируют наши друзья, когда увидят нас вместе? – спросила я у Зака. Вот уже целый месяц мы не встречались ни с кем из наших приятелей и никуда не ходили, кроме как друг к другу в гости. Было решено, что сегодня я впервые ночую у Зака. Идея принадлежала ему: он считал, что, если слишком долго откладывать, ожидание неизбежного станет невыносимым и не даст нам жить спокойно. Я захватила с собой зубную щетку и чистую смену белья. Утром отправлюсь в лавку в этой же одежде. (Я тщетно пыталась уберечь свой черный свитер от вездесущей шерсти Хэппи.)

– А мне плевать, – отозвался Зак. Он готовил какое-то сложное марокканское блюдо: вдело шли куриные ножки, помидоры, оливки, красное вино, чеснок, орегано, жженый сахар и чернослив. Зак объяснил, что это будет праздничный ужин в честь моей первой ночевки.

На столе стоял букет пурпурных лилий, сорванных Заком в долине. Их лепестки, словно королевская мантия, прикрывали пушистые желтые тычинки. Букет тоже был преподнесен мне в подарок.

– Да ладно! – Я пригубила вино. – Не притворяйся, будто тебе безразлично чужое мнение.

– Да, представь себе. Я многое пережил и не нуждаюсь в чьем-либо одобрении.

– Интересно, – протянула я. – Может, ты равнодушен к сплетням и критике, потому что знаешь: тебе все сойдет с рук?

– Это как? – Зак шинковал чеснок с такой бешеной скоростью, что я даже испугалась, как бы он не оттяпал себе палец.

– За тебя все переживают, что вполне естественно...

– Не вижу тут ничего естественного.

– А я вижу. Прости, что напоминаю: прошло всего восемь месяцев с тех пор, как при трагических обстоятельствах, в аварии, погибла твоя настоящая любовь, женщина, с которой вы были женаты всего два дня. Мне иногда кажется, что таких бестактных говнюков, как мы, еще поискать. А я так и вовсе хороша. Уже остаюсь у тебя на ночь, подумать только!

Мы с самого начала решили, что будем высказывать друг другу все, что думаем, иначе нам не даст покоя чувство вины.

– А кто сказал, что в жизни бывает только одна настоящая любовь? – Зак высыпал чеснок на сковородку и принялся помешивать деревянной ложкой. Чеснок понемногу темнел и издавал пикантный аромат.

– Ладно, пусть не одна. Мы только порадуемся за тебя.

– Мы?

– Хорошо, я.

– А почему не «мы с Брин»?

Я замерла с бокалом вина у рта и ухмыльнулась.

– Вы ведь с ней часто общаетесь? – поддразнивал он меня.

– Каждый день делимся новостями. – Я слукавила: последний месяц мы с Брин почти не разговаривали, если не считать нескольких звонков и коротких сообщений. Она возилась сейчас с каким-то новым делом, и я не хотела ее отвлекать.

– Черт возьми! Купить, что ли, тебе подарок, чтобы было о чем посплетничать?

– Спасибо, и цветов достаточно. Вернемся лучше к нашим баранам: стало быть, тебе безразлично чужое мнение. Прекрасно. А как же я?

– Что – ты?

Я бросила на него выразительный взгляд.

– А, понял. – Он бросил в кастрюлю оливки с косточками и начал отделять свежие листья орегано от стебельков. – Боишься, что люди сочтут тебя беспринципной шлюхой.

– Зак! – От возмущения я поперхнулась вином.

– Признайся, я угадал?

– В общем-то да, хотя я бы предпочла, чтобы ты выбирал более мягкие выражения. Меня беспокоит именно это.

– Послушай... – Зак вытер руки полотенцем, подошел к столику, стоявшему посреди кухни, и взял меня за плечи. – Да, ты действительно была шлюхой. – Он пощекотал меня. – Очень трогательной и никем не понятой. А теперь я бегаю за тобой, высунув язык, а ты – ни в какую. – Он поцеловал меня в шею. – Я думаю, люди скажут, что ты наконец встретила нужного тебе парня.

Я посмотрела в окно: маленькие латунные фонарики отбрасывали на лужайку янтарные круги.

– Теперь ты – это настоящая ты, Джесси. – Зак повернул меня к себе. – Ты моя девушка. Девушка, о которой можно только мечтать, и к тому же чудесный друг. Если кто и вздумает что-то вякнуть, он будет иметь дело со мной. Пусть у этой истории будет счастливый конец. Ни один здравомыслящий человек нас не осудит. Договорились?

Я кивнула:

– По рукам.

У меня радостно забилось сердце: Зак впервые назвал меня своей девушкой. Понимаете, впервые.

– Ну вот и хорошо. – Зак вернулся к плите и полил жарящийся чеснок мадерой.

Я взяла поводок и отправилась с Хэппи на прогулку. От прогулок по голливудским холмам я сбросила несколько фунтов. «Настоящая я», – подумала я, отворяя дверь. Хэппи изо всех сил натягивал поводок и перебирал лапами, увлекая меня за собой. Жаль, что мне только сейчас удалось раскрыться по-настоящему. Скользнув взглядом по своему отражению в окне соседнего дома, я поняла, что вот она – истинная я.

Я никогда не питала страсти к собакам. В Боулдере псов было много, таких же диких и нечесаных, как их хозяева-хиппи. В последнее время у меня складывалось такое впечатление, будто все они переселились из Колорадо в Лос-Анджелес. Владельцы собак, насколько я могу судить, не слишком чистоплотны. Их машины, пальцы, одежда насквозь пропитаны запахом псины. В домах собачников повсюду шерсть; собаки пачкают обивку и грызут ножки стульев. Разумеется, к Сесил это не относилось: она обожала Хэппи, мыла и расчесывала его до блеска, повсюду таскала с собой, словно дорогущую дамскую сумочку. У меня до этого дело еще не дошло, но Хэппи стал одним из любимейших моих приобретений. Я гладила его, выгуливала, брала с собой, когда Тарин посылала меня куда-нибудь с поручением. И вот что удивительно: всем нашим поставщикам, от самого задрипанного мебельщика до знающего себе цену специалиста по вышивке, нравилось, когда их навещал Хэппи. Мои топики выдавали меня с головой: на них постоянно оседала шерсть. Но мне было плевать. Я даже покупала Хэппи его любимые куриные котлетки в специальной лавке для собак на Беверли-Хиллз. Ужасно глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Всякий раз, когда он, стуча коготками по плиточному полу, бежал ко мне, у меня сжималось сердце.