Читаем без скачивания Криптономикон, часть 2 - Нил Стивенсон

Все знают, что мы проигрываем войну.

Все начальство.

— Лейтенант Гото, вам запрещается обсуждать с лейтенантом Мори детали вашей работы, за исключением вспомогательных — строительства дороги, графика выхода рабочих и тому подобное. — Нода обращается к обоим, подразумевая, что, если Гото разболтается, Мори должен его одернуть. — Лейтенант Мори, вы свободны.

Лейтенант Мори снова говорит «Хай!» и выходит.

Лейтенант Гото кланяется.

— Капитан Нода, позвольте сказать, что для меня большая честь участвовать в строительстве укреплений.

Стоическое выражение на миг сходит с лица капитана Ноды. Он отворачивается от Гото Денго и несколько раз проходит по палатке, потом снова оборачивается к нему.

— Это не укрепления.

Гото Денго чуть не подпрыгивает. Потом думает: золотодобывающая шахта! Наверное, в долине открыли огромное золотое месторождение. Или алмазы?

— Не думайте, что будете строить укрепление, — торжественно говорит Нода.

— Рудник? — предполагает Гото Денго. Однако голос у него неуверенный. Он уже понял: безумие вкладывать столько сил в добычу золота или алмазов на нынешнем этапе войны. Японии нужны сталь, каучук и нефть, а не побрякушки.

Может быть, новое сверхмощное оружие? Сердце готово разорваться у него в груди.

Взгляд капитана мрачен, как дуло американского автомата.

— Это долговременное хранилище для важных военных припасов, — говорит капитан Нода наконец.

Дальше он объясняет в общих чертах, как предстоит строить хранилище. В прочной вулканической породе надо пройти серию пересекающихся штолен и шахт. Масштаб поразительно мал в сравнении с предполагаемыми усилиями. Много там не наскладируешь. Боеприпасов одному полку примерно на неделю, при условии, что тяжелые орудия будут использоваться мало, а провиант подвезут. Зато припасы эти будут невероятно хорошо защищены.

В ту ночь Гото Денго спит в гамаке, натянутом между двумя деревьями, под москитной сеткой. Джунгли издают фантастический шум.

Наброски капитана Ноды что-то ему напомнили; Гото Денго пытается сообразить что. Уже в полусне он вспоминает египетскую пирамиду, которую отец показывал ему в книжке; там была нарисована гробница фараона в разрезе.

В голову приходит жуткая мысль: он будет строить гробницу для императора. Когда Макартур вступит в Японию, Хирохито совершит обряд сеппуку. Его тело самолетом доставят в Бандок и погребут в шахте, которую строит Гото Денго. Ему чудится, что его заживо погребают в темноте, серое лицо императора растворяется во мраке, на раствор кладут последний кирпич.

Он сидит в кромешной тьме, зная, что Хирохито рядом, и не смеет пошевельнуться.

Он — маленький мальчик в заброшенной горной выработке, голый и мокрый от ледяной воды. Фонарик погас. В последних мерцающих отблесках он, кажется, видел лицо демона. Теперь слышно только, как вода бежит в зумпф. Можно остаться здесь и умереть, а можно снова нырнуть в воду и выплыть.

Когда он просыпается, идет дождь. Солнце выбралось из-за горизонта, но его не видно. Гото Денго спрыгивает с гамака и голым идет под теплым дождем мыться. Впереди ждут дела.

ВЫЧИСЛИТЕЛЬНАЯ МАШИНА

Подполковник Эрл Комсток, представляющий «Электрикал Тилл корпорейшн» и армию США (в указанной последовательности), готовится к очередному докладу своего подчиненного Лоуренса Притчарда Уотерхауза, как летчик-испытатель — к полету в стратосферу с ракетным двигателем под задницей. Он ложится рано, встает поздно, отдает адъютанту распоряжение, чтобы (а) было много горячего кофе и (б) Уотерхаузу его не давали. Ставит два магнитофона, на случай, если один сломается, и приглашает трех опытных, технически подкованных стенографов. У него есть двое подчиненных — доки в математике (в мирном прошлом тоже сотрудники ЭТК). Комсток произносит перед ними небольшую зажигательную речь.

— От вас не требуется понимать, что этот Уотерхауз несет. Я буду чесать за ним во все лопатки. Ваше дело — хватать его за ноги и держать изо всех сил, чтобы я по крайней мере видел его спину. — Комсток горд своей аналогией, но оба доки только хлопают глазами. Он раздраженно объясняет разницу между буквальным и фигуральным.

До прихода Уотерхауза еще двадцать минут. Точно по графику входит адъютант с таблетками амфетамина на подносе. Комсток, лично подавая пример, берет две. «Где моя вытиральная команда?» — вопрошает он (мощный стимулятор постепенно начинает действовать). Входят двое рядовых с губками и мокрыми тряпками для вытирания доски, а с ними трое фотографов. Они устанавливают напротив доски два фотоаппарата на штативах, ставят несколько вспышек и кладут рядом основательный запас пленки.

Комсток смотрит на часы. Они на пять минут отстают от графика. Смотрит в окно. Джип уже вернулся, значит, Уотерхауз где-то в здании.

— Где мои ловцы? — спрашивает он.

Через пару минут входит сержант Грейвс.

— Сэр, мы, согласно вашим указаниям, поехали в церковь и нашли его… и… хм… — Он покашливает в ладонь.

— Что «и»?

— И не его одного, сэр, — говорит сержант Грейвс, понижая голос. — Сейчас он в уборной, приводит себя в порядок, если вы понимаете, о чем я. — Он подмигивает.

— А-а-а, — тянет Эрл Комсток. Новость ему явно по душе.

— Ведь невозможно как следует прочистить ржавые трубы своего органа без маленькой симпатичной помощницы, — продолжает Грейвс.

Комсток сдвигает брови.

— Сержант Грейвс, мне крайне важно знать, доведено ли дело до конца?

Грейвс морщится, как будто обижен таким недоверием.

— Разумеется, сэр. Нам бы в голову не пришло мешать столь важному делу. Потому мы и задержались, прошу прощения.

— Отлично. — Комсток встает и с размаху хлопает Грейвса по плечу. — Вот почему я даю подчиненным широчайшую свободу действий. Мне давно представлялось, что Уотерхаузу пора немного расслабиться. Он чересчур сосредоточен на работе. Иногда я честно не мог определить, говорит он что-то абсолютно гениальное или просто невразумительное. И я считаю, что вы внесли решающий, сержант Грейвс, решающий вклад в сегодняшнее мероприятие, благоразумно дождавшись, пока Уотерхауз завершит свое дело. — Комсток осознает, что учащенно дышит, сердце у него колотится. Может, переборщил с амфетамином?

Через десять минут Уотерхауз вплывает в комнату на гуттаперчевых ногах, как будто нечаянно оставил скелет в постели. Он с трудом добирается до стула и рушится на него, как мешок с потрохами, так что от плетеного сиденья отлетает несколько полосок. Отрывисто дышит через рот и часто моргает отяжелевшими веками.

— Похоже, сегодня небоевой вылет, ребята? — весело объявляет Комсток. Все, кроме Уотерхауза, фыркают. Уотерхауз в здании примерно четверть часа, еще примерно столько же Грейвс вез его из церкви, значит, все произошло по меньшей мере полчаса назад. Однако только поглядите на этого молодца! Впечатление, будто прошло всего несколько секунд.

— Налейте бедолаге чашечку кофе! — приказывает Комсток.

Кофе наливают. Замечательно быть военным: отдаешь приказ, и все делается. Уотерхауз не прикасается к чашке, но по крайней мере теперь ему есть на чем сфокусировать взгляд. Его глаза под набрякшими веками некоторое время блуждают подобно зенитке, берущей на прицел овода, и наконец останавливаются на белой кофейной чашке. Уотерхауз довольно долго прочищает горло, как будто намерен заговорить. Все затихают и молчат примерно тридцать секунд. Наконец Уотерхауз бормочет что-то вроде «Кох».

Стенографы разом записывают.

— Простите? — переспрашивает Комсток.

Первый математический дока говорит:

— Возможно, он о Конхоиде Никомеда. Я как-то наткнулся на нее в учебнике по высшей математике.

— Мне показалось, он сказал «коэффициент чего-то», — заявляет второй дока.

— Кофе, — говорит Уотерхауз и тяжело вздыхает.

— Уотерхауз, — обращается к нему Комсток. — Сколько пальцев я держу перед вашими глазами?

До Уотерхауза, кажется, доходит, что в помещении есть и другие люди. Он закрывает рот и начинает дышать носом. Пытается двинуть рукой, обнаруживает, что сидит на ней, и немного сдвигается, высвобождая ладонь — рука, соскользнув со стула, повисает плетью. Уотерхауз полностью открывает глаза и просветлевшим взором обозревает кофейную чашку. Зевает, потягивается, пукает.

— Японская криптосистема, которую мы называем «Лазурь», — то же, что немецкая криптосистема, идущая у нас под названием «Рыба-еж», — объявляет он. — Обе как-то связаны с другой, более новой криптосистемой, которую я окрестил «Аретуза». Все имеют какое-то отношение к золоту. Возможно, к золотодобывающим горным работам. На Филиппинах.

Бабах! Стенографы строчат. Фотограф включает вспышку, хотя снимать еще нечего — просто сдали нервы. Комсток стеклянными глазами смотрит на магнитофоны, убеждается, что катушки крутятся. Он несколько напуган тем, как Уотерхауз взял с места в карьер. Однако одна из обязанностей командира — спрятать страх и постоянно излучать уверенность.