Читаем без скачивания Пешка треф атакует - Ирина Мясникова

– Привет, – сказала я, конечно же, улыбнулась и помахала рукой свирепой физиономии мужа.

– Привет, – сурово ответил Серёга.

– Что случилось? Нам не хотят высылать приглашение и не дадут визы? – это было самое страшное, что я могла предположить, и ради чего Серёга мог бы проснуться столь рано.

– Не совсем. Катя, я не спал всю ночь.

– Сочувствую. Какие-то проблемы на работе? Или болит чего? – встревожилась я. Не хватало еще все новогодние праздники провести у постели больного Серёги. Серёга и здоровый-то вечно всем недоволен, а уж больной …. Но, что поделаешь. Может, и хорошо, что мы приедем, а то нет ничего хуже, в праздники одному больному дома валяться.

– Нет, всё в порядке, и ничего у меня не болит. – Серёга почесал затылок. – Я просто не хочу, чтобы вы ко мне приезжали. Вернее ты…. Именно так! Катя, я не хочу, чтобы ты приезжала сюда в Канаду, – после этой фразы Серёга облегченно выдохнул. – Ну, вот я это и сказал.

– Не поняла, – удивилась я. – Я вон, даже у Гадецкого отпросилась. Правда, без помощи Сони не обошлось.

– Да, ты не поняла, – согласился Серёга. – Я тут это…. От тебя ухожу. Нет, неправильно. Хочу уйти. Встретил другую женщину. Вот.

– Как это? – вы будете смеяться, но я разинула рот. Просто не поверила, что такое может быть. С кем угодно, но только не со мной. Чтобы мой Серёга, которого я знаю, как облупленного и, как вы уже поняли, вот уже столько лет тащу, как гирю на ногах, вдруг вильнул бы куда-то в бок? Да и кому он еще нужен, кроме меня?! Это же чемодан без ручки. Нести тяжело, а бросить жалко. Да и привычно как-то уже.

– Кать, ты не обижайся. Я долго думал, но так всем будет лучше. И мне, и тебе, и Павлуше.

– И бабе твоей. Это главное, – добавила я и тут же вспомнила жену Руденко, поливавшую меня матом по телефону. В этот момент я была абсолютно с ней солидарна. Эх, жаль, у меня телефона Серёгиной бабенки нет. Уж я бы ей высказала всё. С чувством, с толком, с расстановкой. Не хуже самого настоящего прораба или портового грузчика. А ещё лучше морду ей набить да все волосы из башки выдрать. Вот ведь сука сыскалась! Только, только мужик из коней в пальто стал в люди выбиваться, так она тут, как тут. На готовенькое!

– Она не моя баба, – впервые в голосе супруга я услышала не ворчание, а настоящую печаль и горечь. – Я, конечно, хочу, чтобы она стала моей, но пока до этого далеко. Кать, я влюбился. И прошу, не говори о ней плохо. Ты же умная, ты разберешься и согласишься со мной. Поймёшь, что так будет лучше. По крайней мере – это честно.

– Конечно, я умная и всё пойму, еще и пожалею тебя, сопельки тебе подотру, памперсы поменяю, – я нажала отбой и с трудом подавила в себе желание хряснуть монитором об стенку. Правда, подавить в себе желание матюгнуться мне не удалось и я с чувством громко проматерилась.

– Кать Андревна! – в дверях показалась весёлая рожа Ковальчука. Вот уж кто всегда всем доволен.

– Чего надо? – рявкнула я на него.

– Ничего, хотел кофе предложить, Надежда только что кофемашину заправила, но раз такое дело, я, пожалуй, в другой раз.

И тут я не сдержалась и заревела. Ковальчук быстро зашел в кабинет, запер за собой дверь и подскочил ко мне. Как заправский фокусник он достал откуда-то пачку одноразовых носовых платков и ткнул их мне в руки. Не переставая реветь, я распечатала платки, выхватила один и принялась тереть им глаза.

– Стоп! – внезапно испуганно вскрикнул Ковальчук.

От неожиданности я перестала реветь и уставилась на него.

– Тушь размажете, – пояснил он свою реакцию. Я согласилась и осторожно промокнула глаза. Реветь расхотелось.

– Кто-то умер? – поинтересовался Ковальчук и сделал скорбное лицо.

– Типун вам на язык!

– Не надо мне типун, – Ковальчук опять заулыбался и плюхнулся в кресло для посетителей. – Просто все остальные события – полная ерунда и чушь, которые не стоят никаких слез.

– Ага! Меня муж бросил, – доложила я. – Ничего себе чушь!

– Тьфу ты, господи! Ерунда какая! Тут не реветь, а радоваться надо, – Ковальчук заложил ногу на ногу и покачал носком начищенного ботинка.

– Чему радоваться?

– Ну, хотя бы тому, что теперь уже никто и никогда не будет осуждать вас за то, что вы живете не по средствам. Никто не будет попрекать вас рублём, который вы сами же и заработали.

– Вы ничего не знаете, всё кардинальным образом изменилось, муж меня теперь не осуждает. Он стал деньги зарабатывать и мне присылать. Я, вон, их даже не знаю, на что потратить. В коробку складываю.

– Ничего не изменилось. Какая разница, зарабатывает он денег или нет? Его раздражает ваш образ жизни. А это означает, что его раздражаете вы сами. Просто вы некоторое время не жили вместе, вот всё и подзабылось. Вас же тоже в вашем супруге, наверняка, что-то раздражает.

Я задумалась над этими словами и поняла, что в Серёге меня раздражает абсолютно всё. Ну, пожалуй, за исключением того, что он стал прилично зарабатывать.

– И что же мне теперь делать?

– Начать новую жизнь и поднять кровавое знамя мятежа, разумеется.

– Это как?

– Ну, для начала хотя бы перекраситься в блондинку.

– Ну, вот еще, – фыркнула я. – Мне не идет.

– Еще как идет! В жизни каждой женщины наступает момент, когда она решает стать блондинкой. Одни это делают с горя, другие от счастья, но результат один – резкий подъем настроения и новая беззаботная жизнь.

– Почему же это она беззаботная вдруг становится? Жизнь?

– Потому что блондинки легче воспринимают окружающую действительность. Не так близко к сердцу её принимают.

– Это потому что они все дуры!

– Может быть, но вам, на мой взгляд, тоже не помешало бы на некоторое время умности поубавить. Вы же знаете всё про горе от ума. Кстати, могу дать телефон моего знакомого парикмахера. Их сейчас стилистами называют. Он мастер, чемпион каких-то там конкурсов. Так что сделает хорошо. Правда, дорого! Но в этом вопросе на мастере экономить нельзя. Новая жизнь это вам не чёлочку подровнять или височки подстричь.

– Ох, Роберт, а вам-то телефон стилиста зачем? – расхохоталась я, намекая на абсолютно лысую голову своего собеседника.

– Затем! – Ковальчук сделал вид, что разобиделся, провёл рукой по лысине и выставил вперед нижнюю губу. – Вы телефон брать будете?

– Конечно.

Ковальчук достал свой мобильник поковырялся в нем и выслал мне эсэмэску с номером некого Артёма.

– Удачи, – сказал он, убирая телефон в карман, и исчез за дверью.

Я хлюпнула носом и решительно набрала номер Артёма.

– Я от Ковальчука, – представилась я.

– От Олежки? Слушаю вас внимательно.

– Мне надо срочно перекраситься в блондинку, – сказала я и вдруг почувствовала, что мне действительно это просто физически необходимо. И если я сейчас же этого не сделаю, то или помру с горя, или выпрыгну из окна кабинета.