Читаем без скачивания Одноклассники (Сборник) - Юрий Поляков

Светлана. Это я виновата в том, что он…

Отец Михаил. Не вини себя! Как же ты с такой тяжестью жила-то? Пришла бы, исповедалась, легче стало бы…

Светлана. Стыдно же!

Отец Михаил. Стыдно? Ко мне убийцы ходят. Такое рассказывают!

Светлана. А я и есть убийца! Ванечка уехал. Ни строчки от него. А от Чермета каждый день по конверту. Я рвала не читая. Написала ему только, чтобы забыл обо всем. Вдруг позвонили из военкомата, сказали: Ванечка тяжело ранен. Мы полетели с Евгенией Петровной в Термез, в госпиталь. И я его увидела… вот такого… Мне стало плохо, затошнило… В общем, я поняла, что беременна. Хотела сначала избавиться от ребенка. А потом подумала: вдруг все-таки – Ванечкин?

Отец Михаил. Да-а, Светка, удивила ты меня! Я на исповеди разное слышу. Чего только не бывает с людьми. И понимаешь, давно заметил: в такие вот истории почему-то чаще всего влипают отличницы вроде тебя. Просто какая-то женская загадка!

Светлана. Никакой загадки. Не надо быть отличницей.

Отец Михаил. Погоди, а Чермет? Вдруг это его дочь?… Ты же могла…

Светлана. Не могла! Ну, какой, какой после всего случившегося с Ванечкой Чермет? Вы бы на меня пальцем показывали!

Отец Михаил. Да, ситуация…

Светлана. А тут снова Павел… Умолял выйти за него, клялся, что будет самым лучшим отцом. Своим родителям сказал, что ребенок его.

Отец Михаил. Благородный поступок!

Светлана. А потом проболтался. Они обиделись, отказали от дома. Мы после института сюда перебрались – к моим. А здесь никто ни о чем и не догадался. Ну, приехала из Москвы с мужем и дочерью…

Отец Михаил. Евгения Петровна на тебя только сильно обиделась…

Светлана. Простила. А Павел поначалу даже радовался, говорил: Россия живет провинцией. Знаешь, Миш, есть люди, которым нельзя совершать благородные поступки. Они от этого опустошаются. С ним так и получилось. Меня он разлюбил. Не сразу, конечно… Ольгу так и не полюбил. А ведь я была ему верной женой. Даже чересчур верной…

Отец Михаил. У апостола Павла сказано: «Каждый имей свою жену и каждая имей своего мужа, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим…»

Светлана. Миш, ты помнишь нашего историка?

Отец Михаил. Рабкрина? Конечно!

Светлана. А помнишь, почему мы его так прозвали?

Отец Михаил. Он, чуть что, сразу на Ленина ссылался и чаще всего на статью «Как нам реорганизовать Рабкрин?».

Светлана. Так вот, ты мне сейчас этого нашего Рабкрина напоминаешь.

Отец Михаил. Ну, ты скажешь тоже, матушка! Нет, правда, что ли?

Светлана. Извини, похож.

Отец Михаил. Обдумаю. А Рабкрин в девяносто третьем умер. От огорчения.

Светлана. Ты-то откуда знаешь?

Отец Михаил. Его в нашем храме отпевали. Я тогда уже пономарем служил. Родственники сказали: смотрел по телевизору расстрел Верховного Совета – и не выдержало сердце…

Светлана. А я вот, Миша, выдержала. Прожила с Павликом почти двадцать лет. Люди, которым плохо вдвоем, почему-то больше всего страшатся одиночества. Но, ты думаешь, Павлик не мог мне простить чужого ребенка? Нет! Знаешь, чего Павел не смог мне простить по-настоящему?

Отец Михаил. Чего?

Светлана. Того, что я его из Москвы увезла. Если бы он там остался, говорил – у него бы вся жизнь по-другому пошла.

Отец Михаил. По-другому? Сомневаюсь. У Афанасия Великого… Хм… Неважно… Свет, а может, тебе генетическую экспертизу сделать?

Светлана. Ага, чтобы весь город потом судачил: завуч 13-й школы Погожева выясняет, от кого она двадцать лет назад родила.

Отец Михаил. Ну, конечно, это ведь надо Чермета и Ванечку привлекать. Не скроешь. М-да, ситуация… Ну, а все-таки, Свет, неужели ты сама не чувствуешь, чья Ольга дочь? Ведь есть же какая-то женская интуиция!

Светлана. Интуиция? Ты, батюшка, посмотри сначала на Ольгу, а потом на Ванечку, а потом на Чермета. Вот тебе и вся интуиция!

Вбегает Черметов в сопровождении охранников. На какое-то мгновенье становится слышна очередная песня. Он кивком приказывает закрыть дверь.

Черметов (Светлане). Ах, вот ты где? (Охранникам.) Всем – отбой!

Охранники, переглядываясь и жестами показывая друг другу, что с шеф не в себе, уходят.

Отец Михаил (смотрит на него внимательно). А где же нам быть, грешным?

Черметов (Тяблову). Ты чего на меня так смотришь?

Отец Михаил. Любуюсь.

Черметов. Вы что здесь делаете?

Отец Михаил. Гневаемся на кошек.

Черметов. На каких еще, к черту, кошек?

Отец Михаил. Это так, аллегория…

Черметов. Не до аллегорий! (Светлане.) А тебя, между прочим, все ищут! Я уже начальника охраны уволил.

Светлана. За что?

Черметов. За то, что не заметили, как ты из подъезда вышла!

Светлана. Я из подъезда не выходила. Поднялась этажом выше, поплакала и вернулась…

Черметов. Зачем вернулась?

Светлана. Ты сам знаешь, зачем!

Черметов. Миш, пойди-ка послушай концерт!

Светлана. Отец Михаил, прошу тебя, не уходи!

Отец Михаил. Вить, «не зачинай в сердце своем грех и не порождай чад беззакония!»

Черметов. Какие еще чада? Что ты мне голову морочишь?! Тяблов, ты храм ремонтировать собираешься?

Отец Михаил. Господь милостив, может, трубы еще зиму и продержатся.

Черметов. А я вот сейчас благочинному позвоню и расскажу, как тебе уже два раза на ремонт давал. Где деньги, падре?

Отец Михаил. Так ведь стройматериалы втрое подорожали.

Черметов (достает телефон). Втрое, говоришь?

Отец Михаил (с вызовом). Звони, звони, Виктор Семенович! Потом вместе покаемся.

Светлана (устало). Ладно, Миш, иди! Мы люди взрослые – разберемся.

Отец Михаил. Когда разбираться будешь, не о себе, о дочери своей думай! Она теперь главная… (Крестит Светлану и уходит.)

Снова доносятся звуки концерта.

Черметов. Ты что, ему все рассказала?

Светлана. Исповедовалась.

Черметов. Зачем?

Светлана. А-а, стыдно стало! Не рассказала. Не бойся! Мне самой до тошноты стыдно. Ну, что, одноклассник, продолжим вечер воспоминаний! (Начинает раздеваться.)

Черметов. Погоди! Не надо!

Светлана. Почему ж не надо? Надо, Чермет! Мне очень нужны деньги.

Черметов. Не думай больше об этом!

Светлана (продолжая раздеваться). Тогда, может, хоть Ванечку оживим. Посмотри, как он?

Черметов. А меня ты не хочешь оживить?

Светлана. Тебя? А это еще возможно?

Черметов. Возможно! Знаешь, что со мной было, когда ты написала: «Все случившееся – ошибка. Я люблю Ванечку». Знаешь? Хорошо, в учебке нам оружия в караул не давали, а то бы меня раньше Ваньки привезли. И не теловеком, а трупом в цинке. Я же без тебя не мог! Совсем не мог, понимаешь?

Светлана. Ты и без королевы не мог! В раздевалке…

Черметов. Да при чем здесь королева? При чем здесь раздевалка!? Ты мне была нужна. Ты! Я и в Афгане-то выжил для того, чтобы вернуться и посмотреть тебе в глаза!

Светлана. Поэтому, когда вернулся, Аньку замуж позвал!

Черметов. А кого звать? Тебя? Ты – в Москве, с мужем и ребенком. Анька для меня всегда была… протезом. Вроде того, что этот майор приносил. А что мне оставалось? Ты же с самого начала была для Ванечки. Ах, какая пара! Ах, они созданы друг для друга! Я привык. Смирился. И вдруг ты дала мне надежду! И какую надежду! Зачем? Скажи мне, зачем?!

Светлана. Я была просто пьяна…

Черметов. Пьяна? Ерунда! Ты этого хотела! Я это сразу понял. Мы, мы с тобой были созданы друг для друга! Почему ты меня не дождалась? Почему? Я бы на тебя молился. И как Пашка никогда бы с тобой не поступил!

Светлана. А как он со мной поступил?

Черметов. Как? Ты хоть знаешь, зачем Павлик занял столько денег?

Светлана. Хотел заработать. Затеял бизнес. Я же объясняла. Ему стыдно было, что мы так плохо живем.

Черметов. Неужели? Перед кем же?

Светлана. Передо мной, перед дочерью…

Черметов. Бедненькая моя одноклассница! Никакого бизнеса у Павлика нет и никогда не было. Зато у него есть вторая семья. В Москве. Юная подруга и ребеночек. Вот такусенький. Деньги он взял для них! Больно?

Светлана (закрывшись, как от удара). Нет. Не очень…

Черметов. А должок свой он на тебя оформил!