Читаем без скачивания Эмблема предателя - Хуан Гомес-Хурадо

- Разумеется. Мой отец в молодости был членом масонской ложи. Но потом, я думаю, ему это надоело.

Гейдрих кивнул. Сказанное нисколько его не удивило, из чего Юрген сделал вывод, что он уже и сам это знал.

- Очень вовремя ему это надоело.

- Что вы имеете в виду?

- С тех пор, как мы пришли к власти, быть масоном... настоятельно не рекомендуется.

- Я знаю, - сказал Юрген, улыбнувшись этому эвфемизму. В "Майн Кампф", книге, которую прочитал каждый немец (и которую хранил в доме на видном месте, если знал, что это будет полезно), Гитлер объявил о своей животной ненависти к масонам.

- Большая часть лож была добровольно распущена или преобразована. Эти ложи для нас очень мало значат. Это всё прусские ложи, их члены - арийцы с националистическими взглядами. Поскольку они добровольно распустились и передали нам список своих членов, то мы не стали принимать против них никаких мер... пока.

- Полагаю, что есть и ложи, которые вас беспокоят?

- Мы считаем, что некоторые ложи до сих пор ведут активную деятельность. Это так называемые гуманистические ложи. Основная часть их членов - люди с либеральными взглядами, евреи и подобная порода.

- А почему бы просто не запретить их?

- Ох, Юрген, Юрген... - снисходительно произнес Гедрих. Это в лучшем случае притормозит их деятельность. А тем временем они будут лелеять надежду, по-прежнему собираться и болтать о своих циркулях и наугольниках и обо всём этом жидовском дерьме. Я хочу, чтобы имена членов каждой из этих лож были записаны в карточке четырнадцать дробь семь.

Все в партии знали про карточки Гейдриха. В огромной комнате рядом с его берлинским кабинетом хранилась информация о тех, кого партия считала "нежелательными элементами" - коммунистах, гомосексуалистах, евреях, масонах и о тех, кто осмелился сказать, что фюрер во время последней речи выглядел усталым. Всегда находились люди, готовые донести на других, и новая папка присоединялась к сотням тысяч остальных. Судьба людей из этих карточек еще не была решена, но, конечно, им стоило побеспокоиться.

- Если просто запретить масонов, то они попрячутся, как крысы.

- Именно! - воскликнул Гейдрих, стукнув по столу ладонью. Он наклонился к Юргену и доверительным тоном произнес: - Скажите-ка, вы знаете, почему мне нужны имена этого сброда?

- Потому что масоны - это марионетки мирового еврейского заговора. Прекрасно известно, что банкиры вроде Ротшильда и...

Страстную речь Юргена прервал громкий хохот Гейдриха. Увидев лицо баронского сына, шеф управления безопасности осекся.

- Черт возьми, Юрген, не повторяйте мне передовицы "Фолькишер Беобахтер". Я сам помогаю их писать.

- Но фюрер говорит...

- Иногда я задаю себе вопрос, на какую глубину проник нож, который лишил вас глаза, дружище, - сказал Гейдрих, внимательно глядя на Юргена.

- Не стоит переходить к оскорблениям, - гневно ответил тот, смешавшись.

От этого порыва Юргена Гейдрих немного оторопел, но потом улыбнулся.

- Вы просто кипите энергией, Юрген. Но страсть должна быть разумной. Не превращайтесь в одного из тех баранов, которые шляются на демонстрации, сделайте одолжение. Позвольте сделать небольшой экскурс в историю, - сказал он, поднявшись и начав расхаживать вокруг большого стола. В 1917 году большевики распустили в России все масонские ложи. В 1919 году Бела Кун покончил с масонами в Венгрии. В 1925 году Примо де Ривера запретил ложи в Испании. В том же году Муссолини сделал то же самое в Италии. Его чернорубашечники вытащили масонов из постелей посреди ночи и забили дубинками на улицах. Поучительный пример, вам не кажется?

Юрген удивленно кивнул. Он совершенно ничего об этом не знал.

- Как видите, - продолжил Гейдрих, - первое, что делает сильное правительство, намеренное долго остаться у власти, это устраняет, среди прочих, и масонов. Не потому что им отдают приказы гипотетические участники еврейского заговора. Оно так поступает потому, что те, кто мыслят самостоятельно, доставляют беспокойство.

- Так чего конкретно вы от меня хотите?

- Я хочу, чтобы вы внедрились в масонскую ложу. Я дам вам нужные контакты. Вы из дворян, а давным-давно ваш отец был членом ложи, вас примут без всяких затруднений. Затем вашей целью будет заполучить списки членов ложи. Я хочу иметь имена всех масонов Баварии.

- Мне предоставляется карт-бланш?

- До новых указаний. Подождите минутку.

Гейдрих направился к двери, открыл ее и буркнул какие-то указания помощнику, сидящему на скамье в коридоре. Тот щелкнул каблуками и вернулся через несколько минут с еще одним молодым человеком в гражданской одежде.

- Проходите, проходите, Адольф. Дорогой Юрген, позвольте представить вам Адольфа Эйхмана. Это многообещающий молодой человек, который работает в нашем концентрационном лагере в Дахау.

- Очень приятно, - сказал Юрген, протягивая руку.

- Взаимно.

- Адольф хочет работать у нас, и я расположен заняться переводом, но прежде хочу, чтобы он несколько месяцев сотрудничал с вами. Всю добытую информацию вы будете передавать ему, а он займется тем, чтобы ее уточнить. А когда вы закончите, думаю, что смогу устроить в Берлине впечатляющее представление.

45

"Я его видел, это точно", - подумал Кловис, расталкивая локтями публику в пивной.

Его рубашка промокла от пота. Июльская ночь была на редкость жаркой и не принесла облегчения. Но ему было плевать на жару. Он скрылся в пустыне, когда в первый раз узнал, что его преследует Райнер. Пришлось бросить многообещающее алмазное месторождение в долине реки Оранжевой и затеряться в Южной Африке. Он оставил даже все добытые на месторождении образцы, взяв только самое необходимое. Стоя на вершине холма с винтовкой в руках, он впервые увидел лицо Пауля и приложил палец к спусковому крючку.

Он боялся промахнуться и ускользнул по другому склону холма, как змея в высокой траве.

Потом он снова потерял его из вида на несколько месяцев, пока опять не пришлось бежать, прямо из борделя в Йоханнесбурге. На этот раз ему повезло больше, потому что Райнер увидел его первым, но с противоположного конца заведения. Когда их взгляды встретились, Кловис сглупил - на его лице отразился страх. Он тут же понял, что в глазах Райнера блеснул холодный и твердый огонек узнавания, как у охотника, впервые записывающего в памяти силуэт добычи. Ему удалось сбежать через потайную дверь в задней части, имея достаточно времени в запасе, чтобы вернуться в ту дыру, где он остановился, и покидать одежду в чемодан.

Прошло три года, прежде чем Кловису Нагелю надоело чувствовать, как Райнер дышит ему в затылок. Он не мог спать без оружия под подушкой. Не мог идти, не оглядываясь в поисках слежки. Он нигде не проводил больше нескольких недель в боязни проснуться однажды ночью, увидев блеск этих голубых глаз поблизости, смотрящих на него с другой стороны дула револьвера.

Наконец, он сдался. Без денег он не мог бесконечно скрываться, а те, что дал ему барон, уже давным давно кончились. Он стал ему писать, но ни на одно письмо не получил ответа, и Кловис поднялся на борт парохода, направляющегося в Гамбург. Снова очутившись в Германии, на пути в Мюнхен, он тут же почувствовал облегчение. В первые же три дня он решил, что ему наконец-то удалось сбежать. Пока однажды вечером он не вошел в пивную неподалеку от железнодорожной станции и не увидел среди публики Пауля.

Кловис ощутил тугой узел в животе и бросился бежать.

Мчась со всей скоростью, которую позволяли его короткие ноги, он понял, какую ужасную ошибку совершил. Он приехал в Германию без огнестрельного оружия, поскольку оно здесь было запрещено, и он боялся, что его остановят на таможне. У него не было времени, чтобы раздобыть оружие, он мог использовать для самозащиты лишь выкидной нож.

На ходу он осторожно вытащил нож из кармана. Он то вбегал, то выбегал из кругов света, отбрасываемых фонарями, мчась от одного к другому, словно между спасительными островками, пока не сообразил, что если Райнер его преследует, то это облегчит ему задачу. Кловис свернул направо, в плохо освещенный переулок, идущий параллельно железнодорожным путям. Поезд как раз пыхтел в сторону станции. Кловис его не видел, но чувствовал запах дыма и вибрацию под ногами.

На другом конце переулка раздался металлический скрежет, и бывший моряк подпрыгнул и прикусил себе язык. Он снова бросился бежать, сердце готово было вырваться из груди. Он ощутил на языке вкус крови, зловещее предзнаменование того, что случится, если его догонит преследователь.

Переулок заканчивался тупиком. Поскольку бежать было некуда, Нагель скрылся за штабелем деревянных ящиков, воняющих тухлой рыбой. Вокруг кружились мухи, садясь ему на лицо и руки. Он попытался их отогнать, но новый шум и тень у входа в переулок заставили его замереть и задержать дыхание.