Читаем без скачивания "Фантастика 2023-155". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Дворник Андрей

Дылда сразу сжевал шоколад и принялся налаживать отношения с резиновой женщиной. Синтетическая любовница издавала громкие стоны, а временами вопила не своим голосом, от чего у Эдварда порядком испортилось настроение. Приступив уже к самому настоящему разнузданному разврату, его сокамерник, полный молодого задора и нерастраченной сексуальной энергии, не расставался с женщиной ни на минуту. И даже после подъема, когда в камере загорался яркий свет, продолжал забавляться ее пышным телом нашептывая ласковые слова в ее отлитые на заводе резиновых изделий уши и пыхтя, как древний воздушный катер на паровой тяге.

В первые два дня Эдвард прятался в соседней камере, но стоны доносились и туда. А потом рабочие с грехом пополам заделали проделанную буйным коском дыру, и Цитрусу пришлось терпеть развлечения Дылды с утра до вечера и даже ночью. Наконец он не выдержал:

— Слушай, ты, кролик, когда-нибудь прекратится это безобразие?!

— Что, я тебе мешаю, да? — немного виновато поинтересовался Дылда.

— Да, ты мне очень мешаешь. Я, между прочим, думаю…

— О чем? Разве можно всё время думать?

— Еще как! Да и вообще, что значит «о чем»?! Мне что же, по-твоему, и подумать не о чем? В общем, определи для себя часы свиданий. Переносить вопли этой дуры круглые сутки я не намерен.

— Не называй ее так, — насупился Дылда.

— Это еще почему?

— Потому что она хорошая, — он засопел, обхватил свою подругу громадной лапищей и прижал к себе. Резиновая женщина издала громкий стон. Это стало последней каплей. Эдвард вскочил на ноги, затряс кулаками:

— Проклятый извращенец! Когда я покупал ее тебе, не думал, что ты будешь проводить с ней всё время! И вообще, — он обернулся к двери и заорал во весь голос: — Когда нас будут кормить?! За три дня я видел паек А7 два раза! И один раз давали несъедобную протеиновую баланду с сухарями! Вы что, хотите, чтобы мы здесь подохли с голодухи?

— Да, кушать очень хочется, — грустно подтвердил Дылда. — Но знаешь, как на астероидах говорят… Лучше грызть паек А7, чем подохнуть насовсем.

— А ты вообще заткнись! — накинулся на него Эдвард. — Тебе бы только жрать и трахаться! С утра до ночи! И вообще, у тебя масса вон какая. Ты можешь вообще ничего не есть, свой жир поглощать! А мне надо подпитывать мозг!

— Мне тоже надо мозг подпитывать, — обиделся великан. — Если меня не кормить, я буду плохо себя чувствовать!

— Мы хотим жрать, мерзавцы! — закричал Эдик. Он разбушевался не на шутку, подбежал к раковине и попытался оторвать ее от стены — вцепился в нее крюком и ладонью правой руки, потом принялся пинать ни в чем не повинный унитаз. Тот в конце концов завалился набок, и из подведенной к нему трубы забил фонтан. — Жрать! Жрать! Жрать! — орал Цитрус, бился о дверь в припадке голодной ярости и стучал по сенсору вызова охраны.

Буйство его не осталось без внимания. Вскоре в коридоре загремели шаги. Ключ повернулся в замке. На пороге камеры нарисовался начальник пересыльной колонии. Багровея, он наблюдал безобразие — валяющийся в углу камеры унитаз, залитый водой пол и мокрые стены.

— Ладно, подонок, — проворчал он, смерив Цитруса свирепым взглядом, — повезло тебе сегодня. Нам позвонил судья Цуккермейстнер. Узнал, что мы собираемся вернуть твое дело на доследование. Кричал, что если ты снова окажешься в его ведении, нас ждут огромные неприятности. Не знаю, как тебе удалось с ним подружиться, но, похоже, вы и вправду с ним кореша по жизни!

— Это точно, — ответил Эдик, — главное, что у нас с господином Цуккермейстнером имеется уважение друг к другу. А без этого, как известно, никакой дружбы не бывает.

— Ты подонок из подонков, Цитрус, — констатировал тюремщик. — Самый изворотливый негодяй из всех, что я знаю. Но проблемы мне не нужны. Поэтому я отправляю тебя дальше по маршруту, на Бетельгейзе. Но хочу, чтобы ты знал. Я тоже человек общительный. И друзей у меня много. Некоторые из моих друзей тебя еще встретят. Смекаешь?

— Сдается мне, гражданин начальник, что вы мне угрожаете. Запугиваете заключенных. Нехорошо. Ай, как нехорошо. Думаю, судье Цуккермейстнеру будет интересно узнать о том, что здесь творится.

— Да уж, — поддакнул Дылда.

Начальник зыркнул на него свирепо. Великан сидел на верхнем ярусе нар в обнимку со своей резиновой подружкой и щурил маленькие глазки, всем своим видом выражая недовольство.

— Вы вылетаете сегодня же, — объявил тюремщик, — собирайте вещи. Корабль отправляется через час.

— Отличная новость, — обрадовался Цитрус.

— Ты еще пожалеешь, что на свет родился, — пообещал начальник напоследок.

— Да, да, мне многие об этом говорили, — улыбнулся Эдвард. — К несчастью, все они уже покинули этот лучший из миров…

За ними пришли через полчаса. Эдик вышел из камеры с мешком за плечами, поигрывая в кармане игральными костями. Дылда, кроме мешка, нес за спиной резиновую подружку — руки завязаны узлом на шее, ноги на талии. Головой она поминутно тыкалась великану в затылок. Складывалось впечатление, что девушка целует дружка в шею. При виде этого зрелища коски, которых построили в коридоре, порядком развеселились.

Дылда глядел на них угрюмо. Эдвард уже научился улавливать настроения своего друга, поэтому ткнул здоровяка кулаком под ребра:

— Только не сейчас…

— А когда? — пробормотал Дылда.

— Я скажу когда. Договорились?

— Ладно.

Он опустил глаза в пол, стараясь не обращать внимания на хохочущих преступников. Коски между тем продолжали отпускать в адрес великана «и его девки» сальные шуточки.

Осужденных загнали в трюм транспортного корабля — обширный круглый зал с гладкими стенами. Никаких кресел, смягчающих перегрузки, и, уж конечно, никаких спецприспособлений для облегчения участи астронавтов, вроде барокамер и воздушных одеял.

— Как баранов повезут! — процедил один из косков.

— Как бы не так, — откликнулся другой, — животных в лучших условиях возят.

— Лягте на пол, — посоветовал кто-то. — Легче будет.

Цитрус лег на спину, подложив ладонь правой руки под голову. Дылда снял со спины резиновую подружку, положил ее на пол и бухнулся сверху. Что снова стало поводом для всеобщего веселья и шуток.

— А хорошо, что я ее не сдул, — заметил великан.

— Я-то думал, ты просто хочешь развлечься в дороге, — мрачно буркнул Цитрус. — И не желаешь тратить время, надувая и сдувая свою куклу.

Относительно Дылды и его подружки коски прекратили упражняться в остроумии только в тот момент когда корабль отстыковался от станции и, быстро набирая ход, помчался к системе Бетельгейзе. Тяжелая перегрузка вжала заключенных в пол. И все сразу почувствовали, какой он жесткий. Только Дылде, блаженно лежащему на своей подружке, всё было нипочем. Он поглядел на Цитруса, тот кряхтел от боли в мышцах, и поинтересовался:

— Что-то не так?

— Заткнись, придурок! — выдавил Эдвард сквозь зубы — челюсти не двигались. Ему захотелось придушить добродушного великана. — Не видишь, хреново мне.

Перегрузки прекратились, когда корабль завершил разгон и лег на курс. Ахая и охая, коски поднимались с пола. Сразу возникли свары на почве того, что кто-то как-то не так на кого-то посмотрел. Несколько заключенных подрались. Парочка рангунов так отделала одного бедолагу, что он остался валяться без сознания посреди трюма. Никто не посмел вмешиваться — рангуны среди заключенных составляли солидный процент. К тому же они стояли друг за дружку горой. Поэтому их опасались и не любили.

Цитрус, постанывая, растирал поясницу, по которой, казалось, проехала колонна тяжелых танков. Неподалеку он заметил сидящего в гордом одиночестве лемурийца. Способность представителей этой расы впадать в боевой раж и ничего потом не помнить о происходящем пугала. От лемурийцев старались держаться подальше даже самые лютые коски.

«Хорошо бы заполучить его в свою команду, — подумал Эдвард, — тогда бы ко мне точно никто не сунулся… Хорошо-то хорошо, но вдруг я скажу что-нибудь не то, и он разорвет меня на куски. Попытаться заручиться поддержкой лемурийца может только отчаянный псих».