Читаем без скачивания Владимир Высоцкий. Встречи, интервью, воспоминания - Любен Георгиев

При съемках фильма «Бегство мистера Мак-Кинли» ткань сценария Леонида Леонова была в нескольких местах взрезана режиссером Михаилом Швейцером специально для песен Владимира Высоцкого. В фильме, вышедшем на экраны в 1976 году, участвует целое соцветие кинозвезд всех поколений: Донатас Банионис, Ангелина Степанова, Борис Бабочкин, Ролан Быков, Алла Демидова, Жанна Болотова, Татьяна Лаврова… Действие происходит где-то на Западе. Фирма «В» предоставляет желающим за двадцать пять тысяч долларов уснуть на триста, четыреста и даже тысячу лет и после этого воскреснуть. Высоцкий появляется в этой картине во главе труппы бродячих музыкантов в роли уличного певца Билла Сигера. Он поет:

Ах, как нам хочется не умереть, а именно уснуть.И еще — вовсе не по-леоновски:А если там есть бог, то передай ему привет.

Ясно, что подобные стихотворные интродукции придутся по вкусу не каждому. Сам Леонов говорил мне, что в фильме приглушены его горестные предупреждения, обращенные к человечеству, все в нем облегчено. Наверно, подобными соображениями руководствовались и телевизионные редакторы, когда готовили двухсерийный фильм к показу на маленьком экране, — песни Высоцкого купировались как ненужные… Но, записанные на пластинку или кассету, они живут самостоятельной жизнью и вместе с другими работами певца дополняют его образ. А сам Владимир, исполняя на встречах с публикой песню «Вот это — да!», всегда объяснял:

— Мне было очень трудно эту песню сделать — я совсем не знаю, как там на Западе живут, дело еще осложнялось и фантастикой. В конце концов меня попросили написать песню, которую должна была спеть труппа бродячих актеров, что-то вроде хиппи, когда к ним прилетает главный герой. Он падает к ним с неба, и они его встречают такой странной песней.

Мне эти слова вспоминаются, когда я прохожу мимо нарядных витрин с манекенами — в куплетах Высоцкого говорится о небесных манекенах, называемых ангелами.

Уже упоминалось о том, что Владимир Высоцкий обладал исключительным комическим дарованием, а ему все никак не удавалось — ни на сцене, ни на экране — сыграть комедийной роли. И когда он понял, что Господин Великий Случай ничего здесь ему не сулит, он сам решил показать, как можно шаржированно подать своего героя. В фильме «Интервенция» режиссера Геннадия Полоки Высоцкий доводит исполнение роли Бродского до карикатуры, до гротеска. Собственно, не образ самого Бродского, законспирированного большевика, не внутреннюю его суть шаржирует артист — речь идет о постоянных перевоплощениях его героя. Уже в авторском сценарии нелегальный одесский агитатор вынужден выдавать себя то за контрабандиста, то за офицера интервенции, то за белогвардейца. Вот эта многоли-кость и привлекала актера, обрадовала возможностью показать свою склонность к игре, к облачению в «чужую шкуру», к внезапным трансформациям на грани импровизации. И лишь в конце картины, в тюрьме, перед смертью Бродский Высоцкого приоткрывает истинную суть борца за революцию и скидывает чужие одежды, лишь тогда угасает каскад трагикомических всплесков, столь любимых актером и требуемых именно в этом фильме режиссурой. Высоцкий играет предельно манерно, танцует смешно, стилизованно, пародийно, провоцируя партнеров играть в том же стиле. В результате возникает изящество, утонченное зрелище, но… картина оказывается на полке. Руководящие администраторы посчитали, что пьеса Льва Славина, по которой снимался фильм, «принижена», а она была возведена в ранг советской классики. Особенно злостно, по их мнению, был окарикатурен образ большевика, который отдает жизнь за революцию. После того как отвергли мейерхольдовщину, осудили опереточ-ность и несерьезность, отождествленные с пустой развлекательностью, преследовалось всякое, даже далекое их подобие. И потребовалось целых два десятилетия, чтобы фильм появился на экране, и мы смогли еще раз убедиться, какие нераскрытые черты таил в себе талант тотального актера Высоцкого. Он не дожил до воскрешения запрещенных фильмов. Но именно с той поры осталась твердая убежденность определенных ведомств, что к Высоцкому доверия быть не может, что ему нельзя поручать роли положительных героев. Пусть играет фашистов и прочих врагов — окарикатуривает их как хочет.

В нескольких снятых один за другим фильмах Высоцкий сыграл отрицательных героев. Одно время даже думали, что злодеи — чуть ли не его «специальность». Но он принадлежит к числу тех актеров, которые внесли свой вклад в создание обновленной и обогащенной эстетики отрицательного героя. Его кинобиография совпала с тем временем, когда и теория и практика кинематографа преодолевали схематичность в показе неприятных типажей. Он еще застал художественную беспомощную продукцию догматического мышления, ребенком и юношей насмотрелся на фильмы, в которых одни персонажи показаны в белом и розовом, а другие — в сером и черном цвете. Когда же Владимир сам стал сниматься, от него требовали, чтобы его отрицательные персонажи были людьми, которые при всех своих недостатках обладают и человеческими чертами. Такая трактовка совпадала и с его собственными представлениями о добре и зле в жизни, о сознании и душе отдельного человека.

Он умел мобилизовать все свои творческие способности, чтобы создать сильные и убедительные характеры людей, которые становятся отверженными не вдруг, ни с того ни с сего и не из-за врожденных недугов, а вследствие дефектов своего душевного устройства или принадлежности к имеющему глубокие корни преступному миру. Но Высоцкий видел их в развитии, он стремился показать, что каждый из его героев обладает своей логикой поведения, и искал оправдание их поступкам если не перед зрителями, то по крайней мере перед самим собой. И крушение их наступало как неминуемое следствие генерального разрешения общественного конфликта, а не как результат случайного разоблачения. У его Ивана Рябого («Хозяин тайги» режиссера В. Назарова по сценарию Б. Можаева, 1968) сильный характер, но опасные и преступные наклонности. Актер убедительно показывает, что и вор-рецидивист способен на большое, искреннее чувство, образ его совсем неоднозначен. Но он противопоставляет свое личное «я» общественному «мы» и доходит до преступления.

— В общем, — говорит Высоцкий, — я хотел раскрыть необыкновенного индивида, чтобы доказать, что критерий отношения к окружающим одновременно и критерий отношения к себе самому.

Так, собственно, артист произнес и свой приговор Ивану Рябому.

Подобное происходит и в картине «Служили два товарища» (1968) режиссера К. Карелова по сценарию В. Фрида и Ю. Думского. Там в партнерстве с Роланом Быковым, Ией Савиной, совсем молодым Олегом Янковским и другими артистами Владимир Высоцкий с большой психологической достоверностью создает образ кавалерийского поручика Брусенцова — белогвардейца, врага, но храброго и честного перед самим собой, по-своему верного присяге, — он ее принял подобно тысячам таких, как он, которые не совершили этот грех — преступить обет быть верными царю и отечеству, служить им до последней капли крови. Пусть это трагическое заблуждение, но в нем есть нечто благородное, некое запоздалое рыцарство в совсем нерыцарскую эпоху. Но именно это раздвоение делает героя в известной степени симпатичным и современному зрителю, который так редко видит самопожертвование не ради корысти и материальной выгоды, а по романтическим побуждениям.