Читаем без скачивания Духовенство в Древней Вселенской Церкви - А. П. Лебедев

Из этого перечня исторических условий, поскольку они заключались в жизни самого христианского общества, условий, содействовавших возникновению митрополического института, отчасти видно, чем отличался епископ первенствующего города от епископов второстепенных городов, какие права и какая честь принадлежала митрополиту в ряду других епископов. В целом же власть и авторитет митрополита понимались так: его высшему надзору принадлежал более или менее обширный церковный округ, более пли менее определенный, заключающий часто сотни епископий или епископских округов. Он мог каждого из епископов своего митрополичьего округа за какое-либо нарушение канонов привлекать к суду, каковой суд он производил вместе с другими епископами того же округа. Ни один епископ не мог вводить ничего важного в церковном отношении в подведомственной ему общине без утверждения и разрешения митрополита. Митрополит председательствовал на поместных соборах, наблюдал за избранием епископов в своем митрополичьем округе и посвящал их, он принимал аппеляцию от клириков на суд епископа и вновь рассматривал дело соборно.[377] Митрополит пользовался уважением со стороны прочих епископов своего округа, его, кажется, звали «главой» и т. д.

Из области теоретических и юридическо-канонических представлений о митрополическом институте обратимся к действительной, фактической истории этого института во II и III веке. Хотя история этой эпохи неясно и не очень определенно говорит о митрополитах и их деятельности, однако, она оставила довольно заметные следы бытия этого института, сохранила свидетельства обнаружения власти митрополитов. Спросим же церковную историю: когда с очевидностью и несомненностью начинает действовать этот институт, в чем, в каких фактах обозначалась эта деятельность? и т. п.

Не только некоторые римско-католические, но случается даже и протестантские ученые историки хотят искать и находить следы митрополического института уже во времена апостольские. В доказательство этой мысли ссылаются на некоторые изречения апостольские и явления этой эпохи. Так, апостол Павел, пребывая в Эфесе, от лица всех христиан Азии (Азия в тогдашнем узком смысле слова) приветствует коринфян (I Кор., 16, 19). Следовательно, говорят, он смотрит на Азию как на некоторого рода иерархический (митрополичий) округ, во главе которого стоит Эфес. Далее, тот же Павел, приветствуя в Послании к коринфянам церковь Коринфскую, вместе с этой церковью приветствует и всю Ахайю, т. е. Грецию (2 Кор., 1, 1); опять Ахайя, говорят нам, представляется как бы иерархичеким целым под главенством Коринфа. В посланиях того же Павла Македония с ее главным городом, Фессалониками, является как бы одним церковным округом (1 Фессал., 1, 7; 2 Кор., 8, 1). То же желают усматривать и в некоторых фактах, упоминаемых в Деяниях Апостольских. Именно здесь извещение об определении апостольского собора в Иерусалиме адресуется на имя Антиохии со всей Сирией и Киликией (Деян., 15, 23). По заключению иных ученых историков, Сирия и Киликия рассматриваются писателем Деяний как один церковный округ, соединенный под главенством Антиохии.[378] Но видеть в этих фактах указание на митрополический институт, по нашему мнению, нет никаких оснований. Правда, в вышеприведенных указаниях апостольского времени, перед нами действительно предстают церковные округа, которые впоследствии являются округами митрополичьими, но в свидетельствах апостольского века нет ни малейшего намека на главный признак митрополичьего института, на то, чтобы один какой-нибудь епископ округа стоял выше других епископов того же округа. А как скоро такого признака не указывается, то существование митрополичьего института не может быть доказываемо. Поэтому нам представляется неправильным отыскивать следы митрополичьего института во времена апостольские; в эти времена указанного института совсем еще не было. Мало того: нам кажется неосновательным отыскивать следы митрополичьего устройства и в первой половине II века. По крайней мере, доказательства, какие обыкновенно приводятся в подтверждение мысли, что уже в это время существовал митрополичьий институт, нам представляются недостаточными и натянутыми. В самом деле, можно ли доказывать, что Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский, и Поликарп, епископ Смирнский были теми же в своих округах в первой половине II века, чем стали и являлись митрополиты позднейшего времени? Не думаем. Во всяком случае, попытки ученых в подобном роде едва ли можно назвать удачными. Так, касательно Игнатия прибегают иногда к такому аргументу. Игнатий в послании к церкви Римской (гл. 9) говорит: «Поминайте в ваших молитвах церковь в Сирии, которая вместо меня имеет пастырем Бога» (сам Игнатий отправлялся на мученичество в Рим). В том же послании он и прямо называет себя «епископом Сирии» (гл. 2). Следовательно, говорят нам, Игнатий представляет себя предстоятелем целой большой области, Сирии, хотя в собственном смысле он был епископом одной Антиохии. Что касается Поликарпа, то относительно его делают иногда такое замечание: в послании церкви Смирнской, написанном тотчас после мученической смерти Поликарпа, в уста народа смирнского влагаются такие слова: «Поликарп — это учитель Азии» (Евсевий, IV, 15). Опять же Поликарп, говорят нам некоторые ученые, в середине II века представляется в сознании тогдашнего общества главой целой церковной провинции — Азии, т. е. части теперешней Малой Азии. Из сейчас приведенных фактов делается такой вывод: значит, Игнатий и Поликарп были митрополитами по власти, значит, в их время институт митрополический существовал и действовал.[379]Но мы со своей стороны не видим здесь ничего доказывающего этой истины. Здесь указывается высокий нравственный авторитет Игнатия и Поликарпа в тех местностях, где они жили и действовали, но нет никакого указания на правовые, юридические их отношения к христианским общинам Азии и Сирии, на власть и влияние, которыми они пользовались бы в ряду других епископов поименованных областей. Другими словами: не видно, чтобы они в качестве полновластных епископов стояли выше других собратьев, — а только подобных епископов, возвышающихся по власти и положению над другими епископами, и можно считать митрополитами. Таким образом, митрополический институт едва ли существовал в первой половине II века. Достаточно будет допустить, что выдающееся положение некоторых епископов этого времени, вроде Игнатия и Поликарпа, подготовляли появление митрополического института, но утверждать более этого — было бы смелой гипотезой. Митрополический институт возникает не раньше появления соборной системы управления церкви. Известно, что соборы потребовали созывания многих епископов в одно и то же место, потребовали, чтобы один кто-либо из епископов председательствовал на них, ставил вопросы и руководил ходом рассуждений и по заключении соборов публиковал их определения в среде той области, из которой собирались епископы. Соборы, таким образом, полагали первый основной камень для утверждения митрополического института в церкви. Они проложили путь для деятельности и развития этого института, и митрополический институт быстро утверждается в церкви в эпоху появления первых соборов. А так как соборы появляются в церкви никак не раньше последней половины второго века, то было бы напрасным трудом искать митрополитов раньше этого времени, хотя и нет особенной надобности отрицать того, что зачатки митрополического института могли встречаться и до этого времени. Итак, что же мы видим к концу второго века?

Одновременно, с появлением соборов в церкви, история встречает и митрополитов, хотя первенствующие епископы так еще и не назывались; она, история, замечает проявление митрополичьего института: митрополичий институт становится к концу II века несомненным историческим фактом, хотя он не был ни отрегулирован вполне, ни оформлен, как это было позднее. Это явление начинает обнаруживать себя и на Востоке, и на Западе, особенно на Востоке. Что касается Запада, то известный Ириней Лионский к концу II века уже представляется стоящим во главе галльской церкви и ее епископов.[380] Он пишет послание к церкви Римской, без сомнения, соборное послание «от лица всех галльских епископов и братии», следовательно, от лица всей церковной области — Галлии (Евсевий, V, 23.24), и, значит, является облеченным высшей властью, чем прочие галльские епископы, словом, митрополитом. Но еще яснее действование митрополичьего института обнаруживается в конце II века на Востоке. В конце этого века является стоящим во главе церквей Азийских, как определенной иерархической области, Поликрат, епископ Эфесский. В защиту своего местного обыкновения праздновать Пасху он пишет к Виктору, епископу Римскому, и говорит, что он пишет от лица целой Азии с ее церковными предстоятелями. В своем послании он замечает: «мог бы я упомянуть и о соприсутствующих мне епископах, которые созваны мною (очевидно, на собор), но если бы обозначить их поименно, то имен оказалось бы великое множество» (Там же, III, 21; V, 24). Поликрат пишет, как епископ, стоящий во главе многих других епископов, соседних ему, — епископов, которых он сам «созывал» (что особенно важно), следовательно, он является ничем другим, как митрополитом. О своем церковном авторитете Поликрат говорит: «я имею сношения с братией во всей вселенной». В этих словах заключается указание на такой высокий авторитет его, который даже не укладывается в обычные рамки митрополичьего авторитета. Высокое церковное положение у Евсевия (IV, 23) приписывается и Дионисию, епископу Коринфскому, конца II века. Евсевий дает прямо понять, что иерархическое влияние Дионисия простиралось далеко за пределы его епископского округа, когда говорит: «Дионисий Коринфский простирал щедро свою деятельность не только на непосредственно подчиненных себе, но и на посторонних». Из дальнейшего рассказа Евсевия видно, что Дионисий пастырски влиял на церковь Лакедемонскую, на церковь Афинскую, словом — на многие Элладские церкви, конечно, потому, что стоял во главе всего Элладского округа. Церковное влияние Дионисия выходило даже за пределы Греции: так, он обращался со своими внушениями к церквам острова Крит и церкви Никомидийской. А эти факты говорят больше того, чем сколько нам нужно для доказательства нашей мысли. Но во всяком случае вполне видно, что Дионисий не был рядовым епископом, подобно многим другим епископам элладским. В том же II веке несомненно стоял во главе целой Палестины, в качестве митрополита, Феофил, епископ Кесарии Палестинской. Феофил высоко стоял среди прочих местных епископов, как это видно из того, что, обнародуя одно соборное определение (по вопросу о праздновании Пасхи), он пишет епископам Палестины в тоне начальственном: «списки с нашего послания постарайтесь разослать по всем церквам» (Евсев., V, 25) — пишет в таком тоне, какой свойственен только митрополитам древней церкви. Заслуживает внимания еще следующее свидетельство Тертуллиана от 190 года, из которого с очевидностью следует, что в его время некоторые церкви в своем церковном авторитете сильно возвысились в ряду других, а с ними и их епископы. Тертуллиан говорит: «Если ты близок к Ахайе, то для тебя служит авторитетом Коринф; если ты недалеко от Македонии, то — Фессалоники (и Филиппы); если ты достиг Азии, то Эфес; если ты живешь по соседству с Италией, то для тебя авторитетом служит Рим».[381]