Читаем без скачивания К вящей славе человеческой - Вера Камша

– Дель Бехо убили! – Оцарапанный, какой же он громкий. Замирает на месте седой, хватается за голову раненый, один из противников монаха не выдерживает, оборачивается. И тут же валится на пол с кинжалом в спине.

– Убейте, – хрипит Арбусто, стоя на четвереньках, – убейте их!.. Его…

Рука слепо тычет в сторону монаха и падает. Следом утыкается лицом в пол сам капитан.

– Рауль! – воет оцарапанный. – Рауль!.. Ну их… К… дьяволу.

Раненый молча кивает, его бьет дрожь. Приятель подхватывает его под здоровую руку, волочет прочь.

– Рракальи! – выплевывает седой. Этот не уйдет! Теперь двое на двое. Теперь честно, теперь наконец все честно…

Не захотели ребята стоять до конца, что ж, это их дело. А твое – вот этот мастер. И ведь нипочем не скажешь, что он кого-то потерял. Движения уверенные, глаза не отрываясь следят за кончиком шпаги. И манера двигаться, да уж, видали… В Онсии учителей не так много, похоже, приятель, у нас есть общие знакомые. Жаль, узнать не придется, по крайней мере, на этом свете. Пошел по кругу, правая рука высоко, острие уставилось прямо в глаза. Вот и проверим, кто чего стоит!

Двое закружили по залу, обмениваясь выверенными ударами. Внимание и четкость, все решают они. Нельзя расслабляться, хоть бы и на секунду, нельзя отвлечься на шум второй схватки. В этом мире есть только ты и противник, и вы в этом кружении равны. Усталость гасит быстроту, быстрота сдерживает опыт. Диего все еще быстрей, седой – опытнее. Кто ошибется первым? Или оступится? А может, дело решит победитель второй схватки или последний козырь – знания, которые есть лишь у одного.

Переход вправо, укол, хорошая у тебя защита… Моя не хуже! Похоже, просто так с тобой не справиться. Что ж, придется тебя удивить. Ты один из лучших в Онсии, налетчик, но бывал ли ты в Ромулье? В тамошних фехтовальных залах онсийцы в диковинку. Слишком уж мы гордые, чтобы учиться у чужеземцев, а зря. У Басотто и Монте-Орро есть что перенять… Вот, смотри, я больше не двигаюсь, я устал… Что сделаешь? Не торопишься, молодец! Что ж, продолжаем танец.

Атака в лицо, потом в левый бок, мой ответ, отвод… Отступаю и снова встаю, даже руку опускаю, шпага уже не смотрит тебе в лицо. Ты наступаешь, я отхожу, пячусь все дальше и дальше. Ты забыл про кружение, ты гонишь меня в угол. Ну же… Наконец! Второй удар чуть длиннее, чем нужно, рука вытянулась, ноги отстали. Та самая «потеря дистанции», за которую Монте-Орро мне всю душу вымотал. Я не парирую, я просто колю навстречу, и ты ничего не успеваешь сделать.

На враз побледневшем лице – удивление и досада. Сколько раз ты любовался на чужие трупы, но всему приходит конец, приятель! Вот ты и столкнулся с неожиданностью, которая тебе не по зубам. Длиннорукий ромульянец был бы в восторге… Как же, торопыга-ученик наконец-то усвоил урок. А как там святой отец? Дерется…

Господи, ну и дела: государственный преступник убил двоих, а «слуга Божий» – четверых. Воистину Церковь наша есть воплощение кротости и милосердия.

– Дон Диего, вижу, вы освободились? Тогда будьте любезны докончить…

Часть третья

Срок милосердия

Глава 1

Ночь колыхалась мертвой зыбью, Мария то затихала, послушно закрыв глаза, то начинала извиваться и стонать, Бенеро подходил, смотрел, что-то говорил, брался за руку, считал удары сердца.

Инес не помнила, сколько раз смачивала губку и проводила ей по лицу, шее, рукам корчащегося существа, из-за которого она потеряла брата и может потерять сына. В перерывах между схватками Инья прислушивалась, но двери не пропускали ни звука, а Бенеро молчал. Он даже не удосужился передать слова Хайме, а ведь брат хотел переговорить именно с ней, иначе не стучал бы условным стуком.

– Сеньора, прошу вас. – Врач отошел к столу, и Инес послушно занялась притихшей Марией, с трудом сдерживая злые слезы. Еще вчера она была вольна выйти замуж, уйти в монастырь, уехать в Ригаско, остаться в столице, это был ее выбор, теперь за нее решат другие. Брат, Торрихос, королева, то есть Фарагуандо. Для всесильного духовника, при жизни прозванного «святым Мартином», разврат и ложь хуже убийств. Потерять все из-за изовравшейся дурочки и ее любовника – это ли не глупость?!

Кое-как взяв себя в руки, Инья поправила подушки и смочила губы Марии каким-то зельем. Роженица больше не отбивалась. И Диего она тоже не звала, и монаха, словно не было ни любви, ни души, только боль, что вычерпывает до дна, не оставляя сил ни на что другое. Даже на жалобы. Это Инес хотелось кричать, бросаться упреками, вспоминать, что в жизни пошло не так.

– Сеньора, можно вас на минуту?

Инес оглянулась. Врач стоял у камина, сосредоточенно разглядывая бронзовую вазу. Инес, не говоря ни слова, отложила губку. Бенеро угодил в эту комнату по ее милости, он был единственным, на кого она не имела права злиться. И все-таки злилась.

– У нас сложности, – объявил врач. Инес промолчала, хотя могла бы сказать много. Все-таки она не разучилась собой владеть – Бенеро ничего не заметил, хотя, возможно, он просто не любил капризов. Как и Карлос. – Самое бо́льшее через час, сеньора, нам понадобится горячая вода.

– Сообщите об этом моему братцу. Он подумает. Часа ему как раз хватит.

– Сеньор инкверент не велел открывать дверь, – предпочел не понять Бенеро, – мне кажется, у него были основания. Как я успел заметить, дон Диего вел бой, и отнюдь не с альгвазилами. Тем не менее вода нам нужна.

– И что? – глупо пробормотала Инья. – Я не понимаю…

– Я тоже, – потер лоб суадит, – но отпирать нельзя. Воду придется греть в камине, к счастью, здесь есть две подходящие вазы. Я разорву простыни, через окно спущусь во двор и наберу воды в фонтане. Вы сможете втянуть ее наверх и заменить меня, пока я ломаю кресла?

– Конечно. – Инес с сомнением оглядела внушительную фигуру собеседника. – Но за водой пойду я. Вас простыни могут не выдержать, и потом… Лучше схватят меня, чем вас. Для всех лучше.

– Вы умеете лазать по окнам? – Бенеро хотел быть уверен, что она сделает то, за что берется.

– Сумею! – Инес вздернула подбородок. – А вот рвать простыни придется вам.

– Сеньорита!.. Сеньорита, откройте… Это я! Да откройте же!

– Гьомар! – взвизгнула Инес и прикрыла рот ладошкой. Колотила в дверь камеристка, но кто стоял за ее спиной?

– Погодите, сударыня. – Бенеро что-то взял со стола и неторопливо направился к двери. – Кто вы и зачем…

– Меня прислал дон Хайме, – прошипело из-за розовых створок, – помочь велел. От сеньориты толку, что от кошки.

– Когда вы видели дона Хайме? – «Нечто» в руке врача оказалось чем-то вроде стилета.