Читаем без скачивания Королевский убийца - Робин Хобб

Я внезапно вспомнил, как настойчиво ухаживал мой отец за легкомысленной Пейшенс, и отчасти понял его мотивы. Женщина, которая была для него убежищем. Кого бы выбрал Верити, если бы ему было позволено выбирать самому? Вероятно, кого-нибудь постарше, спокойную женщину, уверенную в себе.

— Я так устал, — тихо сказал Верити. Он налил себе еще вина и, отхлебнув, отошел к камину. — Знаешь, чего я хочу?

На самом деле это не было вопросом, и я даже не потрудился ответить.

— Я хотел бы, чтобы твой отец был жив и оставался наследным принцем, а я — его правой рукой. Он говорил бы мне, что я должен сделать, и я бы делал то, что он просил. Я жил бы в мире с собой, невзирая ни на какие трудности, потому что всегда был бы уверен, что он знает лучше. Ты знаешь, как это легко, Фитц, идти за человеком, в которого веришь? — Он наконец поднял глаза и взглянул на меня.

— Мой принц, — сказал я тихо, — думаю, что да.

Мгновение Верити оставался неподвижным. Потом он подошел ко мне.

— А, — сказал он и пристально посмотрел на меня. Мне не потребовалось тепла его Скилла, чтобы почувствовать его благодарность. Он выпрямился. Мой будущий король снова стоял передо мной. Он отпустил меня еле заметным движением руки, и я вышел. Взбираясь по лестнице в свою комнату, я впервые в жизни подумал, не следует ли мне благодарить судьбу за то, что я родился бастардом.

7 НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ

Согласно обычаю, на время венчания короля и королевы Баккипа он или она привозили с собой своих слуг. Так было с обеими королевами Шрюда. Но принцесса Кетриккен из Горного Королевства в соответствии с законами своей страны прибыла в Баккип как «жертвенная». Она приехала одна, и с ней не было ни женщины, ни мужчины, которые могли бы прислуживать ей. Ни одного человека не было в Баккипе, с кем она была бы знакома и кто мог бы скрасить ей первые дни в ее новом доме. Она начала свое правление, окруженная чужими людьми. Шло время, и она обзавелась друзьями и нашла подходящих слуг, хотя сперва сама мысль о том, что кто-то должен прислуживать ей, была для нее чужой и непонятной.

Волчонку не хватало моего общества. Перед отбытием в Бернс я оставил ему хорошо промороженную тушу оленя, которую спрятал за сараем. Ее должно было хватить на все время, пока я отсутствовал. Но, следуя истинно волчьей манере, он ел и спал, а потом ел и снова спал, пока мясо не кончилось.

Два дня назад, сообщил он, прыгая и танцуя вокруг меня. Внутри дома были разбросаны дочиста обглоданные кости. Он встретил меня с безумным восторгом, проинформированный о свежем мясе, которое я принес, как Уитом, так и собственным носом. Он жадно накинулся на угощение и не обращал на меня внимания, пока я собирал в мешок обглоданные кости. Слишком много отбросов привлекло бы крыс, а за крысами последовали бы крысоловы из замка. Я не мог так рисковать. Я потихоньку наблюдал за волчонком, пока прибирался. Я видел, как набухали мышцы на его плечах, когда он упирался передними лапами в мясо и отрывал от него куски. Большая часть костей была обглодана, и мозг из них был начисто вылизан. Это уже не щенячьи игры, а работа могучего молодого животного. Разгрызенные кости были толще моей руки.

Но зачем бы я стал бросаться на тебя? Ты приносишь мясо. И имбирные пряники. Его мысли были полны значения. Таков был обычай стаи. Я, старший, приношу мясо, чтобы кормить волчонка, младшего. Я был охотником, приносящим ему часть своей добычи. Я прощупал его сознание и обнаружил, что у него затухает ощущение того, что мы два разных существа. Мы были стаей. Это было понятие, которого я никогда раньше не учитывал, понятие гораздо более глубокое, чем друг или товарищ. Я боялся, что для него это равнозначно тому, что я называю связью. Я не мог допустить этого.

— Я человек. Ты волк. — Я произнес эти слова вслух, зная, что он поймет их значение из моих мыслей, но желая, чтобы он всеми способами почувствовал наше различие.

Снаружи. Внутри мы стая. Он замолчал и удовлетворенно облизнул нос. На его передних лапах были пятна крови.

Нет. Я кормлю и защищаю тебя здесь. Но только временно. Когда ты сможешь охотиться сам, я уведу тебя далеко и оставлю там.

Я никогда не охотился.

Я тебя научу.

Это тоже как в стае. Ты будешь учить меня, я буду охотиться с тобой. Мы будем много убивать и съедим много жирного мяса.

Я научу тебя охотиться, а потом отпущу на свободу.

Я у же свободен. Ты не держишь меня здесь против воли. Он высунул язык, смеясь над моим притворством.

Ты нахал, щенок. И невежа.

Так учи меня. Он помотал головой, чтобы задними зубами отгрызть мясо и жилы от кости, над которой он трудился. Это твоя обязанность в стае.

Мы не стая. У меня нет стаи. Я принадлежу только моему королю.

Если он твой вожак, значит, и мой тоже. Мы стая. По мере того как его живот наполнялся, он становился все более и более благодушным.

Я изменил тактику. Я холодно послал ему: Я из стаи, к которой ты не можешь принадлежать. В моей стае все люди. Ты не человек. Ты волк. Мы не стая.

Он замер. Он не пытался ответить. Но он чувствовал, и от того, что он чувствовал, я похолодел. Брошен и предан. Один.

Я повернулся и оставил его. Но я не мог скрыть, как тяжело мне было бросить его вот так, не мог скрыть глубокого стыда за свой отказ от него. Я надеялся, что он чувствовал также мою веру в то, что так будет лучше для него. Так же, подумал я, как Баррич чувствовал, что это для моего же блага, когда забирал у меня Ноузи, с которым у нас была связь. Эта мысль жгла меня, и я не просто бежал от волчонка — я летел.

Спускался вечер, когда я вернулся в замок и поднялся по лестнице. Я зашел в свою комнату за несколькими свертками, которые там оставил, и потом снова спустился вниз. Мои предательские ноги пошли медленнее, когда я шел мимо второго этажа. Я знал, что очень скоро тут появится Молли с тарелками Пейшенс, которая редко обедала в зале вместе с остальными лордами и леди замка, предпочитая уединение собственных комнат и спокойное общество Лейси. Застенчивость Пейшенс в последнее время начала походить на затворничество. Но не по этой причине я торчал на лестнице. Я услышал стук шагов Молли, идущей по коридору. Я знал, что мне следует уйти, но прошло уже много дней с тех пор, как я в последний раз мельком видел ее. Застенчивое дружелюбие Целерити только заставило меня еще острее почувствовать, как мне не хватает Молли. Конечно же, ничего плохого не произойдет, если я просто пожелаю ей доброго вечера, как любой другой служанке. Я знал, что не должен этого делать, и знал, что если Пейшенс узнает об этом, она будет упрекать меня, и тем не менее…