Читаем без скачивания Спин - Роберт Уилсон

Она засмеялась, глядя на меня с упреком:

— Научный жаргон Джейсона?

Она не совсем угадала. Слово «экопойезис» применил некто по имени Роберт Хейнс в 1990 году, когда терраформинг был еще чисто спекулятивным понятием. Технически термин означал создание саморегулирующейся анаэробной биосферы там, где до нее не существовало жизни, по в современном контексте он относился конкретно к биологическому преобразованию Марса. Озеленение Марса требовало сочетания двух видов планетной инженерии: грубого начального терраформинга с целью подъема температуры поверхности и атмосферного давления до пороговых значений, допускающих возникновение жизни, и экопойезиса, то есть использования микробов и растений для улучшения почвы и насыщения воздуха кислородом.

Основную часть работы за нас выполнил «Спин». Все планеты Солнечной системы, за исключением Земли, уже разогрело расширяющееся Солнце. Нам оставалась более тонкая задача — экопойезис. Однако существовало много путей выполнения этой задачи, много организмов-кандидатов, от бактерий, живущих внутри скал, до альпийских мхов.

— Значит, залповый, потому что вы одновременно посылаете все, что можете?

— Все, что можем, потому что нет гарантии выживания какого-то конкретного организма. Но хоть один должен выжить.

— Больше, чем один.

— Было бы неплохо. Ведь нам нужна как можно более полноценная экология, а не монокультура.

Запуск ракет предусматривался по графику. В первой волне на Марс доставлялись лишь анаэробные и фотоавтотропные организмы, простейшие формы жизни, не требовавшие кислорода и получавшие энергию от Солнца. В случае если они выживут и станут естественным образом отмирать в достаточных количествах, то создадут слой биомассы, достаточный для питания более сложных экосистем. Следующая волна, через год после первой, будет включать организмы-окислители. Последние запуски перед заселением Марса людьми должны доставить туда примитивные растения для фиксации почвы и регулирования циклов испарения и атмосферных осадков.

— Все это звучит как-то невероятно, Тайлер.

— Мы живем в невероятное время. И необязательно все задуманное осуществится.

— А если нет?

Я пожал плечами:

— А что мы теряем?

— Кучу денег. Затраты труда.

— Не вижу лучшего варианта использования всего этого. Да, стопроцентного успеха обещать невозможно, но результат стоит риска. Да и сейчас это предприятие окупается. Посмотри, как оно поднимает дух, как укрепляется международное сотрудничество.

— Но вы дурите людям головы! Вводите их в заблуждение. Убеждаете их, что можете управлять «Спином», что на это хватает вашей хваленой технологии.

— Иначе говоря, внушаем им надежду.

— Ложную надежду. А в случае неудачи у них уже не останется никакой надежды.

— Так что же ты предлагаешь, Диана? Свернуть работы и развернуть молитвенные коврики?

— Глупо рассматривать молитву как признание поражения… А если получится, то пошлете людей?

— Да. Если планета зазеленеет, пошлем людей.

Куда более сложная задача, как в техническом, так и в этическом плане. Из кандидатов формировались команды численностью в десять человек каждая. На ограниченных рационах и в ограниченном пространстве им предстояло выдержать перелет непредсказуемой длительности. После месяцев невесомости справиться с опасными для жизни величинами отрицательных ускорений — а что обещал контакт с поверхностью? Если все протечет согласно расчетам и их скудный багаж, включающий лишь самое необходимое, опустится на поверхность Марса поблизости, им придется учиться искусству выживания в крайне суровой обстановке, почти не приспособленной для существования человека. Их возвращение на Землю не предусмотрено, они должны жить на Марсе, воспитывать детей, передавать им знания и навыки…

— И какой же нормальный человек согласится на это?

— Ты удивишься…

Конечно, я не мог отвечать за китайцев, русских и иных иностранных добровольцев, но североамериканские кандидаты поражали, просто пугали своей нормальностью. Их отбирали по критериям молодости, здоровья, физической выносливости, способности переносить неудобства. Лишь немногие из них пилоты-испытатели ВВС, но, как отметил Джейсон, у всех менталитет испытателей, желание рисковать жизнью ради достижения цели. К сожалению, большинство из них обречены, так же как и большинство фонда бактерий и растений. В лучшем случае мы можем ожидать, что одна-другая группы выживших, скитаясь по замшелым каньонам Valles Marineris наткнется на такую же группу русских, датчан или канадцев, и они объединят усилия в целях создания жизнеспособного марсианского человечества.

— И ты это одобряешь и поддерживаешь?

— Моего мнения никто не спрашивал. Но я желаю им успеха.

Диана стрельнула в меня неодобрительным взглядом, но не стала развивать тему. Мы прошли к лифту и спустились в вестибюль, в ресторан, где пристроились к очереди из техников и журналистов информационных органов. У Дианы возбужденно сверкали глаза. Она вертела головой, ловила словечки типа «фотодиссоциативный», «криптоэнделитический» и, конечно же, «экопойез» — репортерская братия практиковалась, чтобы язык в решающий момент не завязался узлом. Основной аудиофон ресторана — жизнерадостный смех и звяканье ножей и вилок, воздух напитан неопределенностью ожидания. Впервые с высадки на Луне более шестидесяти лет назад внимание всего мира так сконцентрировалось на космических приключениях, причем «Спин» придал марсианской миссии гораздо больше веса, поскольку она должна была оказать влияние на дальнейшее развитие Вселенной.

— И все это работа Джейсона?

— Без Джейсона и И-Ди это, конечно, тоже могло бы произойти. Но все шло бы иначе, скорее всего, не столь быстро и эффективно. Джейс все время оставался в центре событий.

— А мы с краю. На периферии, на орбите его гения. Скажу по секрету, я его немного боюсь. Боюсь увидеть его после столь долгой разлуки. Я знаю, что он меня не одобряет.

— Не тебя. Может быть, твой образ жизни.

— То есть мою веру. Об этом можно потолковать. Я понимаю, что Джейс чувствует себя немного… преданным, обманутым. Как будто мы с Саймоном отреклись от всего, во что он верит. Но это не так. Мы с Джейсоном все время шли разными путями.

— Я хочу тебе сказать, что он все тот же Джейс. Добрый старый Джейс.

— А я? Ты уверен, что я добрая старая Диана?

На этот вопрос я не смог ответить.

Ела она с явным аппетитом, в заключение мы заказали десерт и кофе.

— Удачно сложилось, что ты смогла найти для этого время, — сказал я.