Читаем без скачивания Рома едет в Кремль - Роман Трахтенберг

— Рамиль, у нашего чухонца папа родной в Эстонии сидит. Два года ему еще за кражу отбывать осталось. А украл-то по дьявольскому наущению, так что в принципе он и не преступник в полном смысле этого слова… Я тут собрался было задействовать самые серьезные рычаги, но, может быть, у тебя в Эстонии есть кто-то, чтобы помочь решить вопрос?

— Подожди-ка. Все эстонские вопросы сейчас через Питер решаются. Как твоего, то есть нашего, парня-то зовут?

— Тыну. Тыну Вилль. Живет в Вильянди.

Рамиль взялся за мобильник. «Здорово, Саша! Дугушев тебя побеспокоил. Да откуда ты слышал? Меня только вчера восстановили, а им уже все известно… Я к тебе по делу. У нас тут парень есть, эстонец, надо ему помочь. Зовут Тыну Вилль. Сам из Вильянди. Папа у него сидит за кражу, два года еще осталось. Попробуй найти, у них страна-то маленькая. Ну и узнай, как помочь ему выйти! Да знаю я, что фашисты… Другу своему набери, может, он поможет…»

— Что это у тебя за Саша такой, главный по суверенной стране Эстонии?

— Это, дорогой мой, не кто иной, как сам Пашков Александр Александрович. Он лет десять начальником уголовного розыска в Таллине был, потом уехал в Питер, но связи с ними, с эстонцами то есть, не теряет. У него лучший друг Юрик, Юри по-эстонски — так тот вообще был недавно министром внутренних дел, а до того — главным государственным прокурором. Помню, года два назад, когда он в МВД работал, я к ним в командировку ездил. Как сели в гостинице «Олимпия» выпивать, так двое суток оттуда и не выходили… Думаю, в течение часа отзвонит, как там дела с папанькой нашего пацана…

— А еще хочу тебя, подполковник, спросить, что ты знаешь о подземной Москве? Про систему Д-6, про бункеры разные слышал? Нам, похоже, скоро придется там полазить по полной программе.

— Роман Львович, а тебе не говорили, что сейчас там, под землей, власть примерно пятьдесят на пятьдесят? Половина — у бандитов, другая — у спецслужб. Все, что заброшено было, бандюки заняли. Мы хотели их было оттуда выкурить, но они закрепились там основательно. Часть бывших совминовских складов, которые в девяносто первом завалило, когда тоннели от Белого дома взрывать стали, вообще со всех карт и схем исчезла. Потерялись документы, а скорее всего, кто-то их уничтожил. А там жратвы лет на двадцать. Вся гуманитарка, поставленная нам бундесвером, когда мы войска из Германии выводили, на тех складах осела, да и нашей тушенки длительного хранения десятки тонн. Вот бандиты, чтобы снаружи не светиться по малинам да хазам, под землю и ушли. Хавчик есть, с водой, электричеством все в порядке — подключайся не хочу. Помещений навалом. А затем вылезли, банк ломанули и вниз. Ищи их там… Мы думали туда газ запустить, но МЧС не дает: отравите, говорят, всю Москву. Пробовали гоняться за ними, в результате человек пять потеряли, и все… Опять же хороших карт и планов у нас не было…

— Планы и схемы-то у меня самые подробные имеются, но нужно, чтобы ты их посмотрел, пометил места, куда нам лучше не соваться…

— Нет проблем, у меня в накопителе некоторые данные по «подземным» бандюкам имеются. Правда, вот старые они немного, но ничего, помозгуем, подработаем маршрут, глядишь, и целы останемся… Была у нас, кстати, оперативная информация о том, что в одном из бункеров прячут московский наличный «общак». А это, как ты понимаешь, не миллион долларов, да и не десять. Все казино, кстати, лет пятнадцать туда долю отдают…

У Рамиля зазвонил мобильник. «Да, Саш! Так, господин Арвид Вилль. С кем поговорить? Замминистра юстиции? На Юри сослаться? А сейчас они где? Понял. Ну, спасибо тебе!»

— Значит, так. Зовут папашу нашего парня Арвид Вилль. Сначала сидел вместе с малолетками, по месту жительства, в Вильянди, а потом, когда муниципалитет выставил здание тюрьмы на продажу, был переведен. Теперь отбывает срок в городе Йыхви в тюрьме «Виру», самой современной в Эстонии. Там сидеть, по нашим понятиям, как на курорте. Я осматривал эту тюрьму, когда в командировку ездил. Так вот, сейчас замминистра юстиции Эстонии, Мартин его зовут, здесь, в Москве, на ужине в Доме приемов Правительства России. Юрик ему звонил, просил помочь. Нам туда тоже нужно как-то попасть…

Я было задумался, но быстро вспомнил о своем волшебном удостоверении. Правда, вот не при смокинге я, чтобы по официальным приемам ходить, да ничего, переживут!

— Поехали на Арбатскую площадь! Отыщем там этого Мартина!

У бывшего особняка Саввы Морозова, построенного в мавританском стиле, стояли многочисленные машины с дипломатическими номерами. «Интересно, — подумал я, — что эстонцы-то на машинах сюда приехали? У них ведь посольство метрах в ста от этого здания находится…» Мы с Рамилем припарковались чуть ближе Арбатской площади и пошли к входу в дом приемов. Милиционер на входе козырнул подполковнику, но на меня посмотрел с явным подозрением. И действительно, что делать гражданину в удобных, но не совсем презентабельных шароварах, похожих на пижамные, такой же куртке и кипе на голове, на официальном ужине по поводу визита делегации Эстонской республики в Россию? Я неторопливо достал свою книжечку и сунул ее в руки охраннику. Тот опасливо взял документ и через несколько секунд вытянулся по стойке смирно. «Здравия желаю, Роман Львович! А товарищ подполковник он с вами будет?»

— Вольно, боец! Конечно, со мной!

Мы прошли внутрь, поднялись по лестнице и прошли в зал. Было уже время десерта, так что народ не сидел на местах, а прохаживался, беседуя, смеясь, в общем, общаясь. Из примелькавшихся лиц там были наш посол в НАТО Рогозин, Жириновский, который тут же кинулся ко мне обниматься, Никита Михалков и Ксюша Собчак. Что там делали двое последних, я до сих пор не понимаю, но они, как и все, надували щеки и старались выглядеть важными персонами.

Дугушев подозвал распорядителя, и тот быстро отыскал нам Мартина, молодого человека лет тридцати — тридцати пяти. Беседа с ним не носила дипломатического характера. Он, не прерывая, выслушал нас, тут же перезвонил Юри, видимо, чтобы тот еще раз подтвердил наши полномочия, а потом, почти без акцента и привычного уже нам эстонского растягивания слов, сказал: «Завтра до окончания рабочего дня вопрос будет решен. Но освободят господина Арвида Вилля не по амнистии, это долго, а в связи с ухудшением состояния здоровья. И придется ему, по приезде в Вильянди, отлежать в больнице хотя бы пару недель. Устроит вас такой вариант?» Нас такой вариант устраивал, и мы, успев хватануть по бокалу холодного шампанского, отправились восвояси.

Вышли и отправились в сторону ВГТРК, поскольку борьба с дьяволом и восстановление справедливости это, конечно, хорошо, но и о работе забывать тоже нельзя. На минуту остановились у знакомого мне по вчерашней встрече бериевского особняка, и через четверть часа уже подъезжали к 5-й улице Ямского поля.

— Да, Рамиль, вопросы ты решать умеешь весьма профессионально и оперативно. Думаю, мы с тобой сработаемся.

— Да что тут говорить, наверное, уже сработались. И вообще, Роман, Рамиль — разница-то небольшая. Ты еврей, я татарин. А вместе мы…

— Блин, вместе мы Еврейско-татарская конфедерация! А куда нам с тобой девать эстонца, китайца, русскую, полуукраинца, да еще француза к ним в довесок? Тут уж целое содружество зависимых друг от друга государств у нас назревает. Ну ладно, встречаемся в девять вечера на конспиративной квартире у Веры Григорьевны. Спасибо за службу!

С моей стороны было, конечно, огромной наглостью просить у руководства телерадиокомпании отпуск через столь короткое время после начала моей работы на «Маяке», но все-таки это сделать пришлось. Конечно, я не мог посвятить заместителя директора ВГТРК Сергея Архипова в детали своей миссии, но пообещал ему по ее окончании выдать такую серию репортажей, от которой весь телерадиоэфир вздрогнет, а конкуренты просто усохнут от зависти и бессилия что-либо рассказать по этой теме.

Высочайшее разрешение исчезнуть в неизвестном направлении на пятнадцать дней было мне даровано, и я отправился в студию, чтобы провести последнюю передачу перед отпуском. Батинова, которой я сказал, что решил прокатиться на пару недель в Ниццу, всю передачу дулась, жутко завидовала мне и в меру своих возможностей пыталась делать маленькие гадости. Я, правда, привык не обращать на это абсолютно никакого внимания, а на письма и эсэмэски слушателей, спрашивающих: «Доколе? Роман, что она себе позволяет?», обычно отвечаю просто: «Все!» Предоставив Батиновой честь заканчивать эфир, я ровно в семь сорок вечера поднялся со своего кресла и вышел из студии.

На улице меня ждали три участника моего почти законного вооруженного формирования. Мрачноватые Тыну и Шурик стояли около машины, а Жоржик — чуть поодаль. На его лице красовался свежий синяк.

— Жоржиньо, милый, ты не выдержал, что ли? Я же предупреждал тебя, что они ребята серьезные и ваших неформальных заходов не понимают. И вообще, никаких конфликтов в группе я не потерплю!