Читаем без скачивания Операция «Немезида» - Константин Утолин

«Леопард?» — предположил Иван.

Аршавин, который выглядел килограммов на тридцать тяжелее противника, принял левостороннюю боксерскую стойку и пошел на «леопарда», слегка покачивая верхней частью туловища. Иван не без удивления признал, что талия у боксера гибкая, хотя узкой ее было не назвать.

Сухощавый атаковал Аршавина подкатом, из которого попытался подсечь сразу обе ноги боксера. Тот, однако, неожиданно легко для своей массы отпрыгнул вбок-вперед и попытался, в свою очередь, ногой достать вышедшего в стойку на колене «леопарда». Но сухощавый словно ждал именно этого и, нырнув под ногу, попытался ударить Аршавина кулаком снизу в пах. Боксер, который явно имел опыт встреч не только на ринге, резко упал на оба колена и, скрутив корпус, еще в падении принял удар сухощавого нападающего на мышцы пресса, да и то вскользь. А сам сразу же врезал «тройку» — свинг левой с отмашкой ребром кулака на возврате в голову и тут же джэб правой в грудь. Если от первых двух ударов поклонник стиля «леопарда» ушел, то третий его достал и заставил упасть на спину. Но это его не смутило: кувырок с разрывом дистанции — и вот сухощавый уже в стойке. Молниеносная серия ударов ногами, казалось, просто неминуемо свалит Аршавина, который выпрыгнул с колен на ноги и рванул вдогон противнику. Но Аршавин отбил первый, проникающий удар в живот, встретил подставкой кулака правой удар коленом и, словно носорог, врезался в противника. Тот успел еще попасть ему другим коленом в ребра слева и локтем ударить по челюсти, но здоровяк-боксер с прижатым к груди подбородком, казалось, вовсе этого не заметил. А в следующий миг показал, что знает и борцовские ухватки. Своей правой рукой он толкнул противника в грудь, а левой подцепил его за бедро правой ноги — ох, не стоило сухощавому пытаться бить этим коленом уже вошедшего в клинч Аршавина. Продолжая свое движение вперед, боксер опрокинул сторонника «звериного» стиля боя на пол и, тут же насев сверху, принялся в стиле боя без правил мутузить кулаками по физиономии. Причем за счет массы и силы он просто «сносил» подставляемые руки. Леопард» ушел в глухую защиту и о нападении уже не помышлял. Все было ясно, и скоро сухощавый боец, признавая поражение, трижды хлопнул по полу.

Внимательно смотревший на схватку Иван мысленно вернулся к лекции. Да, все так и выходит, как говорил Богородько — более естественный Аршавин был внутренне расслаблен. А его противник, хотя и имевший богатый набор двигательных стереотипов, тратил доли секунды на выбор оптимального из них. Да вот только за эти мгновения выбранные действия уже переставали быть оптимальными. Это как в шахматах, сделать ход не в существующей на доске позиции, а в той, которая была чуть раньше. Все время подстраивающийся под Аршавина, «леопард» постоянно уступал в… Один такт! Он не навязал боксеру свой ритм ведения боя! И полностью утратил контроль над темпом. Потом еще хуже — он растерялся от нестандартной для него тактики ведения боя Аршавина. И стал жертвой, а не охотником!

Остальные поединки тоже могли б дать Ивану поучительный материал для размышлений, но в этот момент дверь открылась, и вернулся Аркадьев.

— Ничего страшного! — сообщил он. — Облепили проводами, обкололи во всех местах шприцами, что-то отсосали, а что-то впрыснули… Вроде живой. А у вас тут весело! — Присоединяйся! — Аршавин, потирая ушибленный о локоть «леопарда» кулак, в свою очередь пошел сдавать анализы. Раздался отчаянный крик, а сразу за ним — громкий шлепок о маты. Там сошлись самбист и парень, в манере двигаться которого Иван узнал спецназовца Самбист сперва не знал, как ловчее к нему подступиться, но не сплоховал, не отступил, не потерял своего «рисунка боя». Точнее, потерял несколько раз — и столько же раз снова нашел. Верно говорил Богородько: бой длиннее нескольких секунд — это уже балет.

Самбист не только уклонялся от ударов — он порой умело «сливал» их вдоль тела или путем подставления ладоней, предплечий, локтей, бедер и голеней. Такое Иван прежде видел только в кино с Джеки Чаном и, как и во время просмотра этих фильмов, усомнился в целесообразности такой находки. Ведь кости-то не железные! Однако самбист таким образом, видимо, заставлял противника работать в понимаемом им двигательном стереотипе, в своем образе боевых движений. Потеряв в малом, выигрывал в главном… И сумел-таки, поднырнул спецназовцу под руки, добрался до ног. Крики шлепок сообщили всем о победе самбиста, который захваченной ноги уже не выпустил, а, стремительно откинувшись назад, уперся своей стопой в сгиб колена противоположной ноги спецназовца, руками защемив противнику ахиллесово сухожилие. Раздались аплодисменты.

— Ага, похлопайте этим петушкам! — проворчал незаметно вернувшийся Богородько. — Чепуха на постном масле. Возитесь, пихаетесь, время тратите… Площадка молодняка в московском зоопарке!

— А вы сами? — вдруг спросил Аркадьев. — Покажете, как надо? Я готов!

— Нет, не готов… — покачал головой Богородько, проходя мимо. Но не удержался, вдруг выкинул стремительно руку, толкнул курсанта в грудь. Аркадьев отлетел на несколько шагов и упал бы, не поддержи его товарищи. — Нет, точно не готов. Поломаю еще ненароком, придется тебе индивидуальный учебный график придумывать. В общем, мы тут посоветовались и решили, что надо вас как-то развлечь. А то вы какие-то агрессивные не в меру, драться затеяли, маты вон кровью забрызгали… Кстати, как Аршавин вернется, передайте ему. что он сегодня зал убирает. На пару с тобой, мастер восточных единоборств. Зубы-то целы?

— Целы, — угрюмо отозвался «леопард», стоявший, задрав к потолку кровоточащий нос. — Я в порядке.

— Вот и хорошо. А чтобы все были в порядке, будем смотреть кино. Сложить маты на место!

Мимо Ивана, кивнув как старому знакомому, прошел Руслан, он принес небольшой пульт, словно от видеомагнитофона, и отдал его Богородько. Ивану хотелось как-то выразить свое восхищение проведенной Русланом схваткой с оборотнем, но тот быстро подошел к стене и, откинув крышку вмонтированной в нее приборной панели, стал колдовать с какими-то кнопками и переключателями.

— А тебя, Ваня, драться не потянуло? — спросил Богородько, незаметно оказавшийся рядом с Иваном.

— Нет, Степан Михайлович. Ноя могу, если нужно!

— Еще как можешь, — кивнул инструктор. — Твое личное дело, как сам понимаешь, я знаю наизусть.

Обязанность! Вот что, парень: тебе лично я запрещаю спарринги. Ни с кем! Так и передай Аршавину или еще кому, если станут приставать.

— Почему? — Иван смутился. — Я могу, я…

— Потому что разбитой мордой дело может не обойтись, курсант. В тебе сидит злость, замешенная на ужасе. Я не хочу, чтобы ты стал биться с пацанами, как с нелюдями! — погрозил пальцем Богородько. — А замещение образа противника образом врага — страшная штука, поверь на слово. Так что никаких спаррингов, и вообще контролируй себя. Через несколько дней поговорим об этом подробнее. А если что заметишь в себе — обращайся смело к любому из сотрудников базы, меня вызовут.