Читаем без скачивания Они приходят осенью (СИ) - Макарова Светлана

И теперь предстояло вколоть наркоту сборщику. Семён настоял на том, чтобы сделать это самому. Для него это было важно. Он не желал, чтобы ответственность за ошибку легла на кого-то другого, если что-то пойдёт не так. В конце концов это была его идея накачать монстра дурью. А значит, и грех его. Времена, когда он с лёгкостью плевал на подобные вещи, остались в прошлом. По крайней мере, старался, чтобы тот равнодушный тип, которым он когда-то являлся, остался в прошлом навсегда.

Взяв наполненный наркотиком шприц, Семён тяжело вздохнул. Ему хотелось сказать сборщику, что ничего плохого не случится, но такое враньё — это уже перебор. Плохое случится. Обязательно. Хороших вариантов для этого несчастного монстра не предусмотрено. А Хилый глядел на шприц одновременно со страхом и вожделением, в его голове явно стояла преграда между «можно» и «нельзя», но внутреннее чудовище не смогло стереть память, а скорее, ощущения, о том кайфе, который дарует наркотик. Когда Семён вогнал ему в вену шприц, он не сопротивлялся, хотя на лице на мгновение и отразилось виноватое выражение. Эту вину он испытывал исключительно перед Варварой, хозяйкой. Подвёл ведь её. Не по своей воле, но подвёл.

А потом ему стало на это плевать. Веки затрепетали, глаза закатились, став белёсыми, с ярко-красными прожилками капилляров, кожа стала землистого цвета. Он дёрнулся, напрягся, закрутил головой, ноздри вздулись. Монстр как будто пытался что-то учуять, он был похож на зомби из фильмов Ромеро.

— Жуть, — мрачно прокомментировала Инга. — Что-то мне не по себе.

— Мне тоже, — созналась Марина. — Вы уверены, что отдать человека этому чудовищу правильное решение? Может, ещё подумаем?

В ней заговорил врач. Вспомнилась клятва Гиппократа. Впрочем, помимо внутреннего доктора в сознании ещё была и мстительница, которая желала поквитаться за сестру. Эти две личности сейчас вели между собой борьбу. Внутренний диалог разрывал душу чувством вины и желанием наказать обидчиков. Нехорошее это было состояние, но выйти из него не получалось.

Все вернулись в гостиную. В кресле, с обмотанными скотчем руками и ногами, сидел Шурик. Пастух полностью оклемался после дозы снотворного и теперь смотрел на своих пленителей с вызовом, мол, не с тем связались уроды, ещё поплатитесь за мои страдания. Вадик лежал на диване, ему по-прежнему было нехорошо, на лбу блестела испарина. Марина приготовила ему бульон, чтобы силы восстановил, но съел он всего несколько ложек.

Инга села за стол, включила ноутбук. Ярослав прошёлся по комнате, произнёс недовольно:

— Вижу, опять в вас жалость пробудилась. Во всех вас. Думаете небось: как вообще можно отдать этого горемыку, — кивнул на Шурика, — той твари, похожей на зомбака? Верно я говорю? Так ведь и думаете. Боитесь, как бы наш горемыка не сдох ненароком.

— Да, боимся, — ответила за всех Инга, не отрывая взгляда от монитора. — Я лично не хочу становиться убийцей.

Ярослав развёл руками.

— У вас семь пятниц на неделе. Команда называется. Да с таким настроем лучше сразу всё бросить, забыть и про Варвару, и про то, что в городе творится.

До Шурика, похоже, только сейчас дошёл смысл слов «отдать этого горемыку той твари». Про план своих пленителей он, разумеется, ничего не знал.

— В смысле⁈ — его голос сорвался на фальцет. — Вы что, хотите мою жизнь сборщику скормить?

Ярослав подошёл к нему, склонился и выдохнул в лицо:

— А ты что думал, мы тебя сюда отдыхать привезли? И нет, мудила, твою жизнь мы не станем мрази скармливать. Мы сделаем из тебя дебила, если, конечно, кое-кто из нас сейчас же свою совесть не угомонит. У нас тут, знаешь ли, разногласия по поводу гуманности нашей задумки. Кое-кто, сделав один шаг, боится сделать второй.

— Не язви, — осекла его Нонна.

— Охренеть! — Инга прильнула к монитору. — Тут новости местные. Пишут, что за последние несколько дней в городе случилось два десятка самоубийств. И всех суицидников объединяет одно, они, как выяснили журналисты, когда-то имели опыт клинической смерти.

— Варвара, — сделал вывод Семён. — Ни капли не сомневаюсь, что она к этому причастна. Мстит и подстраховывается.

Инга покачала головой.

— Это… это уже ни в какие рамки. Это… чудовищно! Два десятка человек. За что⁈

— Для Варвары, похоже, все средства хороши. Уж её-то совесть точно не мучает, — буркнул Ярослав и, с трудом сдерживая гнев, ударил ладонью по стене.

Нонна потёрла пальцами виски, её лицо ожесточилось.

— Так, всё, хватит сопли распускать. Пора заканчивать то, что начали. Тащим этого урода к мрази. Сдохнет, значит сдохнет.

Ярослав только этого и ждал. Не церемонясь, он схватил Шурика за шкирку, сбросил с кресла и поволок в соседнюю комнату. Пастух дёргался и вопил:

— Суки! Варвара всех вас найдёт! Кишки собственные жрать будете! Вы нихера не знаете, с кем связались!

Когда он увидел похожего на ожившего мертвяка сборщика, то потерял дар речи. А Хилый в свою очередь уставился на него как хищник на мелкую зверушку, зрачки монстра сузились до крошечных точек, на лбу вздулась вена. Семён взял ещё один шприц со снотворным, подошёл к Хилому.

— Не уверен, что ты сейчас хоть что-то понимаешь, но на всякий случай скажу. Я выну из твоего рта кляп. Твоя жертва, вот он, — указал пальцем на Шурика. — Попытаешься направить свои щупальца на кого-то из нас, и мы сделаем тебе больно. Очень больно. Кивни если услышал меня.

Хилый никак не отреагировал на его слова.

— Да вы что, гады? — заорал Шурик и попытался уползти прочь. — Да вы что? Да Варвара вас за меня на куски порвёт! Давайте лучше договоримся. Скажите, что вам от меня нужно и…

— Ни черта нам от тебя не нужно, — Ярослав не отказал себе в удовольствии пнуть его по рёбрам. — Будь моя воля, ты уже давно где-нибудь валялся бы со свёрнутой башкой. Но увидеть, как ты станешь полным дебилом — это тоже неплохо.

Семён посмотрел на стоявших возле дверного проёма женщин.

— Вам лучше выйти. На всякий случай. Нечего рисковать понапрасну. Да и зрелище будет так себе.

Совет был дельным. Марина, Нонна и Инга покинули комнату, прикрыв за собой дверь. Ярослав подтащил отчаянно брыкающегося Шурика поближе к Хилому, затем отошёл к шкафу, выйдя из поля зрения монстра.

— Давай уже начинать, — он остался здесь для подстраховки. Всегда что-то может пойти не так.

Семён встал за спиной сборщика, вынул из его рта кляп. Кожа на лице монстра ещё больше потемнела, покрылась складками, став похожей на кожуру печёной картошки. Из пасти выползло красное щупальце, которое, извиваясь, устремилось к Шурику. Тот заорал, подавился собственным криком, захрипел, попытался уползти, но связанные руки и ноги не позволили преодолеть и десяток сантиметров. Щупальце, на мгновение застыв, будто примеряясь, резко вонзилось ему в затылок, бесплотно проникло под кожу. Хилый издал утробный звук, зрачки расширились и снова сузились. Шурик жалобно заскулили, пуская слюни, бросил на Семёна взгляд, который буквально молил: «Прекрати это! Прекрати!» А потом его глаза затуманились, стали бессмысленными, губа отвисла.

Семён решил, что рассудок Шурика уже достаточно отравлен, и вколол Хилому снотворное. Щупальце дёрнулась, штопором втянулось в глотку. Монстр успел недовольно хрюкнуть, прежде чем уснул.

— Да, зрелище было не из приятных, — сказал Ярослав.

Снова запихав в рот сборщику кляп, они с Семёном выволокли Шурика в гостиную.

— Получилось, — подвела итог Инга. — На одного дебила в этом мире стало больше.

Шурик что-то промычал, сидя на полу в окружении своих пленителей, затем ощерился, оторвал пуговицу от своего пиджака, запихал в рот, тоже самое проделал с ещё одной пуговицей, опять замычал.

Нонна поглядела на Семёна.

— Ты уверен, что это не временный эффект?

— Насколько я знаю, те, кого обработали сборщики наркоманы, до сих пор сейчас в психушке. Так что да, уверен.

Шурик потянулся к пуговице на кофте Марины и той пришлось отступить на шаг. Шурик насупился, как ребёнок, которого лишили конфетки, вхлипнул.