Читаем без скачивания Глаза Ангела - Эрик Ластбадер

Доктор подвел девушку к скамейке, на которой сидел Валерий. Несчастный отец только и смог вымолвить:

— Котеночек мой, — и слеза покатилась по его щеке.

— Моя бабушка учила меня, — говорил Хонно Большой Эзу, — одиночество начинается с семьи. Запомните это хорошенько, госпожа Кансей.

— Я осталась одна среди чужих людей. Никогда еще мне не было так одиноко. Спасибо вам, что помогли уехать из дома мужа. Мне от него ничего не нужно, только бы не видеть его никогда.

Большой Эзу и Хонно сидели на уютном диване в шикарно меблированной гостиной, которую освещали многочисленные лампы самых разнообразных размеров и форм, и мирно беседовали. Большой Эзу был одет в темный деловой костюм, а Хонно — в бермуды и длинную блузу из натурального шелка. Они только что вернулись из шумного, прокуренного ресторана, где чудесно пообедали. Ресторан этот обычно посещали любители борьбы сумо, Было довольно поздно, на облачном, мрачном небе уже показалась луна.

— Уверен, что вам нравится ваше новое жилье, — сказал Большой Эзу.

— Квартира великолепная, — отозвалась Хонно, вставая. Она подошла к окну. — Всю жизнь мечтала жить в квартире, выходящей окнами на Сумиду. Смотрите! Лунная дорожка на реке! Как красиво!

Повернувшись лицом к своему собеседнику, Хонно призналась:

— Я все еще нахожусь в состоянии шока. Может быть здесь, в этой квартире, такой удобной, большой, я забуду все, что произошло. Между прочим, мое новое жилье выглядит очень по-американски, правда?

Большой Эзу рассмеялся.

— Правда. Мои друзья из Америки, когда бывали здесь, чувствовали себя как дома. Обычно в Токио им неудобно, не хватает места. Это мы, японцы, прекрасно себя чувствуем в крохотных квартирках, среди множества людей и машин, американцам трудно к этому привыкнуть. Так что в этих просторных апартаментах им всегда нравилось.

— Вы только не беспокойтесь, я постараюсь не задерживаться долго в этой квартире.

— Можете жить здесь сколько хотите, у меня много таких квартир по всему Токио.

— Думаю, они вам обходятся довольно дорого.

— Вас это не должно волновать, госпожа Кансей.

Хонно озабоченно взглянула на Большого Эзу, и тот понимающе кивнул.

— Знаю, знаю, о чем вы сейчас думаете. Не понимаете, почему я проявляю о вас такую заботу и ждете, когда я заговорю о своих намерениях в отношении вас и назначу цену, не так ли?

— Нет, я...

— Вы совершенно правильно думаете. Как еще вы можете думать? Я ведь якудза, гангстер, и ничего не делаю даром. Разве такой человек заслуживает доверия?

Хонно в растерянности не нашлась, что ответить, потому что в словах Большого Эзу была большая доля правды. Он, как никто другой, читал ее мысли, словно открытую книгу, а лгать ему ей не хотелось.

— Скажу вам правду: меня интересуют тетради вашего друга Какуэя Сакаты, которые он завещал вам. Судите сами: я имею многочисленные связи в мире бизнеса, и поэтому хочу знать, что в этих тетрадях написано, какие преступления совершили высокопоставленные лица государства, причем хочу получить информацию из первых рук, пока никто другой не завладел такими важными сведениями, ну, ваш муж, например, для него записи Сакаты, я уверен, представляют огромный интерес.

— Но...

— Пора приниматься за дело. Вы готовы, госпожа Кансей?

Большой Эзу достал блокнот для записей, вырвал из него первую страницу и протянул ее Хонно.

— Здесь расписание ваших дел на сегодняшний вечер. Пожалуйста, строго придерживайтесь маршрута. Обещаю, что скучать вам не придется, скорее наоборот. Внизу вас ждет машина, водитель с маршрутом ознакомлен, — у него есть точно такая же памятка, как та, что вы держите в руках.

— А как же Гиин и тетради?

— Завтра в шесть часов утра я буду ждать вас в клубе Гиндза, и там мы все обсудим. — Большой Эзу поднялся с дивана. — А теперь я должен вас покинуть, госпожа Кансей. Желаю хорошо провести время сегодня.

Хонно вышла из дома и увидела сверкающий новехонький «Мерседес» жемчужно-серого цвета с дымчатыми окнами, ожидающий ее у входа. Увидев ее, водитель вышел из машины и распахнул перед ней заднюю дверцу.

Хонно уселась на заднее сиденье, и тут заметила, что она не одна в машине.

— Добрый вечер, госпожа Кансей, — произнес худенький молодой человек, сидевший рядом с ней. Хонно успела краем глаза рассмотреть его: маленькие аккуратные уши, зачесанные назад густые волосы, глаза скрыты за темными очками. Одет он был в темно-серый костюм, накрахмаленную белую рубашку, вокруг шеи был повязан со вкусом подобранный галстук. Хонно также обратила внимание на золотые запонки и массивное золотое кольцо на пальце.

— Меня зовут Фукуда, Большой Эзу попросил меня быть вашим гидом на сегодняшний вечер. Прошу любить и жаловать.

Огромный «Мерседес» с трудом пробирался сквозь заполненные машинами улицы японской столицы. Хонно удивлялась, как он вообще способен здесь двигаться. Наконец машина остановилась у высокого здания — резиденции делового магната Каги в районе Синдзюку. Хонно и сопровождающий ее юноша вышли из «Мерседеса» и вошли внутрь офиса, поднялись в скоростном лифте на сороковой этаж и, пройдя сквозь ряд прохладных коридоров, подошли к двери какого-то помещения. Фукуда достал ключ, открыл дверь, и они очутились в просторном холле. Из холла они пошли дальше, минуя молчаливые комнаты, отделенные одна от другой раздвижными дверями, на которых был изображен известный всему миру трилистник из ромбов — эмблема фирм «Мицубиси» и «Панасоник» и написано по-японски слово «Kara». В комнатах никого не было видно, только слышался звук факсов, поддерживающих связь с любой точкой земного шара, будь то Австралия, Западная Германия или Соединенные Штаты Америки. Напичканные умной электроникой машины без устали работали на благо человека.

Фукуда подошел к очередной двери с круглой ручкой, повернул ее и, сделав знак Хонно, чтобы она вела себя тихо, открыл дверь. Теперь они очутились в небольшой приемной, но только, разумеется, без секретарши — час был поздний. Штора на окне, выходящем в кабинет босса, была приподнята, и Фукуда осторожно, стараясь не шуметь, подошел к этому окну, ведя за собой Хонно. Из кабинета струился мягкий свет, и в этом свете Хонно увидела плотного мужчину средних лет и женщину, лежавших на диване. Они занимались любовью. Оба партнера выглядели далеко не романтично. Фукуда прошептал Хонно на ухо:

— Мужчина — заместитель Каги по финансовым вопросам. А женщину вы не узнаете?

Хонно вгляделась внимательнее и с удивлением узнала в женщине в бесстыдно задранной юбке Маму-сан — хозяйку публичного дома, где Хонно наткнулась на собственного мужа и его любовника.

Фукуда тронул Хонно за руку, давая понять, что им пора уходить, и они отправились обратно через бесконечный ряд комнат.

Следующим местом, куда они отправились, было игорное заведение якудзы, находившееся за грязным, душным рестораном, который Хонно и Фукуда прошли, не останавливаясь. В просторном игорном зале стояли низкие, длинные столы, вокруг которых толпились люди — на редкость разношерстная публика. С потолка на толстых шнурах свешивались круглые лампы, освещавшие многочисленных посетителей. Хонно и ее удивительный гид стали пробираться к одному из столов, держась ближе к стенам, чтобы не привлекать к себе внимания. Это был необычный игорный дом — здесь играли по-крупному. Хонно с интересом разглядывала представителей якудзы, чьи тела были покрыты характерными татуировками, выполненными настолько искусно, что в сумеречном свете казались живыми. На столы они время от времени бросали толстые пачки денег. Хонно начала рассматривать других игроков: тщательно одетые, серьезные мужчины, каких она видела каждый день в своем офисе, сосредоточенно следили за ходом игры.

Фукуда наклонился к ней и тихо сказал:

— Третий человек слева от вас. С тоненькими усиками, видите? Его ставки самые высокие во всем игорном заведении. Это главный администратор Каги. Смотрите, какими суммами он ворочает!

Хонно, не отрываясь, следила за игрой и увидела, как тот в течение часа проиграл ни много ни мало шесть с половиной миллионов йен — пятьдесят тысяч долларов. К моменту проигрыша волосы высокопоставленного чиновника растрепались, галстук съехал на сторону, лицо покрылось потом. Он, видимо, уже проиграв раньше все наличные деньги, с лихорадочно блестящими глазами, выписывал расписку на проигранные только что пятьдесят тысяч долларов. Закончив писать, он передал клочок бумаги соседу, тот передал его из рук в руки другим игрокам, так расписка дошла до другого конца стола, где стоял лысый человек. Его голый череп был покрыт татуировкой, изображавшей дракона. Лысый взял бумажку, прочел ее. Затем посмотрел — и Хонно со страхом заметила это, — на Фукуду. Фукуда почти незаметно кивнул головой — и лысый, спрятав расписку в нагрудный карман, бросил на стол три толстые пачки денег, которые тем же путем вернулись к чиновнику. О, всесильный Большой Эзу, везде он!