Читаем без скачивания Монахиня Адель из Ада - Анита Фрэй

— Не держите на нас зла…

Покровитель пьяных ветеранов вскочил с колен.

— И в мыслях не имел обижаться! Позвольте представиться: штабс-капитан Заступников! Доверенное лицо его императорского величества! Путешествую инкогнито, потому и внешний вид такой… Я вот уже как месяц путешествую по важному правительственному заданию. Поистрепался в дороге, поиздержался…

После долгих и таких душевных капитановых признаний Бузиновы некоторое время молчали. Не зная, радоваться или плакать. Супруг оправился от потрясения первым.

— Вешался он или нет, а я на него тоже в страшной обиде, как и жена моя. Даже не вышел нас встретить… пьянчуга этакий…

Капитанишка резво подскочил к нему, временно забыв о своей контузии, крепко обнял.

— Вот ведь как удивительно мир устроен! Мы с вами едва знакомы, а я уже чувствую в душе такое расположение…

Бузинова опять растрогалась.

— Вы только что изволили сказать, что помогли Никите…

Капитан поднял глаза к небу, стал креститься.

— Силою Господа нашего Иисуса Христа и Пресвятой Девы Богородицы я буквально вернул его с того света! Не будь на то воли Божией, отправился бы нынче вечером любезный наш друг Никита к праотцам…

Супруг Бузинов тоже стал креститься.

— Неужели же сосед до того допился, что в петлю полез?!

Капитан кивнул.

— На всё воля Господня!

Он снова глянул в небо, снова перекрестился и прошептал:

— Сейчас я вам поведаю такое, чего ни одна душа знать не должна…

Бузиновы переглянулись.

— Никому не скажем!

— Выкладывайте же!

— Всенепременно выложу, — согласился капитан. — Но побожитесь, что ни кому не поведаете сей тайны!

Бузиновы перекрестились оба.

— Ей-Богу!..

— Ей-же-ей!..

Капитан, озирнувшись и перейдя на ещё более тихий шёпот, молвил заговорщическим тоном, хотя бескрайний луг был совершенно пуст:

— На этот раз Никита запил не от одиночества, а наоборот…

Лбы Бузиновых наморщились от напряжения, изрядно.

— Как это?

— Что значит «наоборот»?

Заступник всех убогих пояснил:

— Его мучают блудные помыслы относительно одной особы…

Бузиновым пришлось перекреститься снова.

— О какой особе речь?

— На кого вы намекаете?

Последний вопрос был от супруга. Он был полностью уверен в своей половине.

Чуток помедлив, капитан, опять же шёпотом, нагнал ещё большего туману.

— Это такая особа, о которой даже упоминать всуе… страшный грех! То, что вы сейчас услышите, может грозить большими неприятностями, и не одному лишь Никите, а и мне, и…

— И нам?

— Да, иногда ненароком такое услышишь, что лучше бы и вовсе глухим родился — спокойней бы жилось! Так вот… Речь идёт о матушке-игуменье…

Супруги одновременно вздрогнули.

Сгустились сумерки. Бузинов зажёг фонарь, прихваченный на всякий случай: от Никиты ведь мало кто засветло уходил.

Капитану настроение супругов определённо нравилось.

— То, что мы сейчас беседуем одни, ночью, — продолжил он свои увещевания, — спасает нас от многих неприятностей. Сейчас повсюду нежелательные уши…

— Царские шпики?

— Оне-с!

Супруги снова переглянулись. На этот раз весьма трусливо.

— Ну, это вы зря! — неуверенно молвил Бузинов. — Здесь у нас, на деревенских просторах, я ни разу не встретил ни одного шпика, а вот у вас в столице…

Капитан ничуть не собирался успокаивать бедолаг.

— В столице шпики свирепствует больше, это факт, да и опасностей там поболее, чем у вас, но бывает, что и в деревнях иногда они орудуют. Да как ловко! Иногда свои же на своих доносят, родственники на родственников…

— Что вы говорите?!

— Доносят! Весьма и весьма! Иногда совершенно честный человек попадает в список неблагонадёжных, лишь благодаря ненависти собственной супруги или детей.

— И как же распознать доносчика?

Капитан вздохнул.

— Сие практически невозможно. Царь набирает агентов с умом, так искусно, что их порой не отличишь ни от обычных поселенцев, ни даже от крепостных.

Бузиновы перекрестились.

— И крепостные шпионят?! Свят-свят-свят! — застонала супруга.

— Так это что же получается? — возмутился супруг. — Уже и по деревне без надзора его императорского величества не походишь?

— Получается, что так! Вот уже четыре года все всего боятся, с самого дня основания охранки, — ответил капитан. — Но со мною вам бояться абсолютно нечего: у меня глаз намётан, я шпика от не шпика отличаю на «раз-два!»

Бузиновы вдруг приняли решение. Почти одновременно.

— Не пожалуете ли к нам… чаю выпить? Заодно и осмотрите наши владения, опытным глазом, на момент шпиков!

— Да и переночевать вам не мешает в хорошем месте. Хоть изредка, а то, поди, намаялись, по чужим-то сеновалам… Мы вас в горнице положим!

Капитану сделалось приятно.

— Охотно-с!.. Весьма приятно-с… Премного благодарен-с!

Вдохновенная беседа продолжалась и в дороге, благодаря чему она, дорога, не такой уж длинной оказалась. Пришлось — всего-то! — пересечь ржаное поле, пройти сквозь небольшую рощицу, полюбоваться мерцающими огоньками тихого, весьма уютного болотца и, наконец, увидеть огоньки усадьбы.

Присвечивая фонарём, Бузинов-муж шёл впереди.

— Глядите-ка, глядите! — он махнул рукою в сторону поместья.

Бузинова-жена и капитан ответили не сразу. Шли они, то бишь ковыляли, далеко позади. Сначала просто медленно шли, взявшись за руки, а потом хозяюшке поместья пришлось хромать напару с гостем, держа его за талию — чтоб ему легче было идти. Именно так воспринял Бузинов эту позу. И не расстроился. Он остановился, начал ждать, пока хромающие поравняются с ним.

— Гляньте, — снова сказал он. — В гостиной нашей свет горит — значит ужин готов и ждёт нас!..

Жена и гость, наконец, подошли.

— Я говорю, ужин ждёт нас! — снова повторил Бузинов.

В ответ раздался протяжный вздох, почти что стон, героя-капитана:

— Ни к чему всё это… Я привык к походной жизни: перекусывать на ходу, спать чуть ли не на ходу…

Бузинова неистово захохотала.

— Ах, бросьте! Вы сейчас не на войне, забудьте о лишениях, не дадим мы вам грустить, как ни старайтесь…

— Правильно! — поддакнул муж. — Будьте как дома у нас, расслабьтесь…

Капитану ничего другого не оставалось, кроме как повиноваться.

К утру военный гость уже вполне освоился в бузиновской усадьбе, командовал не хуже мирового судьи или канцелярского начальника. Супруги во всём поддакивали гостю, даже когда сомневались, прав ли он. И на каждый шаг просили разрешения.