Читаем без скачивания Третий глаз — алмаз - Дарья Донцова

— Возьмете Настю в ученицы?

— Я? — на этот раз совершенно искренне удивилась дама.

— Вы, конечно.

— Заниматься с девочкой?

— А что тут такого? Сейчас лето, педагоги не хотят работать, у детей каникулы, моя подруга не может найти репетитора, а Настю необходимо подтянуть!

— Но я инвалид! — выдвинула привычный аргумент Лариса Петровна.

— Но не на голову же! — бестактно заявила я.

— Вы правы, — протянула Лариса, — сяду у стола… десять долларов в час нам не помешают, и с ребенком, который написал «иошь», очень интересно работать…

— Думаю, к осени вы будете отбиваться от учеников, — оптимистично пообещала я и схватилась за телефон. — Марина, привет, я нашла тебе учительницу, ее зовут Лариса Петровна, вот, держите!

Хозяйка взяла трубку и стала беседовать с Мариной.

— Ну как? — хором поинтересовались мы с Карой, когда притихшая Лариса Петровна положила на стол мобильный.

— Они приедут через пару часов, уже собираются, — растерянно ответила хозяйка.

— Вот и отлично, — потерла я руки, — у нас есть время мирно попить чайку. Кстати, женщина, которая довела Кару до нервного срыва, что от вас хотела?

Лариса Петровна взяла чашку.

— Сумасшедшая!

— Мама, можно я расскажу? — попросила Кара.

Хозяйка царственно кивнула, и дочь ввела меня в курс дела.

Муж Ларисы Петровны и отец Кары был известным журналистом. В советские годы он работал в партийной газете, впрочем, тогда все издания были партийными, даже те, что выпускали профсоюзы. Николай Михайлович Егоров исправно писал заметки о лучших колхозниках и рабочих, взявших на себя обязательства выполнить пятилетку в четыре года, но в душе он был репортером, человеком, добывающим сенсации. Вот только в таких «горячих» корреспондентах пресса тех лет не нуждалась.

В перестройку Николай Михайлович не растерялся и стал выпускать собственную газету под названием «Лупа». Это было одно из первых «желтых» изданий с небольшим штатом сотрудников. Собственно говоря, работников в нем можно было по пальцам пересчитать. Основную работу проделывали сам Николай Михайлович и его приятель Эдуард. Как добывались сенсации? Слушали волну милиции, «Скорой помощи» и пожарной инспекции, имели информаторов в ГАИ и больницах. Частенько Эдуард и Николай ухитрялись примчаться на место происшествия первыми и оказывались один на один с пострадавшими, и тогда «Лупа» выходила с броской шапкой, типа «Жертва перед смертью назвала нашему корреспонденту имя своего убийцы. Мы начинаем собственное расследование». И Николай, и Эдуард умело уходили от конфликтов с органами, никогда не делились с ними полученными сведениями и самым тщательным образом хранили в тайне имена своих информаторов. «Лупа» стала быстро набирать тираж. К ее основателям потекли деньги, но Николай с Эдуардом удержались от покупки домов и машин, все добытые средства вкладывали в развитие газеты. Потом они взяли кредит, ясное дело, не в банке, а у барыги. В те годы получить легальным образом деньги на развитие бизнеса удавалось одному предпринимателю из тысячи, впрочем, и сейчас вы намучаетесь, если соберетесь взять дотацию для открытия собственной булочной или химчистки. В 90-е годы прошлого века процветали ростовщики, требовавшие немыслимый процент: одалживаешь десять тысяч долларов, возвращаешь двадцать, не сможешь вовремя расплатиться, включается счетчик, долг стремительно растет. Кое-кто лишился таким образом квартир, бизнеса и накоплений. Николаю Михайловичу и Эдуарду тоже не повезло, они задержались с возвратом денег. В редакцию явилось несколько накачанных парней в черном, они увезли приятелей в неизвестном направлении, а наутро у газеты появился другой владелец, прежние по состоянию здоровья ушли от дел.

Здоровье журналистов и впрямь оставляло желать лучшего. Николай получил черепно-мозговую травму, от которой так и не смог оправиться: он умер через год после встречи с бандитами.

Эдуарду повезло больше, его сломанные ребра и ноги в конце концов срослись, осталась лишь легкая хромота. В «Лупу» он не вернулся. Кстати, издание, оказавшись в чужих руках, сильно изменилось. С каждым номером в нем становилось все меньше сенсаций и все больше откровенных снимков девушек в прозрачном белье и без оного. В конце концов ежедневник стал еженедельником, изменил формат, печать и превратился в откровенно порнографическое издание.

Эдуард не забывал Ларису и Карину, раз в месяц непременно приходил в гости и приносил подарки: то фрукты, то флакон духов. Иногда коллега покойного Николая подбрасывал вдове денег, но потом ситуация изменилась. Эдик стал прибегать к Ларисе поесть, видно, у него наступили тяжелые времена, а потом Карина сообразила: он начал пить.

Лариса очень хорошо относилась к Эдику, она попыталась образумить приятеля и даже отвела его к врачу, но никакого положительного эффекта не последовало. Эдуард перестал им звонить, приходить. Лариса забеспокоилась и попросила Карину к нему съездить.

Кара нашла друга семьи на диване в грязной квартире. Никакого разговора не получилось, тот не желал слушать дочь Николая. В конце концов Карина вернулась домой и сказала матери:

— Мы сделали все, что могли, но Эдуард спивается, он потерял человеческий облик. Думаю, нам надо о нем забыть.

— Наверное, ты права, — согласилась Лариса. — Эдик нам не родня, мы не можем брать на себя ответственность за его ошибки!

Вот так алкоголик исчез из жизни вдовы и ее дочери. Потом Лариса Петровна заболела, Карина стала самоотверженно ухаживать за матерью, жизнь девушки превратилась в круговорот: уколы — таблетки — стирка — готовка — работа — стирка — готовка — таблетки — уколы.

Некоторое время назад в дверь к ним позвонили. Кара открыла, на лестничной клетке стояла незнакомая дама, рыжая, ярко накрашенная, вульгарная.

— Здравствуйте, — вежливо сказала она, — мне бы Николая Михайловича.

— Кто вы? — поразилась Карина.

— Его бывшая коллега, — ответила женщина, — меня зовут… э… Таня!

— Больно молоды вы для сотрудницы отца, — отметила Кара.

— Журналистика — удел молодых, — ответила Таня, — я начинала подростком. Так мне можно поговорить с Николаем Михайловичем?

— Нет, — сказала Кара, — он умер.

— Как? — отшатнулась Таня. — Вы уверены?

— Вы серьезно спросили? — разозлилась Карина.

— Простите, — поникла Татьяна, — я глупость сказала. Разрешите войти?

— Зачем? — удивилась Карина.

— У меня есть к вам предложение, — объяснила Таня, — денежное, очень выгодное.

— Ну ладно, — Кара посторонилась.

Гостья устроилась в большой комнате на диване и без всякого стеснения заявила:

— Мы с Николаем Михайловичем были очень близки.

Карина скрестила руки на груди.

— Намекаете на склонность отца к педофилии?

Таня укоризненно покачали головой.

— Ну и гадость вы сказали! Николай Михайлович был потрясающим журналистом! Он обучал молодежь, мы его обожали. Поэтому я и пришла.

— Почему? — уточнила Карина.

Таня нежно заулыбалась.

— Я владелица небольшого издательства, а все благодаря Николаю Михайловичу. Он научил меня писать и редактировать тексты, понимаете?

— Да, — кивнула Кара, хотя в душе ее поселилась твердая уверенность: гостья врет.

— Из глупой девчонки ваш отец сделал профессионала, — не подозревая о мыслях собеседницы, продолжала Таня, — я ему всем обязана. И я благодарный человек.

— Ну-ну, — протянула Карина.

— Николай Михайлович рассказывал мне о своей дочери, — вдруг сменила тему гостья, — он очень вас любил, просто обожал! Мечтал, что вы когда-нибудь замените его в газете! Переживал, что вы не хотите заниматься журналистикой!

Карина постаралась не измениться в лице: Татьяна не подозревала, что попала пальцем в небо. Николай не слишком интересовался семьей, если уж совсем честно, его брак был на грани развала, Лариса постоянно упрекала мужа в невнимании к себе и нежелании заниматься дочерью. При живом папе Кара росла сиротой, Николай все свое время проводил на работе, домой являлся лишь ночевать. Совсем плохо стало, когда Егоров создал «Лупу»: в тот год он даже спал в кабинете, забывал позвонить жене и дочери.

— Папа не давал нам денег, — говорила мне сейчас Кара, — всю прибыль до копеечки вкладывал в печатное издание. И уж чего он совсем не хотел, так это видеть родную дочь.

Когда Каре исполнилось девятнадцать, она, набравшись смелости, приехала к отцу в редакцию и попросила:

— Возьми меня на службу.

— Куда? — с явным недовольством поинтересовался добрый папа.

— В «Лупу», — сказала Карина, — я хочу заниматься журналистикой.

— Никогда! — Отец хлопнул ладонью по столу.

— Почему? — не сдалась дочь.

— Ты не подходишь для работы корреспондентом, — заявил он, — да и мне трудиться с дочерью будет некомфортно. Я не смогу платить тебе большие деньги и проявлять снисходительность. Нет и еще раз нет! Поищи другое занятие. Репортерство не для баб.