Читаем без скачивания 460 дней в Четвертой Советской антарктической экспедиции - Игорь Зотиков

Наконец вернулись домой, и вдруг радиограмма — на взлёте внезапно остановился один мотор. Барахлит турбокомпрессор. Снова мы едем на полосу, разгружаем тяжёлый самолёт и забираем обратно ребят. Пустой самолёт, может быть, взлетит. И он действительно взлетел.

После обеда меняем двигатель на станции. Оба наших двигателя барахлят: у одного неисправен регулятор, у другого не в порядке электросистема. К счастью, недавно в одном из оставленных санно-тракторными поездами балков Максим Люберец нашёл почти новый двигатель, и теперь мы можем поставить его на место неисправного. Но сделать это не просто, каждый двигатель весит по 500 килограммов, а нас только трое.

А поезд стоит там же, где был позавчера. Заканчивается первый этап шестидесятикилометрового челнока.

День триста тридцать второй. С утра выдался спокойный день. Погода неважная, самолётов не будет. Встали в 8.30. Пока готовился завтрак, привёл в порядок (покрасил и покрыл окисью магния) тепломер, установил его на площадке на глубине три — пять сантиметров. Затем начался аврал — протаскивали новый двигатель через тамбур и двери. Помучались основательно, но работали весело.

К вечеру затащил в помещение кабель, начал разделывать концы. Починил мостик сопротивлений. Сейчас 11.00, только что прослушали «Известия», теперь транслируется музыка. Как всегда, мы, «молодёжь», сидим в рубке, Люберец спит. Весело жить, когда нас много. Сейчас здесь на станции «Максимыч», Рем, Толя и мы с Борисом.

Чувство времени совершенно утеряно, ведь солнце светит круглые сутки. Думаешь, день, а, оказывается, уже ночь, а иногда наоборот.

Поезд стоит. На «Харьковчанке» меняют коробку передач, у машины 18 коробка тоже готова полететь. БАС дал радиограмму Дралкину о том, что Андрею трудно одному с сейсмикой. Нужен Дурынин или хотя бы геофизик Вадим АН. «Обь» уже идёт в Северном море. Но как выяснилось, её главная задача — вести океанологические наблюдения и доставить в Антарктиду основные грузы. А за нами вышел теплоход «Кооперация».

День триста тридцать третий. Опять собирали и возили бочки с горючим. Затем прилетел Ли-2, который должен забрать от нас Толю, Рема и «Максимыча» и отвезти их на Восток.

Снова грузим самолёт бензином и грузом. Но взлететь ему опять не удалось. Теперь прогорел выхлопной патрубок правого мотора. Это серьёзно, так как грозит пожаром. Поэтому самолёт и экипаж остаются здесь до завтра. Завтра Ил-14 сбросит запчасти, и после починки Ли-2 сможет взлететь.

По поводу гостей устроили шикарный ужин.

День триста тридцать четвёртый. Проводили самолёт ребятами на Восток.

Лётчики Саша Кузьмин, Федя Чуенков и Юра Робинсон собирались совершить ещё один перелёт на Восток — отвезти меня, но очень устали и намеревались передохнуть в Мирном, а назавтра прилететь за мной. Но из Мирного пришла радиограмма: там пурга, и аэродром закрыт. Поэтому лётчики приняли решение лететь со мной на Восток. Бешеные сборы, и мы в воздухе.

Летим весело. Высота сто метров, Федя Чуенков спит, я на месте второго пилота. То я, то командир Саша Кузьмин снимаем дорогу моим аппаратом. Иногда перегибаемся снять в окно соседа. Механик Захаров ворчит, ведь высоты нет, Саша бросил управление, и я чуть не нажал головой на тумблеры аварийного выключения зажигания.

В кабине тепло, уютно, где-то сзади насвистывает Юра Робинсон. Прошли над поездом. Прилетели на Восток без привода, точно вышли на станцию. Молодец наш штурман.

Открываем дверь самолёта, внизу стоят незнакомые бородатые и усталые люди. Спрыгиваю через грузовой люк. Нас встречает молодой черноглазый человек с тонкими усиками — начальник станции Игнатов, знакомимся. В это время прямо к люку лихо подходит АТТ, и начинается разгрузка. Я оттерт в сторону. С рычанием бородатые аборигены бросаются на моё имущество. Какой-то гигант схватил восьмидесятикилограммовый ящик и на вытянутых руках перебросил его в АТТ. Вот он, Восток… Я и лётчики идём в кают-компанию. Там уже накрыт стол. Через час лётчики улетели.

Поселился я в радиолокаторной — небольшом домике-комнатке «два на два метра» вдвоём с радиолокаторщиком Иваном Александровым. Спал часов десять. После обеда наводил порядок в доме. Сделал полочки, подмёл, разобрал барахло. Постепенно обживаюсь.

День триста тридцать шестой. Потихоньку распаковываю вещи, приборы, готовлюсь к работе. Слушаю рассказы ребят о днях, когда они копали шурфы в помойках при 80 градусов мороза в поисках окурков. Это было в тот период, когда ним не могли вылететь самолёты.

Сегодня начал рыть шурф. Подготовил косу. Вечером кино. Давно его не смотрел, почти месяц.

День триста сорок четвёртый. За время с последней записи поместил в скважину глубиной 50 метров косу термометров и провёл измерение температуры. Поместил в шурф тепломеры и термометры. Научил метеорологов проводить регулярные наблюдения с этими приборами. Ведь когда я улечу в Мирный, они будут вести наблюдения сами. Утром часов в 11 пришёл сюда наконец санно-тракторный поезд. Начался праздник. Он шёл весь день. Вечером слушали передачу родственников по радио из Москвы. Рад, тронут, согрет.

День триста сорок восьмой. Вчера после третьей попытки самолёт с Дралкиным наконец приземлился на Востоке. Быстрые сборы, я в последний раз проверяю свой прибор для измерения потоков тепла. Потом в кают-компании праздничный обед по случаю прилёта Дралкина. Желаю всем удачи — и на аэродром. Туда пришли проводить меня все наши ребята. Целовались и обнимались серьёзно и от души.

Садясь в самолёт, чувствовал, что, улетая отсюда, я оставляю здесь не одну установку, но и кусочек души…

Через три часа, изрядно замёрзнув, мы приземлились на Комсомольской. Встречают гостеприимные Максим и Боря. Заправляемся бензином и грузим пустые бочки на борт. Максим принёс мне шоколад и «справку» об акклиматизации на Комсомольской. Очень приятно такое внимание.

Через час летим дальше. Время — час ночи. По-прежнему светит солнце. В Мирном облачность, он не принимает. Но у нас на борту больной — Рем Скрынников, поэтому наш рейс считается «санитарным» и мы' имеем право на риск. Идём в Мирный. Лётчикам не хочется ночевать на куполе. Весь салон самолёта занят огромной цистерной бензина — дополнительным бензобаком. Но мы курим, отупели все: черт с ними, с парами, авось не взорвёмся. Лететь ещё пять часов, очень хочется спать, но холодно. Тепло только в кабине пилотов, поэтому дремлю рядом с радистом Ваней Конюховым.

В районе станции Восток-1 увидели поезд «Пингвинов». Вызываем по радио, не отвечают. Наконец бреющим полётом разбудили их и сбросили им ящик сухого бензина. Спускаемся все ниже, и становится теплее. Высота три, две, одна тысяча метров. Вот наконец шестьсот метров, в машине совсем тепло. Я жарю на плитке картошку, кипячу чай. Входим в облака, еле видны концы крыльев, обледеневаем, но идём вперёд, домой, в Мирный!