Читаем без скачивания Чёрные корабли - Джо Грэм

— Иногда данное при рождении еще как значимо, — произнесла я, вспомнив о детях рабынь — детях насилия.

— Меня добивает эта их жалость, — сказал Ксандр. — Им жаль нас, рожденных не в Египте! Но если мы будем лезть из кожи, то еще можем стать людьми!

— Они не такие, — ответила я, вспомнив храмовых прислужниц, которые старались сделать меня красивой, и Хри, который слушал мои сказания как равный, как служитель таких же богов.

— Да? Неужели они приходят сюда, к нам? Едят нашу еду, празднуют наши праздники?

— Хри так и делал. Он был гостем Приама.

— Возможно. Из всего бывают исключения. Но большинству из них нет дела до того, что происходит за пределами Египта. Они не знают, где лежат наши земли, и их это не гнетет. Им безразлично. Их внимания заслуживает только то, что происходит здесь.

— Ксандр, но кто, кроме Египта, мог остановить Неоптолема с его гигантским флотом? У кого еще есть такая мощь?

— Ни у кого. Но нам от этого не легче. И островитянам тоже. Тут Ней прав.

— Если бы Египет пал, было бы много хуже, — произнесла я. — Ксандр, неужели ты так завидуешь их спокойствию и процветанию?

— Нет, мне лишь претит их самодовольство. Они не знают забот, они даже не утруждаются тем, чтобы защищать своих детей, — они просто берут наемников, которые делают за них грязную работу. Думаешь, мне нравится убивать? Думаешь, я люблю то, чем мне приходится заниматься?

Его глаза вспыхивали огнем, я не отрывала взгляда от его лица.

— Я всегда хотел только одного — быть моряком, — сказал он. — А остальное… Это лучше, чем смерть. И это нужно для Нея. Поэтому я делаю что могу. Но все же я не Ней. И ненавижу убивать. И содрогаюсь каждый раз, снова и снова.

— Ты хорошо владеешь этим ремеслом. — Я вспомнила юного ахейца на улице Библа. В Ксандре не было тогда ни жажды крови, ни безудержной боевой ярости, но лишь пугающее, ледяное сострадание.

Его губы сжались тверже.

— Да.

Я пыталась найти нужные слова.

— Ксандр, так будет не всегда. Когда-то наши невзгоды кончатся, и настанет время возделывать поля и растить деревья. И выходить в море за рыбой. Придет конец нашим странствиям, нам снова откроется мирная жизнь.

— Ты правда в это веришь?

— Да. Я видела это будущее для Нея.

Он посмотрел мне в лицо:

— Значит, мы здесь не останемся.

— Нет. Наша судьба лежит за пределами Египта.

«Как бы я ни желала иного», — мысленно добавила я. Хранилища свитков, и долгие медленные дни, и размеренный ритм храма, и величавые церемонии в честь богов — я могла о таком только мечтать. Здесь я была бы счастлива, не взыскуя иной любви, кроме любви Владычицы, — здесь, в спокойной тиши жреческого служения.

Я встала.

— Мы не останемся в Египте. Твое желание сбудется, — произнесла я и поспешила прочь, пока он не заметил моих слез.

Ней вернулся только к полудню на следующий день, я его не видела. Аминтер с удовольствием рассказал мне, что фараон пообещал взять нас на службу и назначил хорошее содержание и что Ней ответил согласием. Насвистывая, Аминтер отправился дальше по делам. Несмотря на незнание языка, Египет его вполне устраивал.

Как и меня.

Я отправилась в храм Тота с тяжелым сердцем. Мне нечего было сказать Хри — да и о чем? Он всегда относился ко мне с неизменной добротой. А Ней, кажется, собрался оставить нас в Египте навечно.

Чуть ли не все время он проводил во дворце, и я понимала, что это значит. Он возвращался веселым, от него веяло тонким ароматом мирры и драгоценных смол, белая льняная юбка делала его похожим на египетского царевича. Он даже подстриг волосы, их теперь покрывала головная повязка — как у тех воинов, что в блеске и великолепии смотрели на меня со стенных изображений в храме Тота.

А меня снедало беспокойство. Уроки Хри несли мне радость, но остаток дня я чуть не сходила с ума, сидя с Тией и Полирой во дворе у жаровни, где вечно варились опостылевшие египетские бобы.

Хри почувствовал мое смятение. Однажды утром, вместо того чтобы продолжать занятия, он попросил меня вернуться после заката.

— Зачем? — спросила я.

— Тебе пора узнать звезды.

Я хотела было отказаться — с чего бы мне появляться в храме ночью. Но, поразмыслив, решила пойти. Наши корабли определяют путь по звездам, и чем лучше я буду знать небо — тем больше от меня будет пользы Ксандру.

Стоя рядом с Хри на крыше главного храма, я смотрела на знакомые звезды, названия которых знала с детства, и запоминала их имена на языке кемет. Ночь сгущалась, огни в городе тускнели и гасли, и звезды в прозрачных небесах над пустыней сияли чисто и ярко. Чернота делалась все плотнее и оттого казалась бездонной.

— Видишь? — тихо сказал Хри. — Там океан.

— Даже можно что-то рассмотреть вдали, — ответила я. — Туманные блики здесь и там. Едва заметные, словно светящие из немыслимой дали.

— Глаза у меня не те, что в юности, — сказал Хри. — Сейчас мелкие звезды от меня скрыты.

Бледный отблеск в Андромеде, словно тонкий мерцающий диск.

— Если б я видела яснее…

Хри усмехнулся про себя.

— Если б ты видела яснее, ты разглядела бы очертания звезд. И знала бы небесные пути.

— Да, — отозвалась я, почти различая их в черных глубинах небес. — И соткала бы корабль из лунного света и серебра, и им правил бы Ксандр. — Я улыбнулась Хри. — Мы уплыли бы за пределы звездных морей, к неизвестным островам дальнего океана, где никто до нас не бывал.

— А ветер, что наполнит ваши паруса, зовется желанием, — проговорил Хри. — Желание — это то, что дает крылья нашему ба. Кто обуян такой жаждой, тот непременно найдет свое.

— Непременно?

Хри потрепал меня по руке:

— Научись быть терпеливой. Тебе еще не время пускаться в путь.

Я так и не узнала тогда, говорил ли он о звездном океане или о более близких морях, лежащих между Черной Землей и остальным миром.

Восход Сотиса

Несколько дней спустя, когда я выходила из храма, на ступеньках ко мне подбежала Лида.

— Ты здесь! — воскликнула она. — Идем скорее, и бери своего жреца.

— Что случилось? Что-то с Кианной? — спросила я. Но зачем бы ей тогда Хри…

— Нет, не с Кианной, — отмахнулась Лида. — Бери жреца, по дороге расскажу.

Я побежала назад и привела Хри, с которым мы только что расстались.

— Идем, — скомандовала Лида. — Так надо.

— Кто-то болен? — спросил Хри. Он немного задыхался на жаре.

— Еще бы, — отозвалась она.

Лида потащила нас через весь город к самым окраинам на границе пустыни, где стояли казармы нубийских лучников. Я пыталась за ними поспеть, но понемногу отстала. Я все-таки не могу быстро бегать, даже спустя столько времени.

Интересно, что понадобилось Лиде в нубийских казармах и зачем она тащит туда Хри. Уже подходя, я поняла, что в лагере разместились не только лучники: нубийцы охраняют здесь рабов, захваченных в последней битве. Рабов, видимо, переправляют отсюда в разные земли Египта, и с каждым днем их будет становиться все меньше.

Солнце слепило глаза, и здесь, вдали от реки, почти не чувствовался ветер — лишь слабое движение высушенного пустыней воздуха. Для пленных поставили что-то вроде навесов: грубые одеяла, растянутые на шестах. Подходя, я видела, как Лида остановилась у одного из них; Хри, опустившись на колени, заглянул внутрь.

— Ахейцы? — спросила я, наконец приблизившись. Но тут же поняла, что спрашивать нечего. Под навесом лежал мой брат.

Арен, скорчившись на боку, трясся в ознобе посреди летнего зноя; длинные волосы свалялись от пота. Он чуть подрос с тех пор, как мы расстались, сейчас ему тринадцать — юноша, не ребенок. Хитон запятнан кровью…

Я повернулась к Лиде:

— Его кастрировали?

— Обрезали. Египтяне обрезают не только своих, но и рабов тоже.

Хирам говорил об этом в Библе. Я тогда подумала, что обрезанную плоть как знак египетского рабства он упомянул ради пустой угрозы. Но очевидно, он говорил правду.

— Порезы загноились, — сказала Лида. — Такое иногда бывает с ранами. У него страшный жар. — Она опустилась на колени и поднесла к его губам кувшин с водой. Он отвел голову, не разжимая сомкнутых век.

Какой-то нубиец подошел к нам сзади, явно намереваясь спросить, что мы тут делаем. Хри встал, нубиец при виде жреца вытянулся, как в строю.

Лида омочила подол хитона в воде и взялась обтирать лицо Арена. Она ведь принимала роды у матери, вспомнила я. Я видела тогда, как она смыла кровь с новорожденного Арена и приложила его к материнской груди.

Хри обернулся к нам, снова перейдя на язык Вилусы:

— Я сказал их старшему, что этот юноша не из ахейцев, а из дарданских воинов, оказавшихся за бортом во время битвы, так что его захватили в плен по ошибке. Я сказал, что он брат благородной госпожи. Мы перенесем его в храм, им займутся наши лекари. Я все устрою.