Читаем без скачивания Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история - Роберт Напп

По закону господин мог освободить раба тремя способами: во-первых, оформить его новый статус в присутствии магистрата, что считалось официальным юридическим актом; во-вторых, достаточно было объявить его свободным в присутствии друзей хозяина; в-третьих, завещать наследникам предоставить ему свободу. Если вольноотпущенник получал свободу через неофициальную процедуру, то он не мог автоматически стать римским гражданином, а получал более низкий правовой статус юнианского латина. Естественно было бы предположить, что большая часть рабов получали свободу неофициальным путем и вследствие этого имели ограничения в правах, но их количественное соотношение с официально отпущенными неизвестно; по приблизительным оценкам, 40 % или немногим больше являлись латинами, но точно сказать невозможно. Сами либертины не отмечали этой разницы ни в эпитафиях, ни в художественных произведениях. Никто не называл себя юнианским латином; термин «латины» также практически полностью отсутствует в юридических римских документах. Возможно, это свидетельствует о безразличии людей к вопросу статуса вольноотпущенников. Ведь и ставшие римскими гражданами, и латины имели приблизительно одинаковые экономические, социальные и гражданские права. Согласно римскому праву, латинам запрещалось оставлять наследство детям, а также занимать политические посты в Риме и в других городах и провинциях, на которые обычно назначались римские граждане. Как я неоднократно подчеркивал, запрет на право занимать государственную должность не вызывал недовольства простых людей, и тем более – большинства вольноотпущенников. У них не было ни надежд, ни амбиций, ни даже мысли занять места в рядах местной, а тем более имперской элиты. Хотя элита иногда с презрением подчеркивала низкий статус латина для простых римлян, видимо, это оставалось безразличным. Рассматривать вольноотпущенников, получивших свободу официально, наравне с теми, кто был отпущен по неофициальной процедуре, вполне логично и оправданно, поэтому в дальнейшем обе эти группы будут объединены.

Как я уже указывал, культурные, социальные и экономические условия существования элиты могли обеспечиваться только благодаря способным и особо надежным рабам, которые назначались управлявшими и надсмотрщиками. Если на эти должности и назначались свободнорожденные, то доказательства этого отсутствуют; в то же время мы точно знаем, что посредниками хозяина или патрона бывали только рабы или вольноотпущенники и никогда свободнорожденные. Одним из лучших образцов надежного невольника является Тирон, незаменимый первый раб Цицерона, впоследствии отпущенный на свободу. Примером из городской элиты может служить герой повести Петрония «Сатирикон» Лих из Тарента – богатый купец, у которого было много кораблей, имений и рабов, многим из которых он доверял совершать сделки от своего имени; такие подневольные могли уверенно рассчитывать, что им дадут свободу. Юристы Ульпиан и Гай ясно указывали, что рабы и рабыни могут использоваться хозяином как его посредники, представители и помощники. Приобретенные таким образом знания и навыки облегчали им жизнь на свободе.

Освобождение рабов по завещанию их умершего хозяина его родственниками, которые стоят у гроба. Иногда господин не хотел расставаться с преданным рабом, завещая дать ему свободу только после собственной смерти, тем самым лишая ценного «имущества» своих наследников. Внизу справа – женщины в головных уборах вольноотпущенниц. Надгробие из Атрии, Музей Ватикана, Италия. Фото Шванке любезно предоставлено Немецким археологическим институтом в Риме

К тому же господин часто отпускал на волю рабов, бывших свидетелями или помощниками в его темных делишках: отравлениях, убийствах и других преступлениях. Историк Дионисий Галикарнасский писал о таких вольноотпущенниках, «которые были доверенными лицами и пособниками своих хозяев в отравлениях, в награду получили от них свободу» (Римские древности, 4.24). Это не вызывает удивления, так как либертины продолжали служить своим бывшим хозяевам, и, если те занимались преступными деяниями, естественно предположить, что их бывшие рабы участвовали в этом.

Те же соображения практической выгоды распространялись и на простых людей, имевших рабов. В приводимом ниже примере хозяин освободил раба и поручил ему гравировку по золоту и серебру: «Этот памятник посвящен духам Марка Канулея Зосима, скончавшегося в возрасте 28 лет. Его бывший господин поставил памятник своему достойному вольноотпущеннику. За всю свою жизнь он никому не сказал дурного слова и во всем исполнял желания своего бывшего хозяина. У него в распоряжении всегда было большое количество серебра и золота, но он ни на что не покушался. Он превзошел всех в искусстве гравировки по технике Клодиана» (CIL 6.9222 = ILS 7695, Рим).

Жизнь либертина определялась той выгодой, которую хозяин получал от него, когда тот служил ему рабом. Вообще, господин мог отпустить раба на волю по многим причинам: по своей доброте и в награду за хорошую службу; для демонстрации своего великодушия; из желания получить свободных, но зависимых от него клиентов, которые повышали его социальный статус; чтобы получить от раба деньги за его освобождение или просто для того, чтобы избавиться от бесполезного работника, которого он больше не хотел содержать. Но более рациональный подход заключался в том, чтобы выбрать молодого, талантливого, преданного и послушного раба (к тому же, возможно, сексуально привлекательного, как в случае с Тримальхионом), сначала поручить ему исполнять обычные для невольников обязанности, затем повысить его до управляющего каким-нибудь хозяйским бизнесом, после чего дать ему свободу и продолжать пользоваться им уже как вольноотпущенником, получая экономическую выгоду, но не тратя денег на его содержание.

Это приводит нас к давно подмеченному главному выводу относительно либертинов: значительное их число занималось самыми разными «делами». Это отражено не только в эпиграфике, но и в литературных трудах, художественных сочинениях и юридических документах. Причина такого явления кроется в том, что в античном мире возможность приобрести деньги для открытия своего бизнеса была ограничена. Для простого человека оказывалось трудным одолжить стартовый капитал на приемлемых для него условиях из-за несовершенства банковской и финансовой систем. Конечно, имелась возможность постепенно наращивать капитал, основанный на прямых доходах, но этому мешала маржа. В отличие от простолюдинов вольноотпущенники приходили в бизнес с финансовой поддержкой своих хозяев, которую те оказывали им в качестве рабов, или позднее, когда они уже стали свободными, а то и в обоих случаях. Для рабовладельцев это было очень выгодно, так как они нуждались в надежных людях, которые работали бы на них. Хозяин, используя подневольных, по закону являвшихся его собственностью, и освобожденных, имевших обязательства перед ним (при наличии у них давних связей), был уверен в добросовестном управлявшем. Авторитетнейший юрист-систематик Гай подтверждал это: «Законной же причиной отпущения на волю будет, например, тот случай, когда кто-либо отпускает на волю… раба, для того чтобы иметь в его лице поверенного» (Институции, 1.19). Используя рабов и либертинов, представители элиты могли вести свое дело без привлечения партнеров или поверенных из свободнорожденных и, таким образом, скрывали свое прямое участие в бизнесе от общества, считавшего это недостойным для аристократии занятием.

У невольника имелось два стимула трудиться добросовестно: обещание хозяина отпустить его на волю за хорошую работу и возможность заработать и накопить личные средства («пекулий», или «заначку»), которые позволялось иметь рабу в ожидании вольной. Для невольника с амбициями и способностями к какому-либо ремеслу эти стимулы в сочетании с возможностью в будущем завести свое дело и надеждой на достойную и даже богатую жизнь являлись весьма привлекательными. Отношения вольноотпущенника с его патроном складывались по-разному. Их вообще могло не быть (в случае смерти патрона или прерывания либертином всех прежних связей), или они оказывались очень тесными, если бывший раб оставался жить в доме своего хозяина. Но успехи вольноотпущенника напрямую связывались с опытом, который он получил, будучи рабом, и с имевшимися возможностями.

Сведения о невольниках в Бразилии дают нам поразительную аналогию: «Рабы, которые хорошо и добросовестно исполняли свою работу управлявших, часто вознаграждались за преданную службу. Хозяева разрешали им приобретать собственность, включая землю и других невольников, и в конце концов получить свободу путем выкупа. Такие освобожденные зачастую становились клиентами своего бывшего господина, а теперь патрона; таким образом, предоставление рабу воли не угрожало его владельцу. Скорее успех бывшего подневольного оказывался выгоден его хозяину, поскольку власть над людьми была составляющей высокого статуса в обществе» (Мэри Караш. Жизнь раба в Рио-де-Жанейро).