Читаем без скачивания Психология лжи. Обмани меня, если сможешь - Пол Экман

Второе утверждение – что сильный контроль только навредит – тоже ложно, и все операторы знают это. Наоборот, правдой является как раз противоположное: если подозреваемый больше волнуется при ответах на контрольные вопросы («Пока вам не исполнилось 18, вы когда-нибудь что-нибудь крали?»), чем на релевантный («Вы украли 750 долларов?»), то он вне опасности и будет признан не лгавшим и, соответственно, невиновным в совершении преступления. И только вор, а не невиновный, будет скорее возбужден именно релевантным преступлению вопросом о 750 долларах.

Для того чтобы испытание на детекторе стало успешным, контрольный вопрос должен быть эмоционально возбуждающим для невиновного – по крайней мере настолько же, если не больше, насколько релевантный вопрос для преступника. Надежда заключается в том, чтобы заставить невиновного сосредоточиться на контрольном вопросе гораздо более, чем на релевантном, и завершить дело таким образом, чтобы он поверил, что именно ответ на контрольный вопрос имеет гораздо более важное значение и влияет на весь исход испытания. Конечно же оператор детектора, как правило, полагает, что почти каждый до своего совершеннолетия присваивал что-либо чужое. И обычно люди достаточно легко признаются в таких проступках. Однако во время испытания на детекторе невиновный обычно не делает этого, поскольку оператор приводит его к мысли, что признание в подобном проступке покажет, что он именно тот человек, который мог украсть и эти 750 долларов. Оператор хочет, чтобы невиновный лгал при ответе на контрольный вопрос, отрицая мелкие кражи, совершенные в молодости. Оператор ожидает, что невиновный будет эмоционально расстроен такой ложью и это отразится на графике, выдаваемом детектором. Когда же невиновному зададут релевантный преступлению вопрос «Вы украли 750 долларов?», он правдиво ответит «Нет». Поскольку он не лжет, он не будет и эмоционально расстроен, по крайней мере так, как был расстроен, когда лгал на контрольный вопрос, и никакого усиления деятельности ВНС детектор не покажет. Вор тоже скажет: «Нет», когда его спросят о 750 долларах; однако он будет более возбужден от своей лжи при ответе на релевантный вопрос, чем при ответе на контрольный. Короче говоря, вся логика заключается в том, что у невиновного подозреваемого запись покажет большее эмоциональное возбуждение при ответах на контрольные вопросы, чем на релевантные. И только у виновного эмоциональное возбуждение будет больше при вопросе о 750 долларах.

Техника контрольных вопросов исключает ошибку Отелло только в том случае, если невиновный, именно так, как это было только что описано, будет более возбужден контрольными вопросами, чем релевантными. В противном случае бывают ошибки, и говорящему правду не верят. Давайте рассмотрим, как может произойти такая ошибка. Что может заставить невиновного быть более эмоционально возбужденным при ответе на релевантный, а не на контрольный вопрос? [137]

Для этого необходимо, по всей видимости, чтобы, с одной стороны, подозреваемый понял, что оба эти вопроса различны, несмотря на все попытки оператора скрыть это, и с другой стороны, что вопрос о 750 долларах есть вопрос о более недавнем и конкретном событии. В результате невиновный может вычислить, что релевантный вопрос является для него более угрожающим; то есть может повлечь за собой наказание, в то время как контрольный вопрос имеет отношение к такому прошлому, которое уже никакому наказанию не подлежит [138].

Однако оператор не должен сразу же успокаиваться и прекращать испытания даже в том случае, если невиновный подозреваемый не выказывает большего эмоционального возбуждения при ответах на конкретные, угрожающие, релевантные преступлению вопросы. Давайте рассмотрим несколько оснований, по которым некоторые невиновные подозреваемые могут сделать обратное тому, что от них ждут, и быть осуждены как виновные.

1. Полиция может ошибаться. Не каждый, кто мог совершить данное конкретное преступление, проходит испытание на детекторе. Невиновный же, которого просят пройти такое тестирование, знает, что полиция, заподозрив его, уже совершила серьезную ошибку, которая может повредить его репутации. К тому же он уже давал показания о том, почему не совершал, не совершил и не мог совершить никакого преступления. Ему явно не поверили, даже несмотря на то, что должны были поверить. В этом случае он может рассматривать испытание на детекторе как прекрасную возможность подтвердить свою невиновность, но в то же время и бояться, что те, кто уже однажды совершил ошибку, заподозрив его, могут совершить и еще более серьезные ошибки. Если методы полиции имеют такие изъяны, что позволяют подозревать его, то и детектор лжи также может оказаться не непогрешимым.

2. Полиция вне порядочности. Человек может просто не верить персоналу правоохранительных органов, полагая, что их главной задачей является подозревать всех. Если к тому же подозреваемый является представителем какой-либо группы или же субкультуры, относящейся к полиции с презрением или недоверием, то он, скорее всего, будет бояться оператора детектора лжи и ожидать неверного истолкования ответов с его стороны.

3. Техника небезошибочна. Некоторые, в общем-то, верят, что полиция вполне разумно поступает, допрашивая их о преступлении, которого они не совершали. Однако такие люди могут не доверять самому детектору лжи. Это может быть основано на неверии в технику вообще или на тех статьях и телепередачах, которые критикуют работу детектора.

4. Подозреваемый испуган, виновен или просто озлоблен. Некоторые, особенно испуганные или виновные, и отвечают на конкретные, угрожающие вопросы испуганно. Точно так же ведут себя и обозленные люди, особенно если они склонны злиться на власти вообще. А детектор равно регистрирует любую из этих эмоций.

5. Подозреваемый, даже не будучи виновным, эмоционально реагирует на события, связанные с преступлением. Более сильно, чем на контрольный, эмоционально реагируют на релевантный вопрос не обязательно только виновные. Предположим, невиновный человек, подозреваемый в убийстве своего коллеги, завидовал его более быстрому продвижению по службе. И теперь, когда его соперник мертв, подозреваемый может чувствовать угрызения совести, некоторое удовольствие от того, что выиграл соперничество, вину за ощущение этого удовольствия и т. д. Или, предположим, невиновный был очень расстроен, неожиданно наткнувшись на окровавленное, искалеченное тело своего сослуживца. Когда его спрашивают об убийстве, память воскрешает ему эту сцену и эти чувства, а он – мачо [139] и боится открыто сказать об этом. Подозреваемый может не отдавать себе отчета в этих чувствах. А детектор покажет, что он лжет (и это действительно так), но за этим скрывается лишь неоформленное чувство (или демонстрация), а не виновность в убийстве. В следующей главе мы обсудим случай, когда именно невиновный подозреваемый не выдержал испытания на детекторе и был осужден как убийца.

Сторонники использования техники контрольных вопросов в расследовании уголовных преступлений знают некоторые из этих источников ошибок, однако считают, что таковые случаются редко. Противники же доказывают, что большой процент невиновных подозреваемых (наиболее ретивые критики доводят его до 50% выказывают более сильную эмоциональную реакцию на релевантный вопрос, чем на контрольный. Когда это происходит, можно считать, что допущена ошибка Отелло – не поверили честному человеку.

Тест на знания виновного

Этот описанный в предыдущей главе тест снижает возможность приведенных мной только что ошибок. Однако, чтобы использовать эту технику, верификатор должен обладать такой информацией о преступлении, которая имеется только у подлинно виновного. Предположим, то, сколько было похищено денег и в каких именно купюрах, знают только работодатель, вор и оператор детектора. В таком случае при тестировании подозреваемого спросят: «Если вы украли деньги из кассы, то вам известно, сколько было взято. Сколько: 150? 350? 550? 750? 950 и «Украденные деньги были в банкнотах одинакового достоинства. Если вы взяли деньги, то вам известно, какие именно это были банкноты: 5 долларов? 10? 20? 50? 100?

«У невиновного есть один шанс из пяти для более эмоциональной реакции на правильный ответ из первого ряда, и один шанс из двадцати пяти для более эмоциональной реакции в случае предъявления ему двух вопросов, и один шанс из десяти миллионов – в случае десяти подобных вопросов» [140].

«Важное психологическое различие между виновным и невиновным подозреваемыми заключается в том, что первый присутствовал на месте преступления и знает, что там произошло; в его сознании хранятся образы, недоступные невиновному… И благодаря этому знанию виновный узнает предметы и события, связанные с преступлением, а также тех, кто в этом участвовал… Подобное опознание провоцирует и возбуждает его» [141].