Читаем без скачивания The Cold War: A New History - Джон Льюис Гэддис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одно из объяснений заключается в том, что молодых людей стало больше, чем когда-либо прежде. Возникший после Второй мировой войны "бэби-бум" был международным явлением, которое вышло далеко за пределы США. По мере роста рождаемости снижался уровень смертности - отчасти из-за восстановления мира, а также благодаря улучшению медицинского обслуживания. К концу 1960-х - началу 1970-х гг. послевоенное поколение было уже достаточно взрослым, чтобы при желании создать проблемы.
Парадоксально, но правительства наделили его средствами и мотивами. Государства давно считали образование достойной самоцелью, но в условиях холодной войны высшее образование приобрело особое значение: оно было необходимо для сохранения конкурентоспособности в геополитической борьбе, которая все больше опиралась на передовые достижения науки и техники. В период с 1955 по 1970 гг. число студентов в американских колледжах и университетах увеличилось в три раза, причем в основном за счет средств федерального правительства. В Советском Союзе число студентов выросло в два с половиной раза. Во Франции - в четыре раза, и даже в Китае к 1965 г. число студентов в университетах увеличилось более чем в два раза, а затем резко упало после "культурной революции" Мао, которая разрушила китайское образование более чем на десять лет.
Правительство не смогло предвидеть, что увеличение числа молодых людей и повышение уровня образования в сочетании с застоем в холодной войне может стать рецептом для восстания. Обучение нелегко разделить на части: как можно подготовить учащихся к тому, чтобы они думали в целях, одобренных государством или их родителями, и при этом не научить их думать самостоятельно? Молодежь на протяжении всей истории человечества часто хотела подвергнуть сомнению ценности старших, но теперь, получив университетское образование, старшие давали им возможность это сделать. Результатом стало недовольство существующим миром, будь то гонка ядерных вооружений, социальная и экономическая несправедливость, война во Вьетнаме, репрессии в Восточной Европе или даже убежденность в том, что сами университеты стали орудием старого порядка, который необходимо свергнуть. Это было нечто небывалое: революция, выходящая за рамки национальности, направленная против учреждений, независимо от их идеологии.
Только в Китае все произошло по расчету: Летом 1966 г. Мао начал "культурную революцию" как очередной маневр по устранению потенциальных соперников. "Я люблю великие потрясения", - усмехался он в то время.Однако на этот раз переворот был не международным, а внутренним, и, запустив его, Мао с большим трудом смог его остановить. При его поддержке красногвардейцы атаковали те самые институты власти, партии и образования, которые он создал: по словам Мао, его целью было предотвратить бюрократическое окостенение и, как следствие, потерю революционного рвения. Но в результате насилия погибло от 400 тыс. до миллиона человек, его правительство в большинстве своем перестало функционировать, а Китай предстал перед внешним миром как государство, полностью сошедшее с ума. Это было похоже на то, как если бы Мао, пытаясь облегчить боль в суставах, назначил самую мощную химиотерапию: лекарство быстро стало хуже болезни.
Уже с 1967 года он стремился восстановить контроль над развязанным им движением. Народ должен "решительно преодолеть отсутствие дисциплины или даже, во многих местах, анархию", - настаивал он в начале 1968 года. К концу 1969 г. порядок в стране был в основном восстановлен, но лишь с помощью радикальной меры - отправки в сельскую местность нескольких миллионов бывших красногвардейцев - образованной элиты Китая. Это было "абсолютно необходимо", объясняла газета "People's Daily", чтобы "молодые люди... были перевоспитаны рабочими, крестьянами и солдатами под руководством правильной линии, [чтобы] их старое мышление могло быть основательно реформировано".
Тем более любопытно, что молодые радикалы в Западной Европе и США, которые сами не подвергались перевоспитанию со стороны рабочих, крестьян и солдат, считали Мао героем, которого он разделял с Фиделем Кастро и его товарищем по революции Че Геварой, который провалил попытку организовать повстанческое движение по типу кубинского в Центральной Африке, а затем был схвачен и убит в Боливии в 1967 г. Центральным разведывательным управлением. Компетентность, однако, не была тем качеством, которым здесь восхищались. Революционный романтизм, а для этого Мао, Фидель и Че были мощными символами.
Это позволяет объяснить, почему революционеры 1967-68 гг. мало чего добились. Конечно, они повсюду сотрясали государственные структуры. Но, в конечном счете, ни один из них не был свергнут: вместо этого они убедили эти институты в том, что им лучше сотрудничать, чтобы предотвратить подобные вызовы в будущем. Среди тех, кого удалось убедить, были правительства США, Советского Союза, Западной Германии, Восточной Германии, а также правительство вечно гибкого Мао Цзэдуна.
VII.
В марте 1969 г. между советскими и китайскими войсками начались боевые действия на реке Уссури - общей границе их государств в Северо-Восточной Азии. Вскоре они перекинулись на реку Амур и границу между Синьцзяном и Казахстаном. К августу появились слухи о начале тотальной войны между самыми мощными коммунистическими государствами мира, возможно, с применением ядерного оружия. Мао приказал прорыть тоннели и запастись припасами на случай советского нападения. И тогда он вызвал к себе личного врача Ли Чжисуя и поставил перед ним проблему.
"Подумайте вот о чем. . . . На севере и на западе у нас Советский Союз, на юге - Индия, на востоке - Япония. Если все наши враги объединятся и нападут на нас с севера, юга, востока и запада, что, по-твоему, мы должны будем делать?" Ли признался, что не знает. "Подумай еще раз, - сказал ему Мао. "За Японией находятся Соединенные Штаты. Разве наши предки не советовали вести переговоры с дальними странами, а воевать с ближними?" Ли был потрясен, вспомнив давнюю историю китайско-американской вражды: "Как мы можем вести переговоры с Соединенными Штатами?" Мао ответил:
Соединенные Штаты и Советский Союз - разные. ... . . Новый президент Америки Ричард Никсон - давний правый, лидер тамошних антикоммунистов. Мне нравится иметь дело с правыми. Они говорят то, что думают на самом деле - не то что левые, которые говорят одно, а подразумевают другое".
Интересно, как отнеслись бы к этому разговору юные поклонники Мао в США и Европе, если бы знали о нем. Но это был не единственный удивительный разговор, состоявшийся летом 1969 года.
Другой случай произошел в Вашингтоне, где сотрудник советского посольства среднего звена за обедом задал коллеге из Госдепартамента собственный вопрос: какова может быть реакция США
