Читаем без скачивания Что скрывает правда - Кара Хантер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А. Дж. Ф.
Адам Фаули
Детектив-инспектор, отдел уголовных расследований, полиция долины Темзы
Отдел полиции Сент-Олдейт, Оксфорд, OX1 1SZ
* * *
Адам Фаули
10 июля 2018 года
20:49
На часах почти девять, когда я добираюсь до дома. Чувствую себя дерьмово, но будет еще хуже. Алекс открывает дверь и встречает меня до того, как я успеваю выключить двигатель. Даже в теплом свете фонаря над дверью видно, как она бледна.
– Слава богу, ты дома, – выдыхает она, когда я обнимаю ее за плечи.
– Как ты? Что-то случилось? Ты опять видела тот минивэн?
– Нет. Не сегодня.
Она знает, что именно это я и хочу услышать; что не означает, что это правда.
Алекс пытается отшутиться:
– Ты же сам сказал, что на нем электронная метка. Я просто все выдумываю. Излишне бурно реагирую. Вини во всем гормоны.
– Ты бы мне рассказала, ведь так? Если бы что-то увидела? Если бы кто-то болтался поблизости?
Она хмурится, гадая, с чего бы это.
– Конечно.
Я иду вслед за ней на кухню и тяжело сажусь за стол. Алекс суетится; это не в ее характере.
– Между прочим, – говорит она, заглядывая в холодильник, – я хотела обсудить с тобой… – Она выпрямляется и видит мое лицо. – В чем дело?
Она знает… конечно, знает. Ведь мы давно женаты.
Я глубоко вздыхаю:
– Ты сегодня видела местные новости?
Она с грустным смешком качает головой.
– Я никогда их не смотрю. Каждый раз, когда я вижу что-то ужасное, я начинаю думать, что ты в гуще всего этого.
Я притягиваю ее к себе:
– На этот раз, боюсь, все именно так.
Чувствую, как она напрягается.
– В каком смысле?
– Вчера вечером на железнодорожных путях было обнаружено тело. Под мостом Уолтон-Уэлл. Я только что выяснил, кто это.
– В каком смысле тело… ты о чем?
– Сожалею, Алекс. Это была Эмма.
Она не отрываясь смотрит на меня, потом покачивается, и я обхватываю ее, чтобы она не упала.
– Сядь, пожалуйста. Ты побелела как полотно.
Алекс опирается на спинку стула и начинает садиться. Движения у нее такие, будто ее мучает сильная боль.
– Эмма? – тихо произносит она. – Нет, нет, не может быть… я только что говорила с ней…
Я видел такое множество раз. «Но я виделся с ними на прошлой неделе». Или в прошлом месяце, или вчера. Утверждают, что цикл скорби начинается с отрицания, но по моему опыту – с растерянности и недоверия.
– Сожалею. Приходили ее родители. Это точно она.
Она хмурится:
– Ты, кажется, сказал, что на железнодорожных путях? Какого черта она там делала?..
– Алекс…
– Это несчастный случай?
Затянувшееся молчание говорит за меня.
– Нет. Это не было несчастным случаем.
– О господи, ты хочешь сказать, что она покончила с собой? – Она охает, но явно не от шока, и прижимает руку к боку.
– Алекс, что там?
Я вскакиваю, но она отталкивает меня, отпихивает мою руку.
– Это просто ложные схватки. Они у меня весь день.
– Что ты хотела со мной обсудить?
Она качает головой, пытается улыбнуться, но дыхание у нее поверхностное и учащенное, а верхняя губа вся в бисеринках пота.
– Алекс… ты же на тридцать пятой неделе… – Она снова прижимает руку к боку, и я беру ключи от машины. – Я везу тебя в Рэдклифф[48].
– Нет-нет. – Она вцепляется мне в руку. – Пожалуйста, Адам… ты же знаешь, как сильно я ненавижу это место. И уже все проходит, честное слово.
Она медленно втягивает в себя воздух и выдыхает. Проходит минута, и ее хватка постепенно ослабевает, а на губах появляется робкая улыбка.
– Видишь? Я же говорила.
Я откладываю ключи:
– Ладно, но тогда тебе нужно лечь…
– Конечно… что насчет Эммы…
Я качаю головой. Ей придется узнать правду – Рут Галлахер обязательно заедет, и я хочу подготовить Алекс. Но не сейчас. Не сегодня.
– Поговорим об этом утром. Сейчас тебе надо отдохнуть. Такое у меня условие, если ты не хочешь ехать в Рэдклифф.
Алекс опускает голову. У нее дрожат губы.
– Господи, – шепчет она, – бедная Эмма… бедная, бедная Эм, – поднимает взгляд, смотрит на меня, в ее глазах стоит слезы. – Девяносто второй… Это когда мы познакомились. В девяносто втором. Черт побери, двадцать шесть лет. Как это случилось? Ну, я знаю, что в последнее время она была сильно расстроена, но…
Я могу кое-что рассказать. Например, что я точно знаю, чем именно была расстроена Эмма. Например, что я был у нее и пытался помочь…
Однако я ничего не рассказываю. Может, и зря. Может, вы на моем месте рассказали бы. Но вы не на моем месте, а я не рассказываю. Мне следовало раньше рассказать ей, что я был у Эммы. Вчера, когда вернулся домой. Даже несмотря на то, что она была уставшей и собиралась ложиться спать. Или сегодня утром, перед уходом на работу. Я же пытался защитить ее, прятал ее в кокон, оберегал ее и нашего малыша. Теперь уже поздно. Если я расскажу ей сейчас, она решит, что мне есть что скрывать. И вы не стали бы винить ее за это, правда? Потому что вы сами так думаете. Вы гадаете, почему узнали об этом только сейчас… почему я не рассказывал об этом раньше.
Так что позвольте мне внести полную ясность: пусть вы не знали, пусть я вам не рассказал… но там, в квартире, вчера, с Эммой… у нас ничего не было.
Слышите меня?
Ничего, черт побери, не было.
* * *
На этот раз Куинн не единственный, кто приходит рано. Без пяти восемь, когда он толкает дверь в кабинет, и в помещении уже слышен гул голосов.
– Пришло электронное сообщение, – сухо говорит Эверетт.
Куинн что-то ворчит себе под нос и идет к своему столу. Но Эв не сдается. Она идет за ним.
– Свалилось как снег на голову… ты обсудил это с Галлахер? Фаули тебе что-нибудь говорил? Ну, до того?
Куинн качает головой. Ему хватает и того, что Кинг выставил его полным идиотом перед Клиландом. А сейчас он сильно зол на Фаули.
– Это уже превращается в привычку, – говорит Бакстер из другого конца комнаты. Он сидит, откинувшись на спинку стула, и вертит в руках стакан с фраппучино.
Эв хмурится:
– Что превращается?
– То, что Галлахер подчищает за Фаули.
Сомер непонимающе смотрит на него:
– Что ты этим хочешь сказать?
Бакстер пожимает плечами:
– Ну, так было с делом Эпплфорд, разве нет?..
Эв качает головой:
– Ну не надо,
