Читаем без скачивания Тысячелетняя битва за Царьград - Александр Широкорад

В такой ситуации русское правительство было вынуждено пойти на переговоры с Турцией в Белграде. Посредником на переговорах был французский посол в Стамбуле маркиз де Вильнев. Естественно, что маркиз руководствовался интересами его величества Людовика XV, а не России.

29 сентября 1739 г. в Белграде был заключен мир с Турцией. Согласно его условиям Азов остался за Россией, но укрепления его нужно было срыть. Окрестности его должны были остаться пустыми и служить разделением между обеими империями, но Россия получила право построить крепость на Кубани. Таганрог не мог быть восстановлен, и Россия не могла иметь кораблей на Черном море, могла торговать на нем только посредством турецких судов. Большая и Малая Кабарды остались свободны и должны были отделять обе империи друг от друга.

Таким образом, Россия практически ничего не получила от войны, потратив огромные средства и потеряв свыше 100 тысяч человек.

Анна Иоанновна и ее окружение постарались сделать хорошую мину при плохой игре. Белградский мир был объявлен большим успехом России. По его поводу в Петербурге шли бесконечные иллюминированные балы и маскарады. В ночном небе Петергофа зажегся транспарант с огненными буквами «Возвращенное спокойствие». Понятно, что большинство присутствующих с усмешкой смотрело на чудо пиротехников. Наступило не спокойствие — период турецкой войны сменился предвоенным периодом.

Русские и советские историки подвергли суровой критике действия Миниха и Ласси. Их справедливо критиковали за создание огромных малоподвижных каре. От нападений конницы каре защищалось в основном ружейным огнем и рогатками. Штыковому бою не придавалось должного внимания. Армию сопровождали огромные обозы.

Миних зачастую воевал по западноевропейским шаблонам. Действительно, в Европе в XVIII веке войны часто выигрывались общими маневрами без решительных сражений. Вспомним ту же «картофельную войну» между Австрией и Пруссией. Для войн с турками и татарами такая тактика была неприемлема. Здесь нужны были быстрые и энергичные действия, навязывание противнику решительного сражения с целью физического уничтожения его живой силы.

Хватало у Миниха и других грехов. Но ряд историков, в том числе Л.Г. Бескровный, упрекают Миниха за то, что тот «упорно отказывался от ведения войны на балканском направлении и понял целесообразность этого только в 1739 году».{36}

Такие утверждения говорят в первую очередь о безграмотности самих критиков. Пока Россия твердой ногой не стала у Черного моря, русским войскам нечего было делать на Балканах, за исключением разве что отвлекающих ударов. Миних абсолютно правильно указал на Очаков как на ключ к обладанию Черным морем. Днепро-Бугский лиман был единственным местом, где можно было построить флот.

Мы уже видели судостроительные работы на Азовском море и Дону — это было пустой тратой средств. Не вина Миниха, что русские войска ушли из Очакова. И чума не причина, а повод оставить Очаков. Нельзя удержать крепость, если от нее до зимних квартир армии в районе Киева почти 500 верст по прямой и вдвое больше по Днепру. Чтобы отстоять Очаков, нужно было вышибить из Крыма татар, или в худшем случае их усмирить. А затем в Диком поле построить Новую Россию. Но на это уже у Анны Иоанновны не было ни сил, ни даже желания.

Раздел VI

ВОЙНА 1768-1774 ГОДОВ

Глава 1

ПРЕДВОЕННЫЙ ПЕРИОД

НАБЕГИ ТАТАР

В 1740—1768 гг. татары продолжали разбойничьи набеги на южные районы Российской империи. Как-то даже упоминать об этом глуповато, как если бы написать, что в 1740—1768 гг. волки продолжали ловить зайцев и задирать скот у крестьян. У волков в этом была физическая потребность, а у татар — способ производства. Масштабы набегов были обратно пропорциональны отпору русских войск. Так, во время войны России с Пруссией, воспользовавшись малочисленностью русских войск на юге страны, хан Крым Гирей (по прозвищу «Дели-хан» — «Шальной хан») совершил несколько больших набегов и увел в Крым многотысячный полон.

Турецкое правительство, с одной стороны, отмежевывалось от крымских разбоев и даже заявило, что не будет вмешиваться, если русские побьют татар. Но, с другой стороны, как доходило до дела, Турция начинала угрожать России. России не дозволялось даже строить крепости на своей собственной территории.

В 1750—1752 гг. из Австрии с разрешения императрицы Марии Терезии в Россию выезжает несколько тысяч сербов. 29 января 1752 г. Российский сенат постановил поселить их южнее Днепровских порогов, эти поселения называть Новой Сербией. Там же построить крепость Святой Екатерины. Крепость была построена в верховьях реки Ингул, которая впадает в Днепро-Бугский лиман. Турки потребовали срытия крепости, утверждая, что ее постройка нарушает существующие договоры. Туркам резонно отвечали, что постройка крепости не на границе, а внутри Российской империи не может нарушать ни один договор. Споры тянулись до 1755 г., когда в России начали подумывать в войне с Пруссией. Посему султану обещали приостановить все работы по расширению крепости Святой Екатерины. Турки тем и удовлетворились.

В 1763 г. русские начали строить крепость Святого Дмитрия Ростовского (впоследствии город Ростов-на-Дону). Крымский хан Селим Гирей III пожаловался турецкому султану, который потребовал объяснений у русского посла Обрезкова. С большим трудом русским дипломатам удалось спустить это дело на тормозах.

Русские и турецкие интересы постоянно сталкивались на вечно бурлящем Северном Кавказе. Но и туг все конфликты худо-бедно разрешались дипломатическим путем. Куда более серьезной проблемой стали польские дела.

ПРОБЛЕМА ПОЛЬШИ

Все русско-турецкие конфликты XVI—XVIII веков так или иначе касались Польши, и об этом уже писалось в предыдущих главах. Теперь же стоит сказать о Польше подробнее, поскольку все советские историки с 1945 г. постоянно смазывали проблемы русско-польских отношений, втискивали к месту и не к месту классовую борьбу и т.п.

Начнем с того, что наши историки весьма невнятно объясняют, как огромная русская территория, управляемая князьями Рюриковичами, оказалась под властью польских королей. Нам говорят, что польско-литовские феодалы захватили русские земли, воспользовавшись ослаблением из-за татарских набегов русских княжеств.

Увы, это сильное упрощение истории. На самом деле русские земли были захвачены в конце XIII — начале XV вв. исключительно литовскими феодалами. А это уже совершенно другая ситуация. Начнем с того, что в описываемый период литовские феодалы были или язычниками, или православными. Литовские князья женились в основном на дочках русских князей Рюриковичей (тот же Гедемин). В их жилах текло больше русской крови, нежели литовской. Литовские феодалы не пытались порабощать русских крестьян. Их тогда мало интересовали пахотные земли, которым литовцы предпочитали охотничьи угодья... Таким образом, с переходом какой либо области под юрисдикцию литовских князей, в ней ничего не менялось. Землевладельцы оставались при своих землях, никто не касался православной веры, языка, традиция и обычаев населения. Народ же платил дань литовскому князю, а тот защищал его от татар и соседних князей Рюриковичей. Поэтому ничего удивительного, что большинство захватов протекало мирно, и лишь в отдельных случаях литовцы применяли силу

Кстати, имели место случаи приглашения литовских князей в Псков и Москву. Так, с 1266 г. и до самой своей смерти в 1299 г. в Пскове княжил литовский князь Довмонт (православное имя Тимофей). Позже псковитяне причислил и Довмонта к лику святых. В 1382 г., когда перед нашествием Тохтамыша из Москвы драпанул Дмитрий Донской, москвичи пригласили оборонять город литовского князя Остея.

В XV—XVI вв. произошло слияние Литвы и Польши в единое государство— Речь Посполитую. Точнее, произошла полонизация Литвы.

В XVI в. полякам удалось практически полностью полонизировать русско-литовское дворянство на территории Малой и Белой Руси. Тоже семейство Вишневецких из ревнителей православия превратилось в его гонителей. Фактически русско-литовское дворянство слилось с польским. Свою веру, язык и обычаи сохранили лишь низшие сословия. В 1596 г. часть православного населения под нажимом католической церкви и королевской власти приняла католичество, что было закреплено так называемой Брестской унией. Однако унию приняло меньшинство населения Малой и Белой Руси.

Все некатолики были абсолютно бесправны в Речи Посполитой. Это касалось не только православных, но и немцев-протестантов на западе Польши. Крестьяне Малой и Белой Руси, равно как и самой Польши, нещадно эксплуатировались дворянством. Малейшее сопротивление каралось садистскими наказаниями и ужасными казнями.