Читаем без скачивания Форпост - Андрей Молчанов

За время разлуки с товарищами никаких значительных перемен ни в жизни Билла, ни в его характере, ни в облике, не случилось.

— Надоело отсиживаться по всяким норам на дне, но, думаю, скоро можно выпустить перископ, а потом и всплыть, — поведал он. — Мафия до сих пор роет землю после этой истории в ресторане, но никак не поймет, с чьей стороны прилетели пули.

— Так, может, нам и не о чем волноваться? — встрепенулся Джон.

— Может… Но я всегда забочусь о ваших шкурах, — продолжил Худой Билл невозмутимо. — Сообщаю: мне выпала удача заполучить надежные документы. Их прежний владелец уже покинул сей мир, не оставив после себя криминальной истории, а значит, и отпечатков пальцев во всяких вероломных картотеках. Но, увы, мои «пальчики» там имеются. Поэтому приходится жить скучно, обходясь без приключений. Но ведь я подумал и о вас! Так что через неделю можете обзавестись страховкой: новыми водительскими лицензиями и паспортами с чистыми псевдонимами…

— Эти люди, что, тоже… — выдавил Серегин начало деликатного вопроса.

— Увы, — скорбно откликнулся дружище Билл.

— Неплохая идея, если ты не разочаруешь меня с ее ценовым воплощением, — настороженно и витиевато высказался Джон.

— Всего-то пара тысяч, — ответил Худой Билл, потупив взор. — С каждого.

— Идет… — процедил Джон сквозь зубы.

А Серегина вдруг неудержимо потянуло в Москву. Он хотел увидеть родителей, Аню, повиниться перед ней, рассказать, что разлука была продиктована чужой волей, и теперь он готов строить жизнь с ней и только с ней… И почему бы в самом деле не забрать ее сюда, в Штаты? Да, именно так он и поступит!

Отстраненно беспокоил вопрос о вероятных инсинуациях госбезопасности, но прошедшее время затмило прежние страхи, кроме того, на связь с ним никто не выходил, а потому думалось: вдруг, все, да и забылось? Тем паче, в бурлившей переменами России чиновные кресла переходили изо дня в день от седалищ к седалищам, был реформирован и предан анафеме КГБ, а потому особенного риска в поездке он не ощущал.

Но в московском аэропорту случился неприятный казус: в джинсах Серегина, некогда оставшихся вместе с другими вещами на армейском вещевом складе перед отправкой в Ирак, а ныне небрежно брошенными в чемодан, российская таможня обнаружила два боевых патрона «парабеллум».

Как они оказались в одежде, Серегин не помнил, но то, что — благодаря именно его головотяпству, сомнений не вызывало. Далее произошло то, что в футболе именуется удалением с поля на первой минуте матча… Его уже уводили в местную камеру предварительного заключения люди в штатском, но тут из недр памяти ясно выплыл телефон энергичного опера Евсеева.

— Прошу позвонить… Выполняю задание… — обратился он к сопровождающему его официальному лицу, чей облик прямо и бесспорно ассоциировался с принадлежностью лица к кадрам тайной карательной организации.

Через час Евсеев помогал ему с погрузкой чемодана в багажник своей черной служебной машины, стоявшей под знаком «Остановка запрещена». Патрульный «гаишник» с палкой, куривший неподалеку, умело машину игнорировал.

Еще через час Серегин обнимал маму и папу, а вечером позвонил Ане.

Услышав ее голос, выдохнул с затаенным страхом:

— Ну, я вернулся…

— Зачем?

— К тебе, — ответил угрюмо и убежденно.

— Я ждала этого звонка, — произнесла она напряженно, словно через силу. — И боялась его… Хорошо, приходи. Но только это будет или твоим окончательным возвращением, или…

— Мне кажется, я вернулся навсегда… По крайней мере, к тебе.

И ему действительно так казалось.

Он убедил ее уехать с ним в Штаты: мол, придумаем что-нибудь с дальнейшим иммиграционным статусом на месте, главное — получить разовую визу, однако попытка с визой провалилась: поездку одинокой русоволосой красавицы, незамужней, американский консул посчитал подозрительной, возвратив из окошечка паспорт с черной меткой отказа.

Это был удар для Серегина. Оставалось и в самом деле сочетать Аню и Джона законным фиктивным браком в Москве, но тут заупрямилась она, принципиально чуждая каких-либо авантюр и подлогов.

— Пойми! — каялся Серегин. — Я пошел на «фиктивку», ибо не было иных вариантов, но теперь, чтобы жениться по-новой, должен получить развод, а на него в Штатах уйдет год!

— А тебе так нужны эти Штаты? — грустно спросила она.

— Да они всем нужны! — ответил он раздраженно. — Посмотри на этих депутатов, чиновников, толстосумов… Все стремятся к счетам и к особнякам подальше от российской границы! Где климат помягче, да валюта потверже. Посмотри и на народ: его нынешняя вера только в доллары!

— Кто же тогда я? — спросила она. — Думала, что принадлежу к народу… А вот в доллары как раз верю меньше всего.

— В кого же ты веришь?

— В Бога, в себя, хотелось бы — в тебя…

Он не нашелся, что ответить, с досадой признавая свою суетность и разбросанность… Но — что предлагала она — столь твердо отстраненная от лукавых соблазнов этого мира, равнодушная к его красочным благам, к романтике авантюр? Тупое прозябание на пятачке бетонной московской квартирки? На этот его вопрос она лишь проронила:

— Ты полон страхов, а не любви… Избавься от них. И дорога найдется.

— Она уже нашлась, — сказал Серегин. — Кривая и скользкая. Я работаю на КГБ. И завтра в девять утра за мной приедет машина. Вот и послушаем, какие последуют указания относительно дальнейших планов…

— И как тебя угораздило влезть в эту гадость? — помрачнела она.

— Вполне закономерно…

— Но это — ужасный капкан!

— Да что ты о нем знаешь… — пробормотал он сокрушенно.

В девять часов утра за ним действительно приехала машина, привезшая его на конспиративную квартиру, где бодрый Евсеев познакомил его с новым куратором — человеком из разведки. А затем скрылся в недрах жилища, обставленного старомодной мебелью, в дальнейшем разговоре участия не принимая.

Новому куратору было далеко за сорок, отличала его неторопливая речь, мягкие усталые манеры, дружелюбно лучащийся взгляд за линзами очков в золотой оправе. Лицо и руки у него были такими розовыми, словно он отскабливал их щеткой. В облике и в рассуждениях его присутствовала несомненная претензия на интеллигентность, на которую Серегин первоначально «купился», однако, когда в речи собеседника прозвучали «волнительно» и «по-любому», Серегин, уяснив уровень личности визави, привычно разочаровался.

— Как служится в армии США? — последовал вопрос.

— Хочу уволиться, — сказал Серегин. — Зарплата — чепуха, обязанностей — воз. Карьеры — никакой, я эмигрант из враждебной страны.

— Зато — будущая пенсия, социальные блага…

— До них надо дожить, имея дело с вашей компанией, — откровенно сказал Олег.

— Тоже верно… — Уполномоченный шпион принялся протирать бумажной салфеткой свои очки. Упер в Олега близорукий взор водянистых очей. — Главное — не дрейфить…

— Это я уже слышал.

— Когда?

— Вчера, всю жизнь… Да и сам себе это внушаю.

— Вот и правильно. Теперь вопрос: вы готовы выполнить серьезное задание Родины?

— Еще с пионерских времен.

— Хорошо. Тем более, пока никакой существенной пользы вы ей не нанесли… В общем — так: проведя законный отпуск, вы явитесь к представителю враждебной контрразведки и сделаете заявление: в Москве на вас вышла Лубянка, совершившая над вами акт насильственной вербовки. Мотив вербовки: шантаж. В Москве у вас беззащитная девушка, которую вы хотите вывезти в США, родители…

— Ну, так примерно и происходит… — не удержался Серегин.

— Это — жизнь, — качнул плечом собеседник, рассматривая освеженные его трудами очки на свет. — Ну, вот. С вами служит некто сержант Томас Бернс. Его сестра — Элис, симпатичная, надо вам доложить, особа, — шифровальщица в Пентагоне. Наше задание: выйти через брата на сестру, закружить ей голову и, желательно, сочетаться с ней законным браком. Эту легенду вы поведаете американским властям. Естественно, я излагаю общую канву, ее детальную проработку мы начинаем с вами завтра. Кроме того, в США вас могут потащить на полиграф, а потому вам предстоит пройти подготовку с нашими специалистами…

— А что насчет моего мнения? — поинтересовался Серегин. — И что насчет моей девушки?

— Вот эти вопросы вы и зададите секретным службам США, — улыбнулся уголком губы циничный шпион. — Думаю, с визой для вашей пассии они точно помогут… По-любому.

— Чтобы потом вместе с ней я оказался в американской тюрьме?

— Я думал, вы храбрый парень, а вы уже начинаете сдавать назад…

— Я-то — храбрый, — сказал Серегин. — И свою медальку вы с того срубите. Вопрос: интрижка с Элис, как понимаю, для отвода глаз…

— Я тоже так понимаю, — равнодушно кивнул разведчик. — Но большего сказать не могу. Большее — не в моей компетенции. Но даже если бы и в моей… — Он выждал многозначительную паузу.