Читаем без скачивания Пожар над Техасом - Сюзан Таннер

ГЛАВА 18

Когда серый свет просочился в камеру, Форд уже давно не спал. Последнее время его мучила бессонница, и не только из-за беспокойных мыслей, но и потому, что он мало двигался: прогулки длились всего несколько минут.

Он не шевельнулся, когда услышал, как гремит дверью тюремщик.

– На еду пятнадцать минут, – прорычал тот, как и всегда, по утрам. Но затем добавил: – У капитана для вас сегодня утром тяжелая работенка.

Форд неохотно сел. Он не очень-то хотел сотрудничать с солдатами, но возможность выйти из их крошечной камеры его заинтересовала. Поэтому он, поглядев на Эмиля, пробормотал: – Лучше вставай, друг. Они постарались не открывать своих имен. Это была идея Эмиля, и Форду она показалась очень хитроумной.

Эмиль не шевельнулся, и Форд не мог винить его: пища, которую им приносили каждое утро, была на редкость неаппетитной. Конечно, она лучше, чем та, которую Форду приходилось иногда есть во время поездок с Раском. Хлеб был черствым и твердым, как матрас, на котором они с Эмилем спали, но, по крайней мере, из него не лезли долгоносики.

– Подымай своего друга, мистер. Я хочу видеть вас обоих на ногах.

Форд пожал плечами и потянулся со своей койки к Эмилю, стараясь коснуться до него кончиками пальцев.

– Подымайся. Я не собираюсь шептать тебе ласковые словечки на ушко, чтоб ты проснулся. И наш здешний приятель с пистолетом тем более.

К удивлению Форда, Эмиль не шелохнулся. Встав с койки, Форд сделал несколько шагов к койке Эмиля и потыкал его в плечо. Когда никакого отклика не последовало, Форд наклонился пониже, уже слегка встревожившись. Эмиль дышал, однако лицо его было напряженным, не расслабленным, как у спящего.

– С ним что-то неладно, – проговорил Форд, не отводя глаз от лица Эмиля. – Лучше вам позвать на помощь.

– Чушь собачья! Он просто лодырь, ему работать не хочется, – продолжая ругаться, тюремщик сунул ключ в замок и махнул новеньким блестящим карабином Форду, чтобы тот посторонился.

В эти полсекунды, когда внимание тюремщика было обращено на Форда, Эмиль гибким движением вскочил с койки и прижал сверкающее лезвие к его горлу. Тюремщик затих, как только ощутил холод ножа, глаза его выкатились от страха. На мгновенье Форд остолбенел.

Эмиль ухмыльнулся, глядя на него:

– Бери ружье.

Форд только посмотрел на него:

– Это дурацкая мысль.

– Бери его ружье, приятель, или мне придется перерезать ему глотку.

Форд поверил ему. Эмиль сказал это так небрежно, словно собирался убить клеща, сидя у походного костра. Форд не сомневался, что его приятель с легкостью убьет тюремщика. Медленным движением Форд протянул руку к ружью и увидел в глазах охранника облегчение.

– А теперь, – продолжал тем же тоном Эмиль, – заткни ему рот кляпом и свяжи руки. Затем мы покинем это место. Мне оно разонравилось.

Форд сделал, как ему велели, стараясь одновременно решить, что лучше: дать Эмилю запереть себя в камере или сбежать вместе с ним. До сих пор Форд ничего плохого не сделал. Но поверит ли ему кто-нибудь? Если даже он не попытается удрать с Эмилем, все равно он может кончить виселицей просто потому, что был вместе с Раском.

– Как, черт возьми, ты собираешься пройти через ворота? – поинтересовался Форд, заткнув рот охраннику и связывая ему руки, которые тот сам поспешил заложить за спину. Судя по всему он не сомневался, что если не будет связан, то не минует ножа. Форд был того же мнения. В глазах Эмиля мелькнуло какое-то очень жесткое выражение, какое Форд видел у Раска и Луиса в тех случаях, о которых не хотел вспоминать.

Эмиль ухмыльнулся.

– Мы пробыли здесь много недель, амиго. Нас уже забыли все, кроме этого охранника и, может быть, капитана. А в этот форт приезжает много народа. Нам надо вести себя естественно, так, словно мы и не ждем, что нас остановят, и нас не остановят.

Все оказалось не так просто. Конюх помнил, кто ставил к нему лошадей. Так что когда он заспорил и готов был кинуться в драку, Форду пришлось огреть его сзади дубинкой, иначе Эмиль зарезал бы его. Форд вообще стал сомневаться в том, что Эмиль убил только одного человека и испытывал по этому поводу какие-то угрызения совести. Однако теперь Форд был обречен бежать с ним и хотел сделать это по возможности без пролития крови.

Выехать из форта оказалось проще простого, как и предсказывал Эмиль. Они подъехали к воротам с двумя запасными лошадьми, навьюченными товарами. Форд знал, что они выглядят как торговцы, которые спешат, приходят в ярость, обнаружив потерю своих лошадей и товаров, скандалят. И все же сердце Форда отчаянно колотилось, в животе подташнивало, пока Эмиль окликал часового у ворот и высмеивал его за то, что тот не узнает приезжего всего через несколько дней после прибытия в форт.

– Я сейчас не настолько чище, чтобы не признать меня! – кричал ему Эмиль.

Часовой ухмыльнулся, соглашаясь, и махнул, чтоб они проезжали.

Форд ехал сразу за Эмилем, и мышцы на спине у него сводило в ожидании пули, потому что наверняка уже должны были хватиться охранника, приносившего им завтрак.

Эмиль ударил коня пятками, переводя его на рысь, и Форд сделал то же самое. А сзади все еще не раздался сигнал тревоги.

Потом они поскакали галопом, и Форд первый раз вздохнул свободно. Через несколько минут они скрылись в высоких травах, покрывавших пологие холмы вокруг форта.

Когда его деревянные стены скрылись из виду, Эмиль бросил Форду через плечо:

– Ну, приятель, теперь мы в безопасности. Однако Форд этого не чувствовал и подозревал, что еще долго не будет чувствовать.

Они долго ехали, стараясь, чтобы солнце светило все время в спину, и остановились много за полдень, чтобы покопаться во вьюках и седельных сумках. Форд первым нашел еду: сухую протухшую ветчину. Он протянул полоску Эмилю и взял немного себе.

Продолжая жевать, Эмиль огляделся по сторонам:

– Думаю, отсюда нам надо повернуть на север. Может, Раск вернулся к команчам.

Форд медленно покачал головой:

– Здесь мы с тобой расстаемся, Эмиль. Я еду на юг. Домой.

ГЛАВА 19

Кэтрин рассматривала пустой двор вокруг бревенчатой хижины неподалеку от форта Кемп Колорадо и не могла понять, зачем Слейд здесь остановился. За исключением собаки, лаявшей на лошадей, не было видно никаких признаков жизни. Перед тем как спрыгнуть с коня и бросить поводья крапчатого на землю, Слейд дал знак Кэтрин оставаться верхом. Чтобы пройти к хижине, ему пришлось отшвырнуть пинком пса с дороги.

Дверь была открыта, но Кэтрин ничего не могла различить в полутьме дома. Заглянув в дверь, Слейд крикнул что-то внутрь, и почти сразу его окружила стайка рыжеголовых детишек – всех оттенков, от рыже-красного меха лисицы до оранжевого золота осенних листьев. Как рой пчел, вылетели они откуда-то из-за хижины, чумазые, но крепкие и веселые. Кэтрин насчитала пятерых, затем шестерых, когда на пороге, наконец, появилась женщина с младенцем в одной руке и поварешкой в другой. Передник на ней был чистым, а рыжевато-коричневые волосы аккуратно заплетены в косы, уложенные вокруг головы.