Читаем без скачивания Это знал только Бог - Лариса Соболева

– Это три недостатка, – желчно сказала Мила.

– И злая, – с удовольствием заключил он. – Значит, четыре.

– Доедай свое мясо и катись.

– А компот? – прикинулся он дурачком. – Между прочим, из-за тебя я чуть не убил скрипку. Чудо, что она цела. Так что терпи, пока не съем все, не уйду.

Наступила пауза. Мила отвернула лицо от Алика. Она не встала и не ушла, потому что торчать в одиночестве дома нет желания, ходить по оставшимся адресам – действительно бессмысленно. После вчерашнего она чувствовала себя разбитой телегой, опустошенной бочкой. Не имела тех сил, которые наличествуют у каждого с запасом на будущее, да и будущего, казалось, уже не будет.

– Ох! Только ее мне и не хватало, – буркнула Мила, поставив локоть на стол и прикрывая пальцами боковую часть лица.

– Поздно ты закрылась от Вагиной, старуха, – сказал Алик. – Пресмыкающееся отряда гадов, класса ядовитых движется к нам. Надо было столик выбирать не напротив входа.

– Не могла же я предвидеть, что она по ресторанам гуляет, – проворчала Мила, уронив руку на стол.

Вагина работает в оркестре, следовательно, коллега. Лиса и любительница выжимать из мужиков деньги.

– Добрый день, – замурлыкала Вагина, опуская тугой зад на свободный стул. – А я думаю: с кем это наш Алик? Милка, рада тебя видеть.

– Я тоже, – покривила душой Мила.

– Знаю, какая беда тебя постигла… – изобразила сочувствие Вагина. – Крепись, Мила.

– Креплюсь, – процедила та, еле сдерживаясь. – Ты одна?

– Нет, конечно, – улыбнулась Вагина. К счастью, ее позвал шкаф с красной мордой, она поднялась. – Извините, меня зовут.

– Рада меня видеть, – иронично произнесла Мила, когда Вагина умчалась к шкафу. – Еще бы! Обязательно доложит мужу.

– Она с ним знакома? – спросил Алик.

– Я имела неосторожность познакомить ее с Серафимом и свекровью, когда мы еще не поженились. Тогда я с ней дружила.

– Ну, друзей ты не умеешь выбирать, – заметил Алик.

– Не умею, – согласилась она. – Отбить у меня Серафима ей не удалось, как ни старалась, он ее отшил, с тех пор она ждет случая поквитаться. Ей же плохо, когда кому-то хорошо.

– Но тебе сейчас не позавидуешь. Ладно, Милка, не дергайся. Неужели не имеешь права посидеть с бывшим мужем? Кстати, ты не ответила, как тебя в наш район занесло? – сменил тему Алик.

– Мне нужна твоя помощь, – вырвалось у Милы неожиданно для себя самой.

– В чем же она должна состоять? – вяло поинтересовался он.

– Проводи меня в курятник. Я боюсь туда ходить одна.

– Ты просишь или требуешь? – подковырнул ее Алик.

– Прошу, – процедила Мила.

– Послезавтра устроит? В четыре часа?

– Вообще-то мне бы раньше…

– Извини, у меня нет мужа-лавочника, я должен добывать бабки в поте лица. Личные услуги оказываю в перерывах между работами.

Как ему объяснить, что время работает против нее? Мила смирилась:

– Хорошо. Послезавтра в четыре. Встретимся на площади.

Алик вытерся салфеткой, открыл футляр и достал скрипку:

– Хоть ты и должна мне вертолет за спасение, а все же я отблагодарю за обед.

И вышел на пустой пятачок эстрады. У него единственное положительное качество (по мнению Милы): когда играет, забывает, где находится, что за публика вокруг. Он играет для себя, а не для кого-то, поэтому Алик сосредоточился на музыке, поймал кайф и купался в нем. Искоса Мила наблюдала за Вагиной, та – за нею и Аликом. Жди неприятностей, Мила.

Алик запаздывал, она ходила по остановке, накручивая ремешок сумочки на кисть руки. Нервничала: неужели Алик трепло, неужели трудно проводить ее к Кларе, а потом обратно? Дома обстановка напряженная, слава богу, свекровь отправилась в свой удел и не пристает с заботой. Кажется, она поссорилась с Серафимом, причина ссоры наверняка Мила. Теперь муж дуется, почти не разговаривает, не хочет ничего понимать. Получается, он не выдержал испытания несчастьем, значит, слабый, но его слабость подтачивает Милу. Подтачивает и отдаляет. Мила ощутила себя лишней, вроде той обузы, которую выкинуть жалко, хотя она всем в тягость. Но она должна быть сильной, ей надо набраться терпения и вести поиски потихоньку, обманывая мужа. Когда найдет сына, тогда восстановятся прежние отношения…

– Милка! – Алик выскочил из троллейбуса.

– Ты опоздал, – упрекнула Мила.

– Ну, извини, колес не имею, а летать не умею, – сказал он, идя за ней к злополучному мосту. – Не злись, злая ты похожа на Бабу-Ягу в молодости. Вижу, учла мои советы и оделась, как бомжиха. Это правильно.

– Черт, уже смеркается, – бубнила Мила, не обращая внимания на шпильки Алика. – Из-за пасмурности, что ли?

Мост перешли молча, у Милы душа уходила в пятки при одном воспоминании о нападении на нее. На подходе к дому Клары учащенно забилось сердце – в окне свет. Мила не в силах была идти шагом, побежала, Алик бурчал:

– Мы не договаривались делать забег на длинные дистанции, да еще в гору и с препятствиями.

Мила искала кнопку звонка – не нашла, постучала. Услышав «открыто», она вошла в маленький предбанник, затем в комнату. Хрупкая женщина трудноопределяемого возраста из-за землистого цвета лица и сутулой, угловатой фигуры гладила на столе белье, стоя в профиль к входной двери.

– Вы Клара? – спросила Мила.

– Да, – ответила Клара, ничуть не испугавшись незнакомых людей.

– У вас открыто… – не знала, с чего начать, Мила. – Вы не боитесь?..

– Кого? – усмехнулась женщина, не отрываясь от глажки. – Уж не вас ли? Брать у меня нечего. Вы кто?

Тон грубоватый, но Мила не стушевалась:

– Я бы хотела поговорить… Мы лежали в роддоме, у вас родился… мертвый ребенок, а у меня умер…

Клара взглянула на нее недружелюбно, отчего Мила осеклась, чувствуя, что не те слова сказаны. Только сейчас дошло: зря пришла сюда, эта женщина не прояснит ситуацию, ей, как и Миле, не повезло. Лишний раз напоминать о потере – нехорошо, она собралась извиниться и уйти… Но Клара неожиданно шмыгнула носом, глаза ее увлажнились, а у Милы появилась уверенность, что женщина разговорится.

– Вы молодая, еще родите, а мне тридцать шесть, – утирая слезы, сказала Клара. – Соседи языками извели: зачем, мол, рожать надумала. А каково одной-то?..

– У вас мальчик родился? – осторожно спросила Мила, хотя боль уже причинила и было неловко выпытывать подробности.

– Мальчик, – закивала Клара, вздыхая. И вдруг разоткровенничалась, как с подругой: – Легко родила, верите? Лежала и ждала, когда покажут. Думаю: чего он не кричит? А тут меня и огрели: мертвый. Я и сама увидела… Лучше б не видеть…

Клара горько заплакала, вызвав у Милы жалость, застрявшую горячим комом в груди, уж ей-то понятна эта боль. Что-то еще надо спросить, а что?

– Когда это было? – нашлась Мила.

– Двадцать шестого января.

– Надо же, в этот день рано утром у меня родился сын.

– А у меня в одиннадцать часов, только вечером.

– Вечером? – задумчиво произнесла Мила, считая в уме: не этого ли ребенка подложили в кроватку вместо ее сына? – А какой вес у вашего был?

– Не сказали. А зачем вам?

– Просто так… – потупилась Мила, не придумав ответа. – А почему ребенок родился мертвым?

– Слабый. Мне в вину ставили, будто я за здоровьем не следила. А я ни грамма не пила, как только узнала про беременность, верите?

– Верю. Простите нас.

– Да чего там… – махнула рукой Клара.

– Может, вам деньги нужны? – Мила раскрыла сумочку.

– Нет-нет, – отказалась Клара. – Я ж работаю, мне хватает.

Больше не о чем расспрашивать, Мила попрощалась и вышла.

– Милка, чего ты себе душу рвешь? – был в несказанном недоумении Алик.

– Потому что моего ребенка подменили! – сказала Мила. – Возможно, подменили мальчиком Клары. И я хочу найти сына, понял?

Потрясенный Алик даже остановился, но, поскольку Мила продолжала идти по дороге, он догнал ее:

– Милка, ты в своем уме?

– В своем! – вспыхнула она.

– Это похоже на мексиканский сериал, извини за сравнение. С чего ты взяла, что его подменили? Зачем?

Мила остановилась, захлебываясь слезами, и выпалила:

– Я не знаю зачем. В кроватке лежал не мой ребенок. При мне обнаружили, что он… мертв… У меня крупный, пять сто, а тот был маленьким. Детей воруют даже на улицах, а у меня украли прямо в роддоме.

И продолжила путь. Алик рванул за ней:

– Ну, допустим, ты права, хотя в это сложно поверить. А как докажешь факт подмены? Это невозможно сделать.

– Значит, я должна уступить? – гневно произнесла Мила, будто во всем виноват Алик. – Не будет этого! Никогда. Ни за что!

– Тихо, тихо, не кипи.

До моста шли молча, Мила пыхтела, перепрыгивая канавы, от помощи Алика отказывалась, выдергивая локоть.

– А что твой муж? – задал Алик следующий вопрос.

– Не верит. Думает, у меня голова не в порядке. Но поехал со мной в милицию, мы написали заявление, жалобу на роддом еще раньше накатали…