Читаем без скачивания Детектив-чародей - Дьяченко Нина

– Уж как-нибудь, - сварливо проворчала Арина, - по складам, по буковкам… Ты за нас не переживай, лучше давай, пиши заклинание.

Он написал, затем передал его Дэвиду с презрительной усмешкой существа, ощущавшего своё превосходство. Марию начала бесить его снисходительная усмешка.

"Слишком быстро отправился ты от шока, Джонатан! Странно это, неестественно… Ведь тебя, с твоим узким сознанием фанатика, где намертво сплелись в тугой канат твои идиотские принципы, следовало ещё пару деньков скрипеть зубами, кидаться на всё, что движется и пытаться покончить с собой. Не нравится мне твоё спокойствие, любимый: ты явно что-то задумал. Что-то явно нехорошее. Но, я ведь сделала выбор: быть всегда с тобой. Но… смогу ли я принять предательство в свою душу? Кто мне дороже: чёрные маги, или один… бывший белый? Честь или любовь? Дружба или страсть? Делать такой выбор всегда сложно, всегда больно, всегда страшно. И - губительно для души".

Люмис нетерпеливо выдрала листок с заклинанием из омертвевшей руки застывшего Дэвида, презрев все ранги и приличия. Дэвид даже не пошевельнутся, не бросив укоризненно-недоумевающего взора. Мария подозревала, что раньше за подобную вольность девушку, как минимум, заставили неделю драить полы и вытирать пыль во всём замке, причём, без всякой магии, ручками и ножками. Сейчас же Дэвид стоял и пялился в одну точку, явно пребывая в ступоре.

Губы побледневшей черноволосой красавицы беззвучно зашевелились, прочитав заклинание, она бессильно уронила руки. Бумажка, медленно кружась, упала на каменный пол, покрытый шкурами диких зверей. Сердце Марии защемило от жалости - Люмис показалась ей внезапно постаревшей лет на десять.

– Это заклинание… невозможно разрушить, - прошептала она наконец.

– Как?! - прокричала Мария из глубины своего сердца. - Как это так? Ведь Джонатан не мог… не мог убить свою дочь! В её голосе слышалось страстное желание поверить в собственные слова.

– Она и не мертва, - голос Дэвида внезапно прорезал пространство со сгустившимися тенями, как серебристый клинок холода, - но… никогда не проснётся. Если кто-то не пожертвует своим магическим даром ради неё. Своей личностью, памятью.

Глаза Арины, самой старшей из всех женщин, широко раскрылись. Её искусно нанесённые чары красоты внезапно размылись и поблекли, как свежие краски, нанесённые на старинный холст. Мария увидела перед собой хорошо сохранившуюся, но, несомненно, пятидесятилетнюю женщину.

– Это чары… Отречения, - прошептала она сдавленным тоном, еле слышно. - Смерть. Не физическая смерть, но духовная. Она - гораздо страшнее!

– Так пусть Джонатан и умирает! - разъярённо вскричала Стэлла, наступая на него. - Он ведь отец всё-таки! К тому же - это его презренные, чёрные уста произнесли подобное заклинание.

– Ну, это постаралась моя вторая половина, - отозвался он дрогнувшим голосом, будто только что внезапно осознал то, что натворил. - Тёмная.

– Нечего на зеркало пенять, - прошипела совершенно взбеленившаяся Стэлла, - когда сам придурок! Каждый маг знает, что нельзя разбрасываться подобными заклинаниями, какие бы цели не принуждали к этому! Как ты мог поступить с собственной дочерью, как со злейшим врагом?

– Она и была моим злейшим врагом… тогда, - отозвался Джонатан, - когда я ещё не знал, что тоже являюсь… злейшим врагом самого себя. В его глазах заблестели слёзы, он резко отвернулся и смахнул их ладонью, как надоедливого комара. - Тогда… я не могу поступить иначе! Должны же вы меня понять!

– Мы не обязаны тебя понимать, считаться с твоей зверской логикой! - яростно отрезал Том, сверкая желтым и серым глазом. - А сейчас - любуйся своей неподвижной дочерью - и нашим бессильем перед белыми магами! Надеюсь, тебе это зрелище доставит наслаждение!

– Конечно, ему доставит наслаждение это зрелище - можно даже не сомневаться, - злобно заметила Далила. Мария понимала, что она его ненавидит, просто как мужчину, тем более, склонного к насилию над женщинами.

Мария снова с непрошеным сочувствием представила, каково Джонатану будет жить в их кругу - кругу своих врагов, если он действительно останется с ними.

– И что же нам теперь делать? - тихонько спросила Мария упавшим голосом.

Все взоры обратились на Дэвида, как на главного.

– Не знаю, - тихо отвечал он, бессильно опуская руки, - я ничего не могу придумать. Заклинание Отречения должен произнести тот, кто отдаст свою душу добровольно - а среди нас таких дураков нет.

– Как нет? - оскорбились Люмис. - А я? Или ты думаешь, что я не пожертвую собой ради дочери?

– Это будет бессмысленная жертва, - тихонько прошептал Дэвид. - Во-первых, нас снова будет на одну меньше. Как разница, на тебя или на твою дочь? Во-вторых, как маг, Катя гораздо слабее тебя. Ты нам нужна гораздо больше, чем она, уж прости меня за прямоту.

– А если изловить кого-то из белых магов?… - с надеждой предложила Стэлла.

– Нет! - грубо отрезал Дэвид. - Я же сказал: добровольно! Любые чары, любые угрозы, принуждения…и ничего не получиться. Так что… - Дэвид замолк. - Но это страшное решение! Он сильно побледнел и схватился за стол, где покоилось по-прежнему неподвижное тело. - Люмис… только ты имеешь право его принять!

Девушка едва уловимо кивнула и ушла. Все остальные тоже постепенно разошлись.

Мария и Джонатан остались одни.

– Что это за страшное решение? - обратилась она к нему, стараясь не глядеть на неподвижное, словно мёртвое тело.

– Убийство, - быстро отозвался тот, тоже отворачиваясь, как преступник от тела своей жертвы. - Убить Катю, чтобы найти ей замену. Проще простого, как видишь. Они даже совершат выгодную сделку: моя дочь очень слабый маг! В его голосе послышалась горечь. - Можешь мне не верить, но я не помню, какое именно заклинание тогда читал… Я был словно в тумане. Я не хотел убивать свою дочь! Не хотел! Хотел только вывести её из игры… пока мы, белые маги, не уничтожим вас. Потом я бы уничтожил карты, и никто бы никогда не узнал, что моя дочь… Он сглотнул и схватился за горло, словно его душил ком изнутри: - Что она - чёрный маг.

На миг он стал жалким, растоптанным собственными башмаками. Марии пришлось буквально тащить его на себе, потому что он едва переставлял ноги. - Я не хотел её смерти! Не хотел, не хотел! - шептал он в забытьи.

Мария увела его к себе в спальню, где и заперла надежным заклинанием. Хотя она и не была уверена, что хоть какое-то заклинание может быть надёжным против Джонатана. Да, она чувствовала, что должна находиться рядом с ним, со своим любимым, каким бы он ни был, но… ей хотелось утешить и Люмис.

В комнате Люмис собрались все женщины. Они сочувствующе ахали, охали и обнимали её. На Марию же посмотрели, как на врага народа. В принципе, она была готова к подобным взглядам и поэтому не слишком удивилась. Но нельзя сказать, что не обиделась.