Читаем без скачивания Carere morte: Лишённые смерти - Ирина Якимова

Дэви взошёл на холм. Внизу, на развалинах дворца Макты, яблони топорщили тощие, ещё не покрытые листвой ветви: точно скрюченные мёртвые паучки. Но где же главный паук? Дэви чувствовал паутинные нити, которыми Первый оплел источник. Старейший затаился.

— Макта! — его крик пронёсся над развалинами дворца, и невидимая материя Бездны затрепетала. Дэви нарочно растревожил её, чтобы зов Владыки достиг ушей Первого.

— Макта! — он чувствовал страх Старейшего — дрожали паутинные нити… — и ликовал. — Я знаю, что ты здесь! Выйди, или я вытащу тебя на свет! — В доказательство серьёзости своих намерений, Дэви чуть потянул на себя нити паутины Макты. Они поддались плохо, разрезали пальцы вампира в кровь — Старейший упирался.

— Фонс! — позвал он, зная, как бесится Старейший при упоминании своего истинного имени. Опять потянул за нити, и ещё не отпустив их, понял, что Макта выходит.

Тень потянулась к холму. Она была широка, поглотила яблоневый сад, затопила руины дворца. Она ползла выше, цепляясь за туго натянувшиеся паутинные нити, как лоза за подпорки… Дэви ждал. Он укрепил защитню оболочку, начавшую проседать, и взмахнул рукой, небрежно выудив из окружающей пустоты меч. Оружие, невидимое для всех, кроме Владыки: он один отчётливо видел искорки, пляшущие вокруг длинного ледяного клинка.

— Дэви, ты разрушаешь себя, — едва слышный шёпот Первого распространился по струнам паутины, усиливаясь, и по ушам Дэви ударил яростным криком. — Остановись!

Тень лизнула вершину холма и взвилась, став силуэтом невысокого кряжистого человека. Макта откинул тень назад, словно капюшон, открыв белое, круглое лицо. Глаза Старейшего сверкали, как холодные искры на клинке Дэви. Разговор начался.

— Ты ещё не осознал это, Владыка вампиров. Твоя новая сила вошла в конфликт с твоей вампирской сущностью. Слабому carere morte не удержать Бездну. Ты должен был прежде стать смертным, — медленно, будто нерадивому ученику, втолковывал Макта. — Вы слабы, дети мои, и я дал вам возможность вернуться в жизнь. Почему ты не воспользовался ею, Александр?

Дэви усмехнулся.

— Ты много говоришь, Фонс. Но я вижу: ты боишься… Ты ведь понял, зачем я здесь? Может быть, по доброй воле откажешься от своей мести? Я оставлю тебя, даю слово.

— Мести?.. — прошелестел Макта. Его тень начала обходить Дэви справа и слева. — Что ты знаешь о мести, Александр?

— Достаточно, — сухо сказал тот. Воспоминание об отце мелькнуло и пропало, кольнув острой ядовитой иглой.

— Я знаю твои мысли, Дэви. Ты не закроешь их щитом! Я помню тебя высокомерным богом… Но сейчас ты ненавидишь свою больную вампирскую сущность. Ненавидишь и держишься за неё, потому что твоя новая сила привязана к твоей старой сущности! Ты хотел бы избавится от грязи carere morte, исцелившись, но это разделит тебя с новой силой, а ты не хочешь её терять. Я повторяю, Дэви: ты разрушаешь себя! Вернись в жизнь, как Вако, у тебя будет время на изучение Бездны.

— Если я вернусь в жизнь, у меня будет немного времени: год или два, — глухо возразил Владыка. — Я уже ничего не успею.

— Кого ты защищаешь, Александр? Carere morte?…Зачем? Ты стал далёк от них… Что ты так стремишься успеть, Дэви?

Тень замкнулась в кольцо вокруг вампира и вдруг взметнулась в небо, сплавившись высоко вверху в единый купол.

— Что тебе действительно дорого, Александр? — пропели струны-паутинки, которые Владыка всё ещё сжимал в левой руке. Вокруг была искусственная тьма, только глаза Макты блестели звёздами. Старейший остался за границами чёрного купола. Первый из вампиров, проклятых детей несчастной пленницы Атера. Беспощадный в своей правоте. Но всё же слабый, слабый перед Владыкой…

Дэви ударил — невидимый клинок легко рассёк тьму, достал и Макту. По пустоши прокатился грохот — многократно повторённый гром, сухой и чёткий. Тень обрушилась на землю и брызнула с холма. И Первый осел, сияющие глаза впервые за четыре столетия замутила боль.

— Ты… почти разрушен, Дэви… — звенели струны-паутинки. Макты резко выбросил одну руку вперёд, и тень потянулась от его пальцев к Владыке, проникла сквозь первый защитный барьер и принялась шарить по второму, ища трещины в кристалле.

— Пока ты carere morte, Дэви, я могу обратить тебя пеплом по одному мановению руки! — прогремели струны и оборвались, когда Дэви пустил в ход новое оружие: невидимые верёвки с пронзительным взвизгом вырывались из пустоты Бездны и опутывали тело Макты, скручивая, сдавливая, превращая человека в подобие смятой глиняной статуи. Потом Дэви заключил искалеченное тело Первого в подобный своему кристалл. Бой со Старейшим был окончен.

— Может, ты был прав, Фонс… но ты был и слаб, — выдохнул Владыка вампиров и тяжело опустился на землю. Он извлёк из кармана бутыль стабилизированной крови и осушил её в два долгих глотка. Но его пустоте этого было мало, хотя перед встречей с Мактой он взял себе десяток жизней за одну трапезу. Он чувствовал себя песком в часах, медленно, но необратимо персыпающимся из верхнего резервуара в нижний — в ничто, в пустоту. Он… рассыпался.

"Ты всё ещё carere morte, Дэви, и я могу обратить тебя пеплом по одному мановению руки!" — крутилось в голове.

"Помни это, помни это, помни это", — звенела последняя необорвавшаяся струна паутины Макты… Скоро она замолчала.

Он утолил голод в селении у восточного края Пустоши и к ночи был в Карде. Он шёл открыто, позволив нестойкой без подпитки его жизнью полусфере раствориться. Никто не узнавал его, но многие оборачивались и долго, с тревогой глядели вслед уходящему. Смертные чувствовали возвращение старой тени… Сытый вампир вовсе не глядел на них. Он торопился к дому у перекрёстка Карнавальной улицы с улицей Виндекса. К дому Вако.

В окне на втором этаже горел огонёк. Маленькая лампадка. Не отрывая от него взгляда, Дэви взлетел над оградой и опустился в саду. Посередине главной аллеи проходила граница защиты, и вампир остановился перед ней. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.

"Здесь моя кровь. Теперь это и мой дом", — мысленно сказал он себе и, отрешившись от злых мыслей, сделал шаг вперёд. Защита особняка пропустила вампира, точно он был тут хозяином. Невидимый щит не дрогнул, не разбился, не ударил в лицо вихрем осколков. Он лишь чуть спружинил — и поддался.

"Значит, всё верно. Родная кровь…" — эта мысль и напугала, и обрадовала его.

Над светлым окном на краю крыши примостилась вампирша. Свесив длинные тёмные волосы, она тихонько напевала что-то и покачивала головой в такт своей мелодии. Край серого шёлкового платья соскользнул с черепицы и свешивался перед окном, как ещё одна занавесь.