Читаем без скачивания Грозовые Земли - Джон Робертс

— Господа, есть простой ответ на все эти вопросы.

— Окажите любезность, поведайте нам, — сказал Чатай.

— Видите ли, — начал тот, — королева без колебаний обезглавит любого из нас за нарушение ее гарантии неприкосновенности. Но наш юный друг, принц с равнин — совсем другое дело. Он не ее подданный; он сын ее старинного друга короля Гейла; его услуги во время войны с Гассемом неоценимы. Он дважды вступал в личный поединок с Гассемом. Он лично взял в плен королеву Лерису. — И человек протянул руки, как бы взывая к здравому смыслу. — Наверняка наша королева не придумает наказания страшнее, чем отлучение его от своего двора на несколько лет, если короля Гассема лишит жизни именно он.

Все посмотрели на Ансу, и он вдруг почувствовал себя чрезвычайно уязвимым.

— Да, он дважды сражался с Гассемом, — сказал Чатай. — А это больше, чем может похвалиться любой живущий на земле человек, за исключением его отца. Но я хочу подчеркнуть, что ему не удалось убить этого дикаря, а во время их последнего сражения результат едване оказался прямо противоположным.

Придворный небрежно отмахнулся.

— Я и не предлагаю такую глупость, как поединок. Победа в единоборстве — дело случая. Нет, мне пришло в голову, что жители равнин — лучшие лучники в мире. Принц Анса прекрасно владеет огромным луком, который приторочен к его седлу. Гассем так свободно чувствует себя во дворце и его окрестностях, что наверняка в ближайшее время окажется прекрасной мишенью.

— Так поступают только трусы! — воскликнул кто-то.

— Не говорите глупостей! — рявкнул Чатай. — Убивать островитян означает уничтожать вредителей! Если принц Анса сможет всадить одну-две стрелы в этого зверя, я воздам ему все почести, которые только может оказать войско Неввы. Никто не осмелится оспаривать его отвагу.

— Так значит, мы договорились? — спросил придворный, на вкус Ансы слишком поспешно и вкрадчиво. Но, несмотря на это, ему очень хотелось использовать свой шанс и убить Гассема, чтобы избавить мир от этого зла раз и навсегда. Он был готов отказаться от чести убить его в поединке. Как и все остальные, он очень сомневался, что такой подвиг вообще возможен. Что касается Лерисы, он не думал, что она сможет удержать войско островитян без короля.

— Когда? — спросил Чатай. — Эта шлюха с островов может напасть на город и флот прямо сейчас. Гассем тоже в любую минуту может узнать, что она на свободе, и использовать это.

— Принц должен убить его при первой же возможности, — сказал придворный. — Мы сделаем все остальное.

— Что значит все остальное? — спросил Анса.

— Ну, как же, мы должны быть уверены, что вы при этом не пострадаете. Мы возьмем на себя шессинов-телохранителей.

— Это хорошая мысль, — согласился Анса. — Даже если меня никто не увидит, стрелы, пронзившие короля, подскажут им, кого искать.

Он говорил сухо, но слова его прозвучали очень серьезно. Конечно, исцеление шло удивительно быстро, но не стоило обманывать самого себя и говорить, что он в прекрасной форме. Десяток разъяренных шессинов легко отправят его на тот свет.

— Мы проследим за этим, — заверил его придворный. Насчет остальных Анса не был уверен, но этому человеку он доверять не собирался.

Он направился назад в город, объехав широким кругом холмы. Все заговорщики отправились на свои корабли, или в подразделения, или в город различными путями. Анса нашел дорогу, ведущую к северным воротам, и пустил кабо рысью, ощущая приятную усталость; поперек его седла лежал жирный криворог.

Когда до города оставалось несколько миль, его обогнал юный воин-шессин. На плечи он набросил короткую накидку из шкуры травяного кота — знак гонца-шессина, а к своему тонкому бронзовому копью прикрепил пучок перьев, обозначающий его неприкосновенность. Он пробежал мимо всадника, не удостоив его взглядом; сотни косичек, в которые были заплетены его бронзовые волосы, прыгали по плечам в такт легкому размашистому бегу.

Анса в ужасе подумал о вести, которую мальчик мог нести Гассему. Он взял свой большой лук и положил на него стрелу. Медленно натянул он тетиву, чувствуя, как протестуют его только что затянувшиеся раны. Дорога шла прямо, стрелять будет легко. В лучах заходящего солнца блестящая кожа мальчика сверкала золотом. Он был худощав, как показалось Ансе — не старше четырнадцати-пятнадцати лет. Плавная грация его движений, когда он бежал на фоне зеленого ландшафта, разрывала сердце своей красотой.

Плавно, дюйм за дюймом, отпускал Анса тетиву. Чатай сказал правду: убить шессина — все равно, что уничтожить паразита. Они были пожирателями всего прекрасного, врагами всего человечества. Но было что-то в их красоте, что делало это действие трагическим. Ярость битвы — это одно, но совершить убийство Анса не мог.

Но уж наверное, думал он, такого малодушия по отношению к Гассему я не проявлю. Гассем — это совершенно другое дело.

Глава четырнадцатая

Шаззад боялась, что сходит с ума. Воля и сила, которыми она так гордилась, растаяли, как воск над обжигающим пламенем. Иногда к ней возвращалась ее властность, она напоминала себе, что она королева, что идет война, что враг находится у нее в доме, что она потеряла залог, дававший ей преимущество в сделке, что необходимо сделать решающий шаг, и сделать его немедленно.

Но наступала ночь, он вновь приходил к ней, и вся так заботливо взращенная ею решимость тонула в невероятном чувственном наслаждении, которое изливалось из него, как вода из фонтана. С ним она становилась слабым, трепещущим, безмозглым существом, жаждущим еще одного прикосновения, еще одного ощущения. Это было безумие. Только юная слабоумная девчонка могла позволить так использовать себя, забыть королевство и свой народ ради собственного наслаждения. Но, тут же думала она, разве не задолжала она самой себе за все эти годы жертв, принесенных на благо нации? Разве не она провела столько лет, корпя над государственными документами, проводя государственные ритуалы, прокладывая своей стране путь среди интриг соседей и собственной знати, чтобы Невва стала безопасной и процветающей? Как могут они отказывать ей в праве на удовольствие на склоне лет, когда все остальные радости давно покинули ее?

Она решительно сдерживала эти мысли, подталкивающие ее потакать своим желаниям. Следовало подумать о практических, более опасных вещах. Она не только пренебрегла угрозой, исходящей от островитян, она опрометчиво поступила со своим собственным двором. Находясь на людях вместе с Гассемом, она не могла скрыть свою одержимость, не в состоянии была держать себя в руках, вести себя хладнокровно и безразлично.