Читаем без скачивания Мне приснилось лондонское небо. В поисках мистера Дарси - Отто Елена

– Слушай, ну, у тебя такая жопа с жильём всё время, я просто не понимаю, – развёл руками Пашка. – Я тебя к нам могу забрать, у нас сосед на прошлой неделе съехал. Надюха ждала тётку из Житомира, но у той с визой что-то не сложилось, наверное, всё равно будут сдавать эту комнату. Я переговорю с ней, чтобы она без депозита тебя взяла. Расскажу, как есть. Она девка нормальная, сама в Лондоне пробивалась, так что с пониманием.

Вечером он позвонил и сказал, что можно заезжать в любое время.

«Будешь хоть у меня под присмотром, не везёт тебе в Лондоне, как я погляжу».

                                          * * *

Камран пересчитывал деньги на кассе и сокрушённо качал головой.

– Плохи дела, посетителей мало, у всех интернет дома, в кафе одни подростки ходят, а у них тоже денег нет, – бормотал он. – Почему сегодня женщина жаловалась, что ты факс ей не отправила? Я же три раза тебе показывал, как факсы посылать.

– Я не могла прочитать номер.

– Какой номер?

– Слушай, я думала те цифры, которые мы используем – арабские. Так нас учили в школе. Есть арабские и есть римские. А она какие-то закорючки нарисовала, я по-арабски не читаю.

– Это цифры такие, тоже арабские, только старые. Она других не знает, поэтому не могла тебе объяснить. Женщина неграмотная и по-английски не говорит. Она моей тёти подруга.

– Недавно приехала?

– Давно. Десять лет назад.

– И до сих пор не говорит по-английски? – изумилась Арина. – Как же она общается?

– С кем ей общаться? Дома муж, дети, внуки – всё по-арабски. Магазины арабские кругом, банки. Арабские женщины без дела по улицам не шляются, с посторонними людьми не болтают.

– Камран, ты говоришь по-русски? – неожиданно спросила Арина.

– Нет, не говоришь, – ответил Камран по-русски. – Жена русский, мама у жена русский, ребёнка русский. Он говоришь русский язык, а я не говоришь.

– Надо учить.

– Надо, – вздохнул Камран. – Я русский курс ходил, но нет время. Очень бизи.

– Как ты познакомился со своей женой? – Арина перешла на английский.

– В кафе. Она приехала в Лондон учить английский язык, ходила в твой колледж, здесь, на Эджвер-роуд, я встретил её в кафе. У неё подружка была очень красивая, и я пошёл познакомиться, но подружка не захотела со мной встречаться, а Яна захотела. Я только что начал этот бизнес, у меня были деньги, машина, квартира прямо здесь, на этой улице. Не зря меня отец Камраном назвал. Знаешь, что такое Камран? Счастливый, удачливый, успешный. Это я был тогда. Мы начали встречаться. Через два месяца она случайно забеременела.

– Случайно? – вскинула глаза Арина.

– Случайно, случайно, – повторил Камран. – Слово такое в английском. Означает «не нарочно, неожиданно, без предварительного планирования».

– Я поняла, – прикусила язык Арина. – Всегда путаю слова «случайно» и «нарочно» по-английски.

– Она оказалась беременная, и я на ней женился, потому что у неё виза заканчивалась, и надо было уезжать. Не мог же я отпустить её с моим ребёнком. А потом приехала её мама из Крыма нянчиться с младенцем, и мне пришлось спать у Намира, потому что в моей квартире не было места. Через два месяца я продал квартиру на Эджвер-роуд и купил побольше в третьей зоне. Теперь вот ездить далеко. Перестал каждый день бывать в кафе, бизнес пошёл на спад. Наверное, у меня имя поменялось.

– Ты всерьёз веришь в имена? – усмехнулась Арина.

– Уже нет. Моя мама верит. Абдул верит, над ним все смеются. Когда его называют Абдул, он всё время поправляет Абдул Акбар – такое у него полное имя. Абдул – означает раб, слуга, и само по себе звучит не очень. А Акбар – это всемогущий, к Аллаху обращаются Акбар. Вот и выходит, что Абдул Акбар – это слуга Всевышнего, а без Акбара – всего лишь прислуга, и он из-за этого очень сердится…

– А что означает Намир?

– Намир – это леопард, тигр, сильный и хитрый зверь. Только к нашему Намиру это не относится. Ему нравится изображать из себя тигра, но он давно уже утратил свои зубы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Последние дни Намир стал появляться в кафе каждое утро. Арина пыталась выяснить, какова его роль в бизнесе, но многого не добилась. Он сказал, что Камран – сын его друга, и поэтому он ему помогает. В чём суть этой помощи, Арина не понимала, но довольно быстро привыкла к Намиру и сменам его настроения. Через несколько недель у них даже возникло некое подобие дружбы, и Арина недоумевала, почему так испугалась его во время их поездки на квартиру Ахмеда. Чем больше она работала в кафе, тем больше понимала, что нельзя всех равнять под одну гребёнку, и среди каждой национальности есть плохие и хорошие люди. Намир, например, взял над ней определённое шефство. Хотя, кто знает, может, если бы у неё не было мужа и двоих детей, этот патронаж принял был совсем другой характер.

Намир жил в соседнем дворе и открывал ей кафе по утрам. Больше он ничем особенно не занимался: разговаривал по мобильному, читал арабские газеты, браузил интернет. Иногда вступал в пространные разговоры с Ариной, каждый раз запутывая её ещё больше. Несовершенный русский язык и нежелание говорить ей всю правду или правду вообще с каждым днём нагоняли вокруг него всё больше тумана. Например, он сказал, что в те времена, когда Советский Союз оказывал поддержку странам третьего мира, он учился в Москве. У него была там русская женщина, одна главная, не считая бесчисленных интрижек, и она до сих пор его любит и всегда зовёт в гости, но почему-то последний раз он её видел пять лет назад. Заявил, что выучился на инженера в Москве, но никогда не работал по этой профессии. У него была квартира в самом центре Лондона, но при этом никакого видимого дохода. Он водил крутую машину, но экономил на одежде и подолгу торговался, покупая фрукты в соседнем ларьке. У него были замашки человека, привыкшего жить на широкую ногу, но при этом он регулярно таскал фунт-другой из кассы. В одиннадцать часов он отправлялся перекусить в арабское кафе по соседству и приносил Арине питту – пресную лепёшку с помидорами и сыром халуми. Обеды в городе не входили в бюджетный план девушки, поэтому она была очень благодарна за подобные знаки внимания. Широким жестом Намир предлагал ей напитки из холодильника на выбор.

– Бери-бери, – совал он ей в рюкзак баночку кока-колы. – Они её за полтора фунта продают, а покупают за двадцать пенсов.

– Ты с ума сошёл! Если Камран увидит у меня в рюкзаке кока-колу, он решит, что я воровка!

– Ничего он не решит, скажешь – Намир дал.

– Но ведь это же не твоё, – спорила Арина.

– Моё-не моё, я тут и так всё бесплатно делаю. Факсы посылаю, талончики на интернет продаю, двери открываю.

– Почему ты не работаешь?

– Не хочу и не работаю, – огрызался Намир. – У меня много других дел. В кино хожу, в ресторан. Вот если бы ты не была замужем, я бы тебя в ресторан пригласил. У тебя муж очень строгий?

– Строгий, – вздыхала Арина, продолжая начатую игру. В ресторан хотелось, но надо было держать марку.

– Скажи ему, пусть он тебе кредитную карту откроет.

– Зачем мне кредитная карта?

– Как зачем? Что тебе, ничего купить не хочется? Домой поедешь, девочкам своим подарки купишь.

– Отдавать потом надо.

– Не надо. Поедешь домой – скажешь, нету.

– В тюрьму посадят.

– Не посадят. Здесь за это в тюрьму не садят. Они только письма присылают. Если ты по этому адресу не живёшь уже – какая тебе разница? Где они потом тебя в твоей Литве искать будут?

Арина вздыхала и продолжала протирать пыль.

– Почему Намир нигде не работает, а у него квартира в центре? Почему он свою русскую женщину пять лет не видел? Почему он к матери в гости не ездит? – вопрошала она Абдула.

– Беженец он, – объяснил Абдул. – Все тут беженцы, никто в Лондоне не родился. Война была, все бежали. Англия всех приняла. Дали жильё и деньги, документы. Разница только в том, что кто-то уже получил паспорт, а кто-то нет. А квартира эта не его – государство оплачивает. И работать ему не надо, ему за всё государство платит. У него и разрешения на работу нет. Хорошая страна. Можно жить. Только ездить нельзя. Пока паспорта нет, никуда из страны выезжать нельзя. Ни к матери, ни к женщине в Россию. И денег дают мало, не разгуляешься. Вот он и злится.