Читаем без скачивания Безумный корабль - Робин Хобб

Она замолчала и опять уткнулась в шитье. Уинтроу не говорил ничего. И спустя время в уголках ее рта затеплилась бледная улыбка.

– Кеннит заново научил меня чувствовать… – сказала она. – Как же я его за это ненавидела! И это было, пожалуй, самое первое чувство, которое он мне вернул: ненависть. Притом что я понимала, как это опасно. Опасно, когда шлюха начинает что-нибудь чувствовать. Но что я могла поделать? Чувства возвращались ко мне, и я ненавидела его все больше…

«Почему?» – недоумевал про себя Уинтроу. Вслух он, впрочем, этого не спросил. Да ему и не понадобилось.

– В один прекрасный день он просто вошел в наш бордель и начал оглядываться… – Этта погрузилась в воспоминания, голос стал далеким. – Он был так элегантно одет… и он был таким чистым! Как сейчас помню: темно-зеленый камзол из тонкого сукна, пуговицы из слоновой кости, а на груди и рукавах – каскады белого кружева… Раньше он никогда не появлялся у Беттель, но я знала, кто он такой. Кеннита уже тогда знал, почитай, весь Делипай. И он не ходил по борделям, как большинство мужиков, с парой-тройкой приятелей, а то и во главе всей своей команды… Не вваливался пьяный, не начинал хвастаться пиратскими подвигами… Вот и к нам тогда он пришел трезвый и очень по-деловому настроенный. Он оглядел нас всех – не просто окинул взглядом, а действительно на каждую посмотрел! – и выбрал меня. «Вот эта подойдет», – сказал он Беттель. Потом заказал комнату по своему вкусу. И еду. Потом подошел ко мне, как если бы мы уже остались наедине… и низко наклонился ко мне. Я уж было решила, что он хочет поцеловать меня. Иные наши клиенты именно с этого начинают… Но нет – он просто понюхал воздух рядом с моим лицом. И сказал: «Поди вымойся!» О, я почувствовала себя оплеванной!… Ты думаешь, наверное, что нам, шлюхам, не ведомо чувство унижения… Ведомо, да еще как! Тем не менее я сделала, как он мне велел. А потом я поднялась по лестнице в комнату… и стала делать то, что он мне приказывал, – но не более. Я была в ярости и оттого вела себя с ним как ледышка. Я думала, он залепит мне пощечину или вовсе прогонит. Но вышло, что именно этой холодностью я как раз ему угодила…

Она умолкла, и тишина, воцарившаяся в каюте, показалась Уинтроу звенящей. Он определенно не желал ничего больше об этом знать. И тем не менее он жадно надеялся, что она сейчас продолжит рассказ. Это было все равно что подглядывать в замочную скважину. Да, вот так просто. Жгучее любопытство, требующее выяснить в мельчайших деталях, что же там происходило между мужчиной и женщиной. Собственно, Уинтроу хорошо знал, как работает живой механизм плоти; такого рода познаний от него никогда никто не скрывал. Но вычитанное в книгах – это одно, а вот как то же самое происходит в настоящей живой жизни – это совершенно другое! И Уинтроу ждал, глядя в пол у себя под ногами. Поднять глаза на Этту он просто не смел.

И Этта стала рассказывать дальше:

– Кеннит стал появляться у нас… Опять и опять. И каждый раз все повторялось. Он приходил, выбирал меня, приказывал мне вымыться, а потом пользовался мной. Так холодно, так по-деловому. Другие мужчины, посещавшие заведение Беттель, притворялись хотя бы немножко. Они заигрывали с девушками, шутили с ними, смеялись. Они рассказывали истории о своих приключениях и, бывало, выбирали тех, кто пристальней слушал… В общем, вели себя так, как будто наше мнение что-то для них значило. Заставляли нас состязаться, оспаривая их внимание… Иногда они танцевали со шлюхами, а то и приносили гостинчики тем, кто им нравился, – сладости там, духи… Но не Кеннит, нет, только не Кеннит! И даже когда он узнал и запомнил мое имя, стал так и говорить: «Этту мне!» – для нас наши встречи оставались чистой воды сделками. Куплей-продажей – и все.

Она вновь расправила темно-синие штаны, вывернула их на лицевую сторону и принялась что-то доделывать. Потом приоткрыла рот, как бы для того, чтобы продолжать говорить… но лишь чуть покачала головой и уткнулась в шитье. Уинтроу хотел что-нибудь сказать ей, но ничего придумать не мог. И, как ни завораживала его история Этты, он все более чувствовал невыносимую усталость. Он бы все отдал за то, чтобы снова уснуть, но знал, что, даже вытянись он на полу и закутайся в одеяло, сон к нему не придет.

Между тем снаружи мало-помалу рассеивался ночной мрак. Скоро наступит рассвет… Уинтроу даже ощутил нечто подозрительно похожее на торжество. Все-таки ногу Кенниту он отрезал вчера. И вот уже наступило сегодня, а пират еще жил. «Я справился. Я спас ему жизнь…»

Немедленно устыдившись, он резко и жестко отогнал подобные мысли. В самом деле: если Кеннит до сих пор не умер, это всего лишь значило, что действия Уинтроу счастливо совпали с замыслом Са. Думать иначе значило впадать в грех ложной гордыни… Уинтроу снова посмотрел на своего подопечного. Грудь пирата по-прежнему размеренно поднималась и опускалась… В действительности Уинтроу и не глядя на него знал, что тот жив. Это знала Проказница, а через нее и он сам. Уинтроу не хотелось размышлять о ее связи с Кеннитом и подавно о том, насколько сильна эта связь. Она существовала, и это было достаточно скверно уже само по себе. Мысль о том, что в их с Проказницей общность затесался некто третий, да еще и пират, никакого удовольствия Уинтроу не доставляла…

Этта издала тихий звук, словно набирала в грудь воздуха, чтобы что-то сказать, и Уинтроу тотчас весь обратился в слух. Она по-прежнему не смотрела на него, только на свою работу. Однако от нее исходила несуетная аура гордости. Она явно что-то хорошенько обдумала и вознамерилась поделиться с ним. И вот она заговорила, и Уинтроу затаил дыхание.

– Знаешь, когда я перестала ненавидеть его? Когда поняла, что именно он дает мне всякий раз, когда приходит. Честность, вот что! Он оказывал мне предпочтение и ничуть этого не стеснялся. Кто бы там ни сидел – он у всех на глазах выбирал меня и только меня. Он не тратил время ни на какие уловки, не делал вид, будто заигрывает. Ему нужна была я – я была выставлена на продажу – он меня покупал. Вот так, и никак иначе. Он ясно давал мне понять: доколе я состою шлюхой, нас с ним может связывать только одно: честная торговая сделка… – Странная улыбка пробежала по ее губам. – Иногда Беттель предлагала ему других женщин. О, их у нее было в достатке, иные – настоящие красавицы, не мне чета, были и такие, кто умел доставить наслаждение мужчине всякими необычными способами… Это она старалась привязать его таким образом к своему заведению. Она всегда так вела себя с постоянными клиентами. Предлагала им выбор, подталкивала обзавестись новыми избранницами… Ну а я видела, как ей не нравится, что Кеннит всегда приходит только ко мне. Наверное, ее самомнение от этого страдало. Однажды она при всем честном народе так прямо и спросила его: «И что тебе сдалась именно Этта? Тощая, долговязая, не больно-то красивая… и такая обыкновенная, что дальше ехать некуда! Послушай, ведь у меня есть опытные куртизанки, натасканные в лучших заведениях Калсиды! Или, если тебе больше по вкусу неопытность и невинность – пожалуйста, хоть сейчас раздобуду свеженьких девственниц прямиком из деревни. Ты же можешь себе позволить самое лучшее, что я могу предложить! Так с какой стати тебе выбирать мою самую дешевую девку?…» И ты знаешь, что Кеннит ей ответил? – Улыбка наконец-то достигла глаз Этты. – Она-то думала его осрамить перед всеми остальными клиентами, собравшимися в гостиной… Как будто ему было какое-то дело до того, что они там себе думают! Ну а вышло так, что она сама села в лужу. Он сказал: «Я, знаешь ли, давно уже не путаю цену – и ценность. Ступай вымойся, Этта. Я буду наверху…» Вот после этого наши девушки и прозвали меня «шлюхой Кеннита». Они хотели меня подразнить, только не получилось…

Уинтроу слушал ее и думал о том, что капитан Кеннит, похоже, оказывался человеком гораздо более глубоким, чем поначалу казался. Уинтроу знал: выбирая себе подружку на вечер, моряки обыкновенно интересовались только лицом да фигурой. А вот Кеннит – поинтересовался большим. Хотя, с другой стороны… нельзя исключать, что женщина обманывала себя и находила в том утешение. Уинтроу бросил взгляд на лицо Этты и поспешно отвел глаза, чувствуя себя не в своей тарелке. «Откуда пришла эта мысль? Про самообман?…» Да еще и тень ревности, которую он с удивлением обнаружил глубоко в себе. Опять вмешательство корабля?

Ему захотелось безотлагательно переговорить с Проказницей. Он поднялся, и в коленках хрустнуло по-стариковски. У него затекла поясница, плечи болели, как после тяжелой работы. Когда он последний раз спал в настоящей постели – и притом вдосталь? Надо хоть немного позаботиться о своем теле, или оно предъявит свои претензии в самый неподходящий момент. «Скоро, – пообещал он себе самому. – Вот как только все утрясется…»

– Светает, – выговорил он косноязычно. – Пойду посмотрю, как дела у корабля… Отца навещу. Да и мне самому поспать не мешало бы… Ты пришлешь за мной, если Кеннит проснется?