Читаем без скачивания Орлы или вороны (СИ) - Мартин Дэвид

Она не поступила. Грустно идёт по оживленной питерской улице, рядом с ней идут ещё несколько девчонок. Все разговаривают, что-то обсуждают, а она идёт молча, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься. Потом уже другая улица, она заходит в офис устраиваться на работу. Нет, это не офис. Виктор уже понимает, что это, но не хочет верить своим глазам. А Настя пока не осознала, что она идёт в эскорт-сервис. Салон интим-услуг. В объявлении написано: работа для иногородних, возможно проживание. Интеллигентный человек лет сорока, смугленький, похоже, из южан, объясняет ей, что ничего особенного в этом нет, заработки отличные, работа непыльная, даже чего-то заливает про карьерный рост. Она отрицательно мотает головой и уходит. Но Виктор уже знает, что это не конец. Вот она уже живёт вдвоём с другой девушкой в двушке с шикарным интерьером. Они обе — девочки по вызову. Обе несовершеннолетние. Он проматывает день за днём, мелькают квартиры, загородные дома. Виктор мотает быстрее — и вот оно, сегодняшнее утро. Тот же мужик, но теперь он суровый и сердитый, везёт её на машине. Настя мотает головой и говорит:

— Нет, мы так не договаривались, я не пойду туда.

— Пойдёшь, без вариантов, они уже заплатили.

— Мы не договаривались, что я пойду на субботник, нет-нет-нет! — она отрицательно мотает головой.

Мужик, не отрывая взгляда от дороги, правой рукой наотмашь бьёт её по лицу.

— Ты мне должна, и ты пойдёшь туда, куда я скажу. Скажу на субботник, значит, пойдёшь на субботник.

Она закрывает лицо руками и больше ничего не говорит. Виктор трясёт головой, и экран пропадает. Он открывает глаза и видит перед собой Настю. Он чувствует у себя на груди обжигающе горячий Нуо. Сердце бешено колотится, дыхание как после марафона. Виктор молча смотрит на Настю, а она, удивлёнными глазами на него.

— У тебя такой вид, как будто ты привидение только что увидел, — улыбаясь, говорит она. — Фу-у, я, кажется, объелась, всё такое вкусное. А ты чего не ешь?

— Не хочется. — Виктор наконец совладал с собой, взял пакет с остатками сока, допил.

— Микробами обменялись, — улыбнулась Настя, показывая на коробку сока.

Виктор кивнул.

— Точно. Ну чего, поехали?

— Поехали, — беззаботно ответила Настя. — Собирай тогда пока всё, а я пойду пописаю, — и направилась в лес.

Виктор только головой покачал. Такая она была непосредственная и в то же время настоящая, неподдельная. Он смахнул крошки со стола и стал собирать остатки еды в пластиковый пакет.

Когда выехали, Нуо уже принял температуру его тела, но то место, где он касался кожи, слегка жгло, как после горчичника. Настя теперь сидела на переднем пассажирском сиденьи и щёлкала каналы на FM-радио.

— Настя, пристегнись, — сказал Виктор, и она послушно защёлкнула ремень.

Только что увиденное не выходило из головы. Получается, что она успела поработать проституткой чуть меньше двух месяцев. Возможно, месяц. Но неужели эти парни ничего не боятся? Это же стопудовая уголовка, не говоря уже о нравственной стороне. С этим миром определённо что-то не так.

Солнце почти скрылось за деревьями, и Виктор подумал, что, когда приедут в Череповец, будет уже совсем поздно. Настя нашла иностранную музыку и тихонько подпевала. Судя по всему, идти ей было некуда, но, похоже, она вообще не парилась по этому поводу.

— Тебя куда в Череповце отвезти? — как бы между делом спросил он. Настя слегка сжала губы, Виктор заметил, как она напряглась. — Да я даже не знаю. Может… Я как-то об этом не подумала. Очень быстро собралась.

Виктор кивнул:

— Ладно, что-нибудь придумаем. Слушай, а может, тебя домой в Мондому отвезти?

Она отрицательно замотала головой:

— Только не это. Туда я не поеду, нет-нет-нет! Лучше обратно в Питер уеду, чем в деревню.

— Я в Белозерске вырос, — спокойно сказал Виктор, — в Череповец переехал, когда мне ещё шестнадцати не исполнилось. Тоже не было здесь ни друзей, ни знакомых. Как-то потихоньку обосновался. Главное — на правильный путь встать. А если будешь постоянно косячить, лезть во всякие непристойности, то, поверь, хорошо это не закончится.

Виктор бросил взгляд на девушку, и она на удивление слушала и, походу, даже соглашалась.

— У тебя семья есть? — вдруг спросила она.

— Нет, один я живу, даже ни кота и ни собаки. А у тебя? — Виктор сначала хотел сказать, что да, мол, жена и четверо детей, но сообразил, что сейчас не время так шутить.

— А у меня собак есть, но старый очень, Джеком зовут, — сказала она. — Папа умер три года назад. Мать и при нём-то выпивала частенько, а после его смерти снюхалась с дядей Толей. Не просыхают неделями. Я сначала думала в Череповец в ЧГУ поступать, а папа хотел, чтобы я на переводчика выучилась. Он учителем английского языка работал. Говорил: Наська, будешь иностранные языки знать, нигде не пропадёшь.

Виктор вздрогнул при слове «Наська». Значит, не случайность. Кивнул, но перебивать не стал.

— А я приехала в Питер, документы подала, а там конкурс такой, что сразу было ясно, что не поступлю. Да и платно тоже не так просто. А ещё за аренду комнаты платить. Я только из-за папы и поехала. Обещала ему, что поступлю. Но не получилось.

— На будущий год поступишь, — заверил Виктор.

— Думаешь? — она посмотрела на него. — Не знаю, я уж думала, если высокооплачиваемую работу найти, денег накопить и потом поступить на платку.

— Где ж её найдёшь, высокооплачиваемую? — ухмыльнулся Виктор.

Она сжала губы и ничего не сказала. Повернули на Череповец. Виктор сбросил скорость на знаке сорок в Тоншалово.

— Ну что? — сказал он. — Вот и дотянули. Вишь, как хорошо. Бензина хватило, даже, вон, осталось ещё. Выручила ты меня, — подмигнул он.

— Это вы меня выручили, спасибо, — снова переходя на «вы», сказала Настя.

Видно было, что у неё на языке вертится попросить как-нибудь где-нибудь заночевать, но не решалась. Виктор решил разрядить обстановку:

— Слушай, Настя, я в однокомнатной квартире живу, места там не особо много, поэтому, если хочешь, можешь у меня в машине поспать. Я во дворе поставлю, а ты спи хоть до самого утра, — и он, сделав серьёзное выражение лица, притормозил на перекрёстке, держа руль двумя руками.

Настя в упор посмотрела на него, не понимая, шутит или нет. Насупив брови, он включил левый поворот, с Кирилловского поворачивая на Северное шоссе, в сторону заречья. Настя продолжала не отрываясь смотреть на него и неуверенно сказала:

— Спасибо… это здорово. В машине я никогда ещё не ночевала. Хорошо.

Тут он не выдержал и, хлопнув обеими руками по рулю, громко рассмеялся. Она тоже заулыбалась, потом ладошкой легко ткнула его в плечо.

— А я ведь, наивная, поверила. Ты такой строгий был. Представила даже, как я в машине сплю, кругом люди ходят. Ну а чего, всё лучше, чем на улице. Ну, правда-то?

— Так чего правда-то? — Виктор перестал улыбаться. — Можешь заночевать у меня. Завтра будем чего-нибудь придумывать. Сегодня чего, ночь уже. А маме всё равно придется говорить, что не поступила. По-другому никак. Враньё, оно никогда до добра не доводит.

— Спасибо тебе, — тихо произнесла она. — Правда, спасибо большое.

— Как говорил один мой друг, «должен будешь», — сказал Виктор и подмигнул.

Повернул во двор своего дома на Юбилейной и аккуратно втиснулся на единственное пустое место.

— Вот и приехали, — констатировал он.

Распихав упаковки с продуктами по пакетам, пошли наверх.

— Я дома бываю набегами, поэтому не пугайся моей берлоге, — сказал Виктор, открывая дверь.

— Ничего себе берлога! — Настя разулась и по-хозяйски пошла осматривать квартиру. — Да тут у тебя места — можно впятером жить. Здорово! Мне нравится, — она села на диван и откинулась на спинку.

— Вот не надо мне тут впятером, — нарочито строго сказал Виктор. — Короче, выбирай, где будешь спать: диван, кровать. Бельё в комоде, там же полотенца. В кухне разберёшься, не маленькая. Туалет, ванную найдёшь. Дома не курить, на балконе тоже. А лучше вообще нигде не курить.