Читаем без скачивания Wampum - Ева Ланска

— Бывает. Эти места авиакомпании припасают для своих.

Журналистка посмотрела на «работника турагентства», и чувство благодарности накрыло ее новой волной. Ей не верилось, что такое возможно. Мужчина ее мечты, принц стоял перед ней и был готов сразиться с любым чудовищем во имя прекрасной дамы. То есть за нее.

Андрей записал данные Сони, которые и так у него были. Но он не мог не соблюдать «правила игры», которые были установлены обстоятельствами какое-то время назад.

Перед тем как уехать с парковки, Соня взглянула на окна своей квартиры, и у нее защемило сердце оттого, что она больше сюда никогда не вернется.

— Я оставлю машину на парковке соседнего дома. Там живет мой приятель, — крикнула она, опуская стекло.

— Хорошо. Я подъеду к половине второго. Билеты будут у меня. — Андрей стоял рядом с «мини». Он наклонился и поцеловал Соню через открытое окно.

— До встречи.

Как только Андрей отступил от машины, Соня тронулась с места.

— Пока, — бросила она на ходу.

Дядя Армен, как всегда, находился на своем рабочем месте в пункте обмена валюты и, как всегда, был рад видеть Соню.

— Привет, азизджан. Тебе повезло, что ты меня застала.

— Дядя Армен, ты же на этом месте сидишь каждый день уже семь лет. Как тебя можно не застать?

— Вай, дорогая, ты плохо знаешь мужчин. У них может быть много дел!

Соня раскрыла театральную сумочку и высыпала ее содержимое в поднос для купюр. Дядя Армен придвинул его к себе и стал рассматривать драгоценности.

— Соня-джан, это что такое? Теперь девушкам запонки дарят? Или это все, что от твоих женихов осталось? — пожилой армянин весело расхохотался.

Соне стало не по себе от его шутки.

— Это тебе, дядя Армен. Подарок от меня.

Армянин опустил увеличительное стекло и внимательно посмотрел на давнюю знакомую.

— Соня-джан, что случилось? Ты почему грустный такой?

— Я сегодня улетаю.

— Надолго?

— Не знаю. Как получится. Я хотела, чтобы моя коллекция была в хороших руках.

— А на руках она быть может?

Девушка заулыбалась.

— Конечно. Носи на здоровье.

Соня не призналась ни дяде Армену, ни даже самой себе в том, что она покупала эти мужские аксессуары в надежде когда-нибудь подарить их отцу. Она помнила, как тогда, в их последний Новый год вместе, они с мамой подарили отцу шикарные запонки. Отец им очень обрадовался и долго целовал маму и маленькую Соню. Он тут же их надел на рукава своей лучшей белой рубашки и красовался в них весь вечер. Когда ему звонили друзья с новогодними поздравлениями, он хвастался своим подарком, как ребенок.

Это воспоминание осталось с Соней, как один из самых светлых моментов ее семейного счастья.

Детский дом номер 137 находился на окраине города. Серое панельное здание стояло в ряду других жилых домов в рабочем районе столицы и было огорожено сеткой-рабицей. На небольшой детской площадке были только старые примитивные качели.

Серебристый «мини» подъехал к центральному входу и тут же привлек к себе внимание. Дети «прилипли» к окнам, наблюдая за тем, как к входной двери подошла стройная блондинка в темных очках. Она оставила у дверей большой пакет, села обратно в машину и уехала.

Соне было неприятно находиться на территории интерната в котором она провела два года своей жизни. Она не хотела видеться ни с директором, ни с воспитательницами. Ей было больно встречаться взглядами с несчастными детьми, с завистью рассматривающими, как им казалось, «везучую взрослую».

Свернув на ближайшее шоссе, Соня поехала по знакомой дороге к месту очередного преступления.

Андрей мчался на машине в свою квартиру, которая находилась в противоположном конце Москвы. В кармане у него был Сонин билет, который он купил в первом попавшемся на пути туристическом агентстве.

«Она гуляет на свободе последние деньки». Слова Краско звучали не добрым эхом. Андрей понимал, что его начальник не шутил. Он собирался лишить Соню не только свободы, но и жизни. Соболев был уверен, что Максим Александрович пойдет на все, чтобы посадить ее рядом с собой и уже никогда не отпускать.

Андрей также предполагал, что Краско сделает все возможное, чтобы полететь за Соней. Помимо ценной добычи, которая ждала его в конце пути, ему необходимо было оправдать высокий бюджет, затраченный на слежение. Соболев пока не мог придумать, что же делать ему? Как ему повлиять на ситуацию? От одной мысли, что Соня может оказаться в самолете рядом с Краско, у Андрея холодела кровь.

Несмотря на то что четкого плана у Соболева еще не было, интуиция ему подсказывала, что он должен быть готов ко всему. Поэтому он отложил сборы и переезд и теперь мчался к себе домой через весь город за пистолетом.

Оружие модели «Глок-17» было сделано из полимера и было очень удобно в обращении. С виду этот пистолет был похож на детскую игрушку. Соболев вспомнил, при каких обстоятельствах он ему достался, и у него защемило в груди. Он только теперь осознал, сколько разочарований постигло его за последние дни.

В тот день чествовали Соболева, отмечали пятнадцать лет его доблестной работы в органах. Для Андрея эти годы пролетели как миг, но успел он многое. И Максим Александрович, которого в то время только назначили на пост руководителя отдела, вручил оперативному работнику подарок от коллектива — этот самый пистолет.

«Сколько воды утекло», — подумал Соболев, держа в руках оружие. На самом деле утекло с тех пор не столько воды, сколько иллюзий. Андрей знал за собой эту способность идеализировать, которая зачастую влекла за собой горькие разочарования. Но, если к разочарованиям в человеческих качествах уважаемых им людей он был более или менее готов, то такой перемены в отношении к своей профессии, он от себя не ожидал.

Андрею вдруг стало страшно. Он всю взрослую жизнь знал про себя, что он — оперативный работник, служащий на благо Родины. Кем же он станет, когда уйдет из органов?

Впрочем, думать об этом было рано.

Андрей сунул пистолет во внутренний карман куртки и вышел из дома.

На Рублево-Успенском шоссе была, как всегда, пробка. Медленное движение потока в сочетании с ожиданием неприятного зрелища, было тягостно. Соня щелкала кнопки радиостанций, пока не наткнулась на любимый Prodigy. Агрессивные звуки, «разрывающие» колонки аудиосистемы автомобиля, гармонично сочетались с мрачным настроением девушки.

— I'm a fire starter, twisted fire starter! — подпевала Соня британской группе.

Эту песню она слышала миллион раз за последние несколько лет, но теперь эти слова приобрели для нее новый жестокий смысл.

Когда машина Сони подъехала, на месте преступления толпилась уже приличная толпа из штатских и милицейских.

«Никакого эксклюзива», — машинально подумала Соня, выбираясь из машины.

Первым к ней подошел Тульцев.

— Ты, мать, опоздала. Вон сколько журналюг понабежало.

— День сегодня сумасшедший. Сначала телефон, потом пробка…

Соня достала из театральной сумочки, сложенные трубочкой стодолларовые купюры и протянула следователю.

— Но это уже мои проблемы. А ты, как всегда, свое дело сделал, позвал меня первую. — Соня смотрела вокруг, убеждаясь в том, что никто на них не обращает внимания.

— Ну, да. Я звонил, звонил. С самого утра. — Тульцев взял деньги. — Его хватились еще вчера, когда он не приехал на подписание важного контракта. Начали копать. Выяснили, что последний раз его видели на какой-то вечеринке в центре.

Соня боялась смотреть в сторону леса. В памяти до сих вставала медленно покачивающаяся петля. К тому же она слишком хорошо помнила другого удавленника. Свою мать.

— Тут почти ничего не осталось, — Тульцев как будто читал ее мысли.

Соня проследила за его взглядом и увидела пустую петлю из веревки. Ее замутило. Чтобы не упасть, Соня схватилась за дверцу машины.

— Жмурика повезли на экспертизу. — Казалось, Тульцев ничего не замечал. — Наши ребята сразу же, на месте, определили, что умер он не от повешенья. На шее следы рук. Похоже, его уже мертвого подвесили. Как будто кто-то играется с нами, мать его. То Брызоеву галстук повязали, то этого в петлю всунули…

— А Михаил Васильевич где?

— Беличко поехал на допрос свидетелей.

— Есть свидетели? — спросила Соня слишком быстро. И тут же покраснела, понимая, что такая спешность могла скомпрометировать ее.

— Ну, эти… охранники, которые видели его в последний раз. Он к телочке какой-то после вечерины заезжал.

Соня отвернулась, пытаясь скрыть свои зарумянившиеся щеки. Нужно было переменить тему разговора.

Взгляд Тульцева упал на красный мужской галстук, валяющийся на коврике пассажирского сиденья в Сониной машине. Нахмурившись, он внимательно смотрел на галстук.

— Я смотрю, ребята из «Столицы» шустрят, стараются, — Соня рассматривала двух молодых журналистов. Один из них сидел на том же самом бревне, на котором вчера разговаривала она с Павликом, и что-то тщательно записывал в блокнот. Вторая девушка-корреспондент ходила вокруг места преступления с диктофоном у губ и что-то наговаривала.