Читаем без скачивания Железные Волки. Время секир - Александр Кудрявцев

– Монах Варфоломей покрестил меня в северных землях зиму назад.

– Отчего крестик не носишь?

– Ваши отцы говорят, главное, чтоб вера в душе была, а не напоказ.

Посадник с улыбкой кивнул и поднялся, шурша длинным одеянием.

– Жду тебя завтра в церкви, сын мой, – Амвросий протянул руку для поцелуя, – благослови тебя Господь.

– А еще монах говорил, что негоже Божий дар с яичницей путать, – сказал Ратмир.

Священник на миг застыл.

– Что? – тихо сказал он.

Ероха, подслушивавший разговор с лестницы, негромко ойкнул и юркнул в пролет.

– Не припомню я, чтобы служитель церкви целой деревней заправлял и людьми командовал, – сказал Ратмир.

Амвросий снова улыбнулся, не улыбаясь. В чуть прищуренных глазах посадника стыл потемневший от ярости лед.

– Так пути Господни неисповедимы, – сладко сказал он и развел руками в широких рукавах, – и воля на то была не только Божья, но и княжеская. Знаешь, что здесь до меня творилось?

Тихий голос священника окреп и налился гудящей силой.

– Бесоугодие! И стар и млад с нечистью знались, дьявола в сердце звали. И слугам его служили, демонам из камней. А учил их этому Змей, сын сатаны из реки Волхов. По его наущению на острове лабиринтов настроили, народ погаными делами завлекать стали! Не было света Божьего там, за то и поплатилась деревня! Бесовы угодники, черти недобитые! Душегубы чертовы! Знаешь, что они поганому чудищу из Волхова в жертву девок приносили? Ночью, на лодке…

– Неправда! – вдруг выкрикнул Ероха с лестницы. – Этого даже прадеды уже не помнят! Может, было раньше, а сейчас давно уже нет такого! Люди из племени Каменных Змеев давно с ним договорились…

– Договорились! – передразнил старик. Темные глаза метали молнии. – Не смей перебивать! Договорились они! А кто коня для вашего змея поганого каждый год выводит в реке топить? А кто…

– Так то же конь! А людей зато на острове после этого Каменные Змеи лечили! – снова перебил мальчишка и, умолкнув и осознав, что натворил, засверкал пятками вверх по лестнице.

– Я тебе! – поднял жезл в виде пастушьего посоха, украшенного золотой проволокой, Амвросий. – Совсем от рук отбился! Завтра с восхода «Верую» будешь читать мне… пока в горле не пересохнет! Не придешь – прокляну!

Он сурово взглянул на молчавшего Ратмира, поднялся и пошел к двери, громко печатая посохом пол на каждом шагу. На пороге обернулся.

– Божьи законы не обманешь, – сказал посадник, – тяжело человеку без святой церкви жить. А церковь здесь – я. Помилуй тебя Господи.

Дверь в гостевой дом хлопнула так, что скособочилась притолока и посыпалась сверху древесная труха. Ратмир сел за стол, от которого еще пахло жженой смолой, как от одеяния священника.

Ероха подсел рядом, шмыгнул носом.

– Я ж говорил, суровый он. Зря ты с ним поссорился. И я тоже зря влез. Просто обидно стало. Он нас за каких-то, за каких-то… баранов держит, это самое…

– Ты не баран, Ероха, – положил руку на худое плечо Ратмир. – Я теперь это точно знаю. А вот насчет него не уверен.

Мальчишка рассмеялся, но тут же осекся и настороженно посмотрел в потолок.

– Давай перекусим, – сказал Ратмир, – пора мне кое-кого навестить.

Глава 20. Каменная Баба

Черный дом Каменной Бабы хранил мрачную тишину. Не было в нем обычного деревенского гомона: не перекликались взрослые и дети, не кудахтали куры, не блеяли овцы. Лишь стрекотали кузнечики из травяных зарослей запущенного двора, где догнивал заброшенный колодец.

Ратмир поднялся по скрипнувшим ступеням покосившегося крыльца и постучал в тяжелую дверь. Не дождавшись ответа, осторожно толкнул. Вошел в пахнувшие сыростью сени.

– Можно, хозяйка? – негромко окликнул полумрак юноша, остановившись у порога в избу.

В ответ раздался хриплый кашель, после чего слабый, ломкий голос ответил:

– Пошел прочь.

Ратмир, пригнувшись, чтобы не удариться о низкую притолоку, открыл дверь и переступил порог.

– Глухой, что ли? – Негромкий голос доносился с лавки у бревенчатой стены, где, накрывшись до глаз сшитым из овечьих шкур одеялом, лежала женщина с длинными тронутыми сединой волосами.

Она приподнялась на остром локте, вглядываясь в гостя, вновь зашлась долгим кашлем и опустилась на лавку.

– А я уж думала, сам Чудесник пожаловал, чтобы меня вперед ногами вынести. Или ты от него?

– Нет, – сказал Ратмир.

Женщина прислушалась к его голосу и вздрогнула.

– Подойди, – приказала она вдруг потвердевшим голосом.

Ратмир приблизился. Он задержал дыхание, ожидая обычной в таких случаях вони от нечистот и немытого тела. Но от укутанной овчиной старухи пахло мятой, липовым цветом и еще чем-то легким, приветливым, родным.

– Твой голос… Его голос, – прошептала женщина.

Она закусила губу и снова привстала, оперлась худенькой спиной о стену. Отбросила с лица спутанные пряди, в лицо Ратмиру посмотрели теплые серые глаза. Такие юные, словно принадлежали не пожилой женщине, а веселой девчонке, случайно выпившей зелье взросления и оказавшейся в немощном теле по ошибке.

– Глаза разные, – зашептала она. – Один – небесный, яростный, Ратияров. Другой – морской, от северянки в наследство данный… Ах, родный волк мой не видел моих слез. Сколько могла, сил тебе дала тогда, чтобы победил… Волчицу-оборотня одолел, а волка в себе не сумел, оборотился, исчез. По лесам бродила, кликала, искала, с тоски чуть с ума не сошла, а потом сюда отправилась, к Каменным Змеям за утешением…

Дрожащая рука прикоснулась к лицу Ратмира. Пальцы дотронулись до щек, провели по губам, тронули лоб.

– Ты очень похож на него, молодой волк… И гложет тебя то же, и направляет, и мысли путает…

– Ты знала их? – тихо спросил Ратмир и добавил: – Расскажи…

– Присядь рядом, не бойся. Это меня местные Каменной Бабой прозвали. Раньше другое имя было. Велеслава, – белозубо улыбнулась женщина. – Твой отец был самым лучшим на свете. Я любила его. Как увидела в первый раз – так будто в небо и упала…

Рассказ Велеславы был долгим. Ратмир жадно слушал о жизни в Старом Ясене, о хозяине крепости, который приходился ему дедом. О больших сражениях и вольных походах, о лучших временах и днях заката, о нападении Скегги Кожаный Плащ, гибели старшего Ратмира и великой мести Ратияра – его отца.

Он слушал о знакомстве Ратияра Убийцы Пса со своей матерью. Сжимал кулаки, когда Велеслава говорила о бое между Ратияром и Хравном, чуть не расплакался, узнав о болезни Ингрид. Последнюю часть истории слушал с каменным лицом, лишь грохотало на весь мир сердце.