Читаем без скачивания Нарисованные шрамы - Нева Олтедж

на следующий день. Ему пришлось провести целый день в инвалидном кресле после того трюка, который он выкинул, и я ненавижу, что он давит на себя за мой счет. Однако с Романом невозможно разговаривать, когда он что-то вбивает себе в голову.

Мы приезжаем позже, чем в наш прошлый визит, поэтому клуб уже переполнен. Чтобы пройти через первый зал, приходится серьезно поднапрячься, даже с Иваном во главе. После того как мы уселись, официант приносит нам напитки. Я опираюсь на Романа и поворачиваюсь, чтобы что-то сказать ему, когда замечаю высокого светловолосого мужчину на другом конце зала. Он стоит спиной ко мне и болтает с несколькими парнями. Я чувствую руку Романа на своей талии, и он спрашивает меня о чем-то. Я не слышу слов, мое внимание сосредоточено на блондине. Чем больше я смотрю на него, тем глубже становится мое дыхание. Кто-то зовет его. Он поворачивается, и кажется, что его движения замедленны. Затем, наконец, его лицо становится видимым. Он поднимает глаза, наши взгляды сталкиваются, и я перестаю дышать.

Я чувствую, как Нина напряглась рядом со мной. Всего несколько секунд, а затем рука, которую она положила мне на бедро, начинает дрожать.

— Malysh? Что случилось?

Она не реагирует. Как будто даже не слышала меня. Она просто смотрит на толпу. Я прослеживаю за ее взглядом, пытаясь понять, что могло ее напугать, но не вижу ничего необычного. Люди пьют и разговаривают, и ничто не выделяется, кроме мужчины у выхода, который смотрит в нашу сторону. Я не люблю, когда другие мужчины смотрят на мою жену, но это обычное явление. Нина обладает экзотической красотой, которая привлекает внимание. Однако то, как этот мужчина смотрит на нее, выходит за рамки обычного интереса — это смесь узнавания и злобы. Он примерно моего роста, поэтому в сочетании с тем, как Нина с ужасом смотрит на него, все части головоломки встают на свои места. Изо всех сил стараясь сдержать свой гнев, я беру Нину за подбородок и поворачиваю ее голову лицом ко мне.

— Это тот человек, который причинил тебе боль, milaya?

Она смотрит мне в глаза, не мигая, ее губы сжаты в жесткую линию.

— Это он. Он заплатит, malysh. Он дорого заплатит. Я позабочусь об этом, — шепчу я и поворачиваюсь, чтобы взять свои костыли.

Нина хватает меня за руку.

— Нет. Ты обещал, что никого не убьешь из-за меня.

Я никогда такого не обещал, но ее голос такой тихий и расстроенный, что я не хочу расстраивать ее еще больше. Я разберусь с этим ублюдком позже.

— Иван! — рявкаю я и жду, пока он подойдет. — Видишь этого ублюдка? Вон там, под знаком выхода. Блондин, бородатый, высокий. Я хочу, чтобы его вышвырнули из моего клуба, и предупреди вышибал, что его больше никогда не пустили в клуб.

— Да, Пахан, — говорит он, и я чувствую, как Нин рядом со мной слегка расслабляется.

— Хорошо. — Я обнимаю ее за спину, поворачиваюсь к Ивану и добавляю по-русски: — Упакуй его и жди моего звонка.

Иван смотрит на меня, и я позволяю ему увидеть то, что я оставил недосказанным, написанным на моем лице. Он кивает, поворачивается и направляется на танцпол.

Я держу Нину рядом с собой, пока Иван и один из вышибал расправляются с этим ублюдком. Когда убеждаюсь, что они ушли, я вывожу ее из клуба. Она молчит всю дорогу домой, а когда мы приезжаем, сразу ложится в постель.

— Все будет хорошо, — шепчу я ей на ухо, когда присоединяюсь к ней в постели.

Она не отвечает, просто прижимается ко мне и зарывается лицом в мою шею. Через час я наконец чувствую, как она расслабляется, и ее дыхание выравнивается. Я жду еще полчаса, пока не убеждаюсь, что она крепко спит, затем встаю и выхожу из комнаты.

— Где он? — спрашиваю я, как только Иван отвечает на звонок.

— Он у Павла в багажнике.

— Отнеси его в подвал. — Я кладу телефон на обеденный стол и выхожу из апартаментов.

Маневрировать по узкой лестнице в подвал на костылях — та еще морока, но мне удается, и я пересекаю короткий коридор, ведущий в подсобку. Ублюдок привязан к стулу над канализацией, во рту у него кляп.

— Сними с него рубашку, — говорю я Ивану, который ждет в углу, и поворачиваюсь к столу у стены, чтобы осмотреть ассортимент ножей и других инструментов.

— Пахан? Хочешь, чтобы я позвал Михаила?

— Нет. — Я беру один из ножей Михаила и улыбаюсь. — Он мой.

Я бегу по темной улице. Звук шагов эхом отражается от булыжников, устилающих землю. Несмотря на то, что я пытаюсь бежать со всех сил, мне кажется, что я бегу по трясине, мои ноги тяжелые и медленные. Из-за угла появляется фигура мужчины, хватает меня за шею и начинает душить.

Я рывком просыпаюсь и сажусь в постели, тяжело дыша. Лампа в углу горит, и я вижу, что кровать рядом со мной пуста. Тянусь к телефону на тумбочке и проверяю время. Половина четвертого.

— Роман? — зову я. В ответ тишина.

Страх закрадывается во мне. Я вскакиваю с кровати и бегу, надеясь найти Романа на кухне. Его там нет, и я стою посреди комнаты. Неужели у него какие-то срочные дела? Но тут мой взгляд падает на его телефон, лежащий на углу обеденного стола. Не может быть, чтобы он оставил свой телефон.

Я пробираюсь по длинному коридору на босых ногах и открываю дверь в спортзал. Свет не горит, поэтому я спускаюсь вниз и проверяю кабинет Романа. Его там нет, и во всем доме тишина. Я закрываю дверь его кабинета и направляюсь в сторону главной кухни, когда мой взгляд останавливается на двери, ведущей в подвал. Я никогда не видела, чтобы кто-то заходил туда, но что-то побуждает меня взяться за ручку.

Свет над лестницей горит, и вдалеке внизу слышу голос Романа, смешанный с какими-то странными звуками скрежета дерева. Дверь, должно быть, звукоизолирована, потому что снаружи я ничего не услышала. Медленно спустившись по лестнице, я оказываюсь в комнате с металлическими полками вдоль стен. Звуки здесь громче. Голос Романа доносится со стороны двери с другой стороны, оставленной слегка приоткрытой, но не