Читаем без скачивания Цена успеха - Джастин Валенти

Она обратилась к медсестре за стойкой.

— Мне нужно позвонить по междугородному телефону. Сыну. — На какую-то долю секунды Пейдж засомневалась, есть ли у нее сын, но медсестра кивнула, переписала себе на листок номер из ее записной книжки и указала на кабинку.

— Зайдите и ждите, миссис Барнс. Как только вас соединят, телефон зазвонит.

Пейдж нервозно перечитывала отпечатанное на компьютере письмо Брайана. Разве ее сын не слишком мал, чтобы обращаться с компьютером? Сколько же ему лет? Десять? Нет, наверное, уже двенадцать. Пейдж вспомнила, как они праздновали в Уэльсе его одиннадцатый день рождения. Тим повез их в какое-то место с непроизносимым названием покататься на яхте. Они отлично провели время. Но… Тим умер и унес с собой все хорошее.

Пейдж еще раз перечитала письмо сына. У Брайана есть свой телевизор, стереосистема и «крутой» велосипед. «Надеюсь, тебе уже лучше… Я хочу поскорее вернуться домой…»

Хочет ли? Пейдж вдруг стало не хватать воздуха, показалось, что в кабинке слишком душно. Но если открыть дверь, медсестра решит, что она раздумала звонить. К тому же снаружи ждет какая-то толстуха, которая сердито смотрит на нее из-под широких бровей.

Пейдж снова быстро опустила глаза. Брайан выражается, как настоящий американец. Строчки письма стали расплываться перед глазами. Пейдж сглотнула слезы. Сыну гораздо лучше быть с Алексой и ее мужем, чем с ней. У Джеромов нет своих детей, зато есть куча денег, чтобы покупать мальчику то, что ей не по средствам. Джеромы — миллионеры, а она — всего лишь вдова подполковника. Не бедная, конечно, но и не богачка. И еще у нее был этот «срыв» — как будто она не человек, а какая-то старая машина-развалюха с неисправной линией подачи топлива.

Пейдж покрылась потом. Доктор Уэстон, видимо, считает, что ей стало лучше, хотя и не настолько, чтобы выписать из больницы. Если разобраться, она не очень-то и хотела выписываться, так как не была уверена, что сумеет справиться одна. Пейдж подумала о пустых днях в пустой лондонской квартире. У нее не было в Лондоне знакомых, за исключением других офицерских жен, но теперь она больше не жена.

— Возвращайся домой, — предлагала мать каждый раз, когда звонила по телефону. — Найдешь квартиру поблизости от нас, Брайан пойдет в школу, ты найдешь работу…

Но ее ужасала одна мысль о том, чтобы вернуться в Сиэтл. Пейдж боялась вновь оказаться рядом с родителями, не хотела терпеть вечную критику матери, равнодушие отца. В Сиэтле она всегда чувствовала какую-то подавленность. «Найдешь работу». Интересно, какую? Ведь Пейдж бросила колледж, не получила специальности…

«Если ты перестанешь заниматься музыкой, будешь жалеть всю жизнь» — так однажды сказала мать. Но Пейдж вовсе не жалела, что бросила музыку, которую просто ненавидела.

Телефон в кабинке прозвонил два раза. Она вздрогнула и вскочила, ее бросило в дрожь, по лицу заструился пот.

В трубке послышались какие-то щелчки и голос Алексы: «Алло, алло!».

— Это… Брайан дома? — пропищала Пейдж. Собственный голос казался ей страшно далеким и совсем чужим.

— Пейдж, это ты? Как я рада слышать твой голос! Да, Брайан дома, он только что вернулся из школы, сейчас поставит велосипед и подойдет. Как ты себя чувствуешь?

В голосе Алексы слышались тепло и участие, казалось, будто он звучит совсем близко, даже слишком. Пейдж почудилось, что она чувствует на щеке дыхание сестры. Она попыталась заговорить — и не смогла. Снаружи толстуха строила страшные гримасы, ее широкие брови становились все темнее и все больше.

Пейдж заплакала, выронила телефонную трубку, распахнула дверь кабинки. Тотчас же рядом возникла медсестра. Объяснив Алексе, что Пейдж не в состоянии говорить сейчас, она принялась успокаивать больную. Не переставая плакать, Пейдж покорно позволила увести себя в палату.

Придерживая одной рукой велосипед, Брайан открыл дверь в свою комнату. Хорошо бы скрыться раньше, чем Хлопотунья поймает его и начнет за что-нибудь пилить. Слава Богу, она у себя в кабинете болтает по телефону. Вдруг Брайана охватило радостное волнение. Алекса разговаривает с его матерью!

— Пейдж? Алло, Пейдж, алло…

Брайан втолкнул велосипед в комнату, захлопнул дверь, выбежал в коридор и в ожидании остановился в дверях кабинета. Алекса, не заметившая Брайана, нахмурилась. Вид у нее был встревоженный.

— Да, понятно. Хорошо. Может быть, через несколько дней. Нельзя ли поговорить с доктором Уэстоном? — Увидев Брайана, она быстро сказала: — Я вам перезвоню, — и повесила трубку.

Брайан очень испугался.

— Это звонила моя мама?

— Да. Она хотела поговорить с тобой, но… связь была очень плохая, и разговор пришлось прекратить.

Вранье! Брайан круто развернулся, бросился в свою комнату и с грохотом захлопнул за собой дверь. Сердце билось так сильно, что стало трудно дышать. Наверное, матери совсем плохо, если она даже не смогла поговорить с ним. Неужели мама тоже умрет? Тогда ему придется остаться здесь навсегда?

В дверь тихонько постучали.

— Брайан? Можно мне войти?

Он не ответил, но Хлопотунья все равно открыла дверь, как, впрочем, поступала всегда. «Его» комната на самом деле тоже принадлежит ей.

Брайан лежал на кровати, уставившись в потолок. Он боялся, что Алекса услышит, как громко бьется его сердце. «Спокойно», — приказал он себе.

— Брайан, я перезвонила в больницу и поговорила с врачом. Твоя мама чувствует себя намного лучше, но… но ей все еще трудно говорить по телефону. Понимаешь, аппарат установлен в маленькой тесной кабинке, пришлось долго ждать соединения, в кабинке душно… Словом, ей стало плохо.

Брайан глубоко вздохнул. Страх немного прошел, но не совсем. Говорит ли тетя правду? Зачем она повторяет одно и то же по нескольку раз, как будто он тупой? Чем больше Хлопотунья говорила, тем меньше он ей верил.

Наверное, сама хочет верить во всю эту хреновину, потому что если мать не поправится, ему придется еще черт знает сколько торчать здесь. Может, даже все лето. Чем он будет заниматься целыми днями, когда не надо будет ходить в школу? Вот, наверное, что ее волнует. Наконец Хлопотунья перестала бубнить.

— Хорошо, Брайан?

— Хорошо.

Он хотел только одного: чтобы тетя перестала на него пялиться и убралась. Наконец Алекса ушла, и Брайан закрыл глаза, пытаясь ни о чем не думать, но перед глазами вдруг отчетливо возникла картина: мама собирает его в школу. Ему лет восемь или девять. Мама помогает надеть синюю курточку, расправляет воротник, повязывает на шее шарф, улыбается и целует его в лоб…

Глаза вдруг защипало от слез. Брайан принялся тереть их кулаками. Всхлипнул, вытер нос тыльной стороной ладони и включил телевизор. Стоило ему услышать назойливый ритм музыки и увидеть мелькание фигур на экране, как сразу стало легче. Он надел наушники и прибавил громкость. Звуки вытеснили все неприятные мысли.