Читаем без скачивания Черная звезда на счастье - Лина Люче

— Хорошо, — мягко сказал Тхорн, выпуская ее из увода.

— Против тебя бессмысленно блокироваться, да? — с любопытством спросила она.

— Да.

Он послал ей легкую телепатическую улыбку, полную мальчишеского самодовольства, и Асхелека против воли широко улыбнулась в ответ.

После занятий они много разговаривали. Понемногу она начала делиться с ним своими тревогами, связанными с неудачами в школе, и Тхорн до слез смешил ее язвительными комментариями в адрес учителей и ее одноклассниц.

— Ты видел, как они все на тебя смотрели? — давясь хохотом, спросила Асхелека, осмелев. — Когда ты стоял во дворе?

— Если бы ты еще знала, о чем они думали при этом, — заметил Тхорн, покачав головой и слегка приподняв одну бровь так, что Асхелека захохотала во весь голос.

— Не представляю, — выдавила она, держась за живот. Ее глаза сияли. Скажи ей кто-нибудь еще неделю назад, что она будет вот так сидеть и смеяться с Тхорном, как со своими одноклассниками — Асхелека ни за что бы не поверила. Всего за два-три дня ее представления о нем полностью перевернулись. Она только не понимала, как он находит столько времени для нее. Поздно вечером последнего выходного дня, когда он относил ее домой на своих крыльях, Асхелека решилась спросить. Точнее, она попыталась это сделать — Тхорн перебил ее, едва она открыла рот.

— Это не из-за суда, маленькая, — негромко заметил он, слегка поворачивая голову, чтобы Асхелека, лежавшая на его спине, услышала слова. Полет был, как всегда, стремительным, ветер свистел в ушах. Асхелека старалась контролировать эмоции, понимая, что он их все время чувствует, но теплый укол радости от его слов сдержать не смогла.

— Спасибо, в любом случае, — пробормотала она. — Мне нравится заниматься с тобой.

«И болтать тоже… и смеяться», — подумала она про себя, молясь, чтобы Тхорн не читал ее мысли в тот момент. Неловкость ощущалась заметная. Разумеется, с его стороны это было лишь одолжение — Асхелека уже поняла, что он неофициально взял ее под опеку, из-за ее высокого телепатического уровня. Что хотел помочь с учебой. Но она и мысли не допускала, что Тхорну так же интересно болтать с ней, как ей с ним — понятно же, что он слишком взрослый для того, чтобы его забавляли ее рассказы про всякие школьные дела.

Она старалась сдерживаться, не болтать слишком много, но он задавал все больше вопросов, и ей нравилось на них отвечать — тем более, что от его коротких шутливых комментариев все ее беды переставали казаться значительными, а тревоги мгновенно рассеивались. Например, Асхелека и сама знала, что ее одноклассницы — дурочки, вроде тех девиц на стадионе, но в глубине души она переживала свою неполноценность рядом с ними. Когда Тхорн высмеивал их, она переставала переживать и знала, что, вернувшись в школу, уже не побоится встречаться взглядами с девочками, шептавшимися за ее спиной. Тем более что в последний раз все уже шептались не столько о ней, сколько о Тхорне, который за ней прилетал.

Если бы не суд, который предстоял через неделю, Асхелека бы чувствовала себя совершенно счастливой. Но заседание никто не отменял, и это лежало на душе тяжким грузом, с которым она засыпала и просыпалась, и ходила целыми днями… кроме тех минут, когда смеялась, глядя в зеленые раскосые глаза Тхорна, которые оказались такими же добрыми, как взгляд его матери.

Ее воспоминания почти полностью обрывались на последнем выходном дне. Силясь вспомнить, Асхелека смогла восстановить лишь пару моментов со школьных уроков и разговор с Шеттаей, которая невзначай расспрашивала о ее занятиях с Тхорном. Этот разговор поразил ее одним моментом, когда она вдруг уловила смутную тревогу Шеттаи сквозь ее блоки, и сердце Асхелеки подпрыгнуло.

Выходило, что она уже могла читать сквозь блоки, а значит, ее уровень стал как минимум средним, всего за пару-тройку дней! Лишь перед сном того дня она задумалась, а почему же тревожилась мама Тхорна? Но на это ответа не нашлось, лишь предположение, что ее тревога была связана с предстоящим судом, а вовсе не с занятиями.

— Я знаю, что мы говорили о суде, но я никак не могу вспомнить, — устало выдавила Асхелека, потерев лоб.

— Не надо сейчас это вспоминать, — негромко попросил Тхорн, слегка подавшись вперед, опираясь локтями на свои колени, сложив ладони вместе.

Асхелека тяжело прерывисто вздохнула. Ей было нехорошо, хотелось просто лежать, глядя в потолок. Попытки вспомнить то, что не вспоминалось, измотали ее.

— Почему ты не отнес меня домой? — капризно спросила она, наконец. Ей хотелось капризничать — просить молока, мягкую подушку, сироп от головной боли. Все это могла бы дать ей Шеттая, перед которой не стыдно было бы и поплакать. А просить у Тхорна молока казалось нелепым. И реветь перед ним снова, тем более, нельзя — ей почему-то казалось, что если она расплачется второй раз, он рассердится.

— Асхелека, мне надо поговорить с тобой, — сказал Тхорн, немного помедлив, явно не читая ее мысли, а думая о чем-то своем. — Это плохо, что тебе приходится принимать решение не совсем здоровой, но у меня к тебе серьезный вопрос.

— Я тебя слушаю, — отозвалась она и села на кровати. Ее сердце тревожно забилось, она мигом забыла и о головной боли, и о молоке — слишком напряженные ноты послышались в его голосе.

— Послезавтра я вылетаю на Шаггитерру, и это надолго. Возможно, будут и другие рейсы, но на Горру корабль вернется не скоро.

— Сколько? — ровным голосом спросила она, но в горле у нее что-то перехватило. Она привыкла к нему. И они только-только начали заниматься телепатией — и у нее только начало получаться…

— Возможно, год. Или даже больше.

Асхелека тихо охнула. Тхорн внимательно смотрел в ее глаза, теперь явно сканируя эмоции. А, возможно, и читая мысли. Это плохо, если читает, подумала она: теперь он в курсе, что она знает много грязных ругательств.

Еще травмированная, она все же начала плакать снова, но он не рассердился, а взял ее лицо в ладони и принялся вытирать пальцами слезы:

— Ты можешь полететь со мной, Хеле… если хочешь.

— Как это? — всхлипнув, оторопела она, ничего не понимая. Зачем ему брать ее с собой?

— Зачем… — начала она вслух, но Тхорн нетерпеливо перебил:

— Затем, что я предлагаю тебе помолвку. Как только тебе исполнится шестнадцать.

Конец первой части. Продолжение следует.

Тхорн.

На нем, изматывающим свое тело самым жестоким образом, вот уже час были сосредоточены все взгляды. Офицеры привыкли, что если уж командир является в зал, то гоняет всех до седьмого пота, однако на этот раз Тхорн никого не трогал, предоставив старшим офицерам проводить тренировку самостоятельно. Он гонял только самого себя, и подчиненные каждую минуту ждали какого-то подвоха. Но Тхорн не собирался никого трогать — он боялся, что в таком состоянии может ненароком убить партнера по спаррингу.