Читаем без скачивания Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!» - Рудольф Риббентроп

Чтобы выйти из затруднительного положения, немецкой политике ничего другого не оставалось, как искать друзей там, где их можно было найти, не отказываясь от шанса соглашения с Великобританией. Важнейшим побудительным мотивом заключения «антикоминтерновского пакта» с Японией была угроза, исходящая от Советского Союза. Она являлась в той же мере актуальной для Японии, как и для Европы. Другим аспектом был как таковой прорыв изоляции.

В Советском Союзе Гитлер видел принципиального противника как Германии, так и европейской культуры. Как он писал в уже упомянутом Меморандуме о четырехлетнем плане летом 1936 года, победоносная агрессия СССР означала бы величайшую катастрофу человечества со времен заката Римской империи. На этом факте основывалась в его глазах правдоподобность аргументации по отношению к Англии. В «новой» системе европейского равновесия, по немецкому представлению, Германия с Францией и Великобританией находились на одной и Советский Союз — на другой чашечке весов. С тем чтобы не подвергнуться опасности с этой концепцией полностью зависеть от доброй воли Великобритании, Германия должна была «оптировать», как того непрестанно требовал отец. В расчет принимались, согласно положению вещей, преимущественно Италия и Япония, до тех пор, пока Англия не «объяснилась» и в некоторых кругах говорилось лишь о «bolshevik bogey», выдвигаемой Гитлером якобы с единственной целью вымогать английскую благосклонность. С таким отношением отец столкнулся, когда разъяснял Идену, британскому министру иностранных дел, только что подписанный антикоминтерновский пакт:

«Я указал на то, что пакт не направлен против кого-либо, кроме как против мирового коммунизма, и что присоединение Англии также не встретило бы препятствий. Я натолкнулся на полную неспособность Идена понять, о чем идет речь. (…)Коммунистическую опасность в Англии видеть не желали»[143].

Естественно, антикоминтерновский пакт заключал в себе также политический момент, и он был хотя бы потому антирусским, что Москва являлась носителем идеи Коминтерна. Адольф Гитлер и отец надеялись на создание с антикоминтерновским пактом определенного противовеса против России, так как Советский Союз находился в то время и политически, а не только идеологически, в противоположности к Германии.

Отец:

«Также и принимая во внимание Англию, для нас не имелось другого пути, кроме как продолжать антикоминтерновскую политику. Лишь в качестве потенциально сильного партнера мы могли помочь приобрести решительное влияние английским кругам, видевшим будущее своей страны в сближении с Германией наилучшим образом обеспеченным. Была избрана возможно более свободная форма антикоминтерновского пакта, (…) с тем, чтобы сохранить дипломатически и дальше свободу рук для возможного союза с Англией.

Целью немецкой внешней политики было убедить Англию, что при выборе между возможным по стечению обстоятельств союзом (Германии) против Англии и германо-английским союзом последний был бы (для Англии) предпочтительным курсом»[144].

Обращаясь в прошлое, позволительно задать вопрос: не являлся ли «последний» действительно «предпочтительным курсом» в смысле сохранения Британской мировой империи? Я могу заключить об этом как «очевидец», в мое время в Лондоне я неоднократно слышал из отцовских уст, что также и антикоминтерновская политика в то время все еще имела в качестве конечной цели достижение соглашения с Англией. Бесплодные усилия в этом направлении в 1933–1936 годах привели, со стороны Германии, к постановке несколько других акцентов в отношении пути, на котором был достижим союз с Англией, но цель оставалась неизменной. Поэтому пакт не содержал обязательств по поддержке, предусматривались лишь консультации. Германской политике не оставалось ничего иного, кроме укрепления немецких позиций с помощью союзов и демонстрации уверенности, что она ищет английской дружбы в качестве ценного партнера, не пренебрегая английскими интересами. С такой установкой отец приступил к работе в Лондоне.

Когда он, оглядываясь на прошлое, пишет, что тогда «в Англии не желали видеть коммунистическую опасность», то эта констатация относится к Советскому Союзу и потенциальной угрозе Европе, исходившей от него. Коммунистическая партия Великобритании действительно не играла никакой роли во внутренней политике.

Необходимо констатировать, что Гитлера до этого времени нельзя было упрекнуть ни в какой выходившей за рамки обыкновенного порядка вещей внешнеполитической акции. Устранение дискриминирующих определений Версальского договора являлось юридически обоснованным и, сверх того, политико-военной необходимостью, которую видели, к примеру, также и в Англии. Введение двухгодичного срока службы французским правительством — вместо разоружения, предусмотренного Версальским договором, — и в первую очередь военный союз Франции с Советским Союзом на «другой стороне» также являлись шагами, игнорировавшими Версальскую систему договоров. В глазах Гитлера российская угроза вследствие этого значительно возрастала, в особенности за счет привлечения к договорам Чехословакии.

В результате заключения франко-русского военного союза в 1934–1935 годах, имевшего, по словам отца, «длительную моральную поддержку» в Великобритании, создавалось положение, при котором, если бы Англия, вооружившись, присоединилась окончательно к силам, направленным против Германии, окружение рейха было бы практически завершено. Англия, обладавшая полной свободой действий в этом отношении, могла бы до времени оставить рейх «в неясности». Такой сценарий являлся скверным, но вполне допустимым, если бы не удалось выработать единую европейскую политику и вместо этого возникли бы направленные друг против друга блоки с включением СССР. Прояснение ситуации для немецкой политики рассматривалось отцом как его вторая важная задача в Лондоне.

Здесь необходимо упомянуть еще один в высшей степени важный факт тогдашней международной политики, а именно враждебную установку в отношении Германии тогдашнего президента Соединенных Штатов Франклина Делано Рузвельта. Однажды утром друзья по Westminster School встретили меня с серьезными лицами, выразив очень трогательно сочувствие к большой беде, постигшей мою страну. Быстро выяснилось, что школьные товарищи сожалели о катастрофе, уничтожившей дирижабль «Гинденбург» в Лэйкхерсте, на посадочной площадке дирижаблей в Нью-Йорке 6 мая 1937 года. Это несчастье привело к большим жертвам. Одной из причин катастрофы явился отказ американского правительства продавать Германии невоспламеняющийся гелий, который в те времена можно было приобрести только в США. Поскольку дирижабли с давних пор не имели никакого военного значения, данное поведение американского правительства представляло собой уже в 1936 году исключительно недружелюбный акт по отношению к Германии.