Читаем без скачивания Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл - Кейт Саммерскейл

Еще до начала собственного расследования Сондерс на протяжении нескольких дней шатался по деревне, что-то высматривая, и теперь делился с судом наблюдениями. Однажды вечером он вместе с полицейским бродил по деревне, им на глаза попалась направлявшаяся в сторону дома Кентов молодая женщина в черном платье, из-под которого виднелась белая нижняя юбка. Она остановилась у ворот на мгновение, а затем вошла внутрь. Несколько минут спустя Сондерс увидел молодую женщину — возможно, ту же самую. Она расчесывала волосы, стоя у окна, на верхнем этаже. Его рассказ о столь незначительном эпизоде вызвал нарекания со стороны Кентов, и впоследствии Сондерсу пришлось извиняться: вероятно, пояснил он, «некоторая нервозность» в поведении женщины объяснялась тем, что «за ней наблюдали двое незнакомых мужчин». Кто-то из публики высказал предположение, что это была Мэри-Энн.

Последним свидетелем Сондерса был рабочий Чарлз Лэнсдаун. «Суть его показаний, — писала „Фрум таймс“, — сводилась к тому, что он ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знает о том, что произошло в доме на Роуд-Хилл в ночь на 29 июня».

Газетчики, освещавшие процесс начиная с июля, были буквально потрясены расследованием, проведенным Сондерсом. Корреспондент «Морнинг стар», комментируя «нелепое шоу, устроенное этим полоумным проходимцем», писал, что его раздирает между «изумлением перед отвагой Сондерса и презрением к его тупости». По определению «Бристоль меркьюри», Сондерс просто «маньяк». А вернее — сатирический персонаж, карикатурное изображение детектива-любителя, усматривающего скрытый смысл в любой случайной детали, в любой ерунде, уверенного, что только он один способен распутать загадку, оказавшуюся не по силам профессионалам. Практиковать соглядатайство он полагает своим правом, делать умозаключения — долгом. Он придает, отмечает «Сомерсет энд Уилтс джорнэл», «чрезвычайно большое значение нематериальным свидетельствам» и необыкновенно высоко ставит письма, приходящие от обыкновенных граждан: «в каждом содержатся элементы, исключительные по своей важности». Некоторые из таких писем Сондерс зачитывал в суде, в том числе и письмо от приятеля-юриста, характеризующего его, между прочим, следующим образом: «Ты старый свихнувшийся тщеславный дурак, любящий совать свой нос в чужие дела».

И тем не менее один существенный факт в ходе этого странного расследования вскрылся. Письмо сержанта полиции Джеймса Уоттса из Фрума натолкнуло Сондерса на мысль допросить нескольких полицейских по поводу находки, обнаруженной в доме в день убийства, а впоследствии скрытой. В четверг, 8 ноября, он вызвал в Темперенс-Холл для дачи показаний по этому поводу констебля Альфреда Урча, а в пятницу — сержанта Джеймса Уоттса и суперинтенданта Фоли.

Присутствующим стало известно, что 30 июня около пяти часов в духовке кухонной плиты Уоттс обнаружил завернутую в газету женскую сорочку. Видели ее также констебли Урч и Дэлимор. «Она была сухой, сэр, — в ответ на вопрос Сондерса показал Урч, — сухой, но очень грязной, так, словно ее бог знает сколько времени не стирали… И кровь на ней запеклась… Я лично к ней не прикасался. Сержант Уоттс развернул сорочку, осмотрел и отнес в каретный сарай». Сондерс осведомился, из какой ткани она была сшита — грубой или тонкой.

«Думаю, сэр, сорочка принадлежала кому-нибудь из служанок… Да, еще мы обратили внимание на маленький размер вещицы», — ответил Урч.

Такие сорочки, сшитые из холста, обычно носят как нижнее белье днем либо надевают на ночь. Они могут достигать колена, голени или щиколотки, рукава, как правило, короткие, сделаны просто, без затей. Ночная же сорочка — одеяние более длинное, до пят, с рукавами до запястий, с вышитым или кружевным воротничком, с манжетами или каймой внизу. Между сорочкой и обыкновенной ночной рубашкой есть некоторое, не всегда уловимое, различие. В общем, не исключено, что в духовке была обнаружена как раз эта злополучная исчезнувшая ночная рубашка.

— А это была ночная или дневная сорочка? — спросил Сондерс Урча под дружный смех аудитории.

— Ну как сказать, сэр… просто сорочка.

— А вы хорошо разбираетесь в сорочках? — Новый взрыв хохота. — Тишина! — вскричал Сондерс. — Я требую тишины!

Уоттс в отличие от Урча рассмотрел сорочку.

— На ней было много крови, — пояснил он. — К тому времени она уже засохла, но не думаю, что кровь появилась давно… Пятна имелись и спереди, и сзади. Я сложил сорочку и, выходя из сарая, увидел у ворот конюшни мистера Кента. Он спросил меня, что я нашел, и сказал, что он должен видеть это, и мистер Парсонс тоже. Но я не стал показывать сорочку мистеру Кенту, а отдал ее мистеру Фоли.

Фоли же сразу решил эту находку скрыть. «Одна мысль, — говорил он на суде, — что человек, обнаруживший сорочку, мог оказаться таким болваном, чтобы проболтаться об этом, приводила меня в содрогание». Фоли был убежден, что пятна ни на кого никакой тени не бросают, а спрятала сорочку какая-то из служанок, потому что ей было совестно. Медик — это был Степлтон — подтвердил, что, с его точки зрения, пятна имеют «естественное происхождение».

— Он (Степлтон) что, под микроскопом ее рассматривал? — осведомился Сондерс.

— Да нет, вряд ли, — ответил Фоли.

Завладев сорочкой, суперинтендант отдал ее затем констеблю Дэлимору, а тот отнес в полицейский участок на Столлард-стрит.

В сентябре Уоттс столкнулся с Дэлимором на мясо-молочной ярмарке близ Роуд-Хилл и спросил его, что стало с сорочкой. Дэлимор ответил, что вернул ее на кухню в понедельник, когда проводилось дознание. Сначала он собирался положить сорочку назад в люк бойлера, но тут неожиданно вошла кухарка, и пришлось поспешно спрятать ее. Сразу после этого няня, только что вернувшаяся с прогулки вместе с двумя младшими дочерями Кентов, предложила ему осмотреть крышу над кухней, что он и сделал, — для это пришлось вылезти через окно, увитое плющом. Вернувшись на кухню через четверть часа, Дэлимор обнаружил, что сорочка исчезла. Он подумал, что, должно быть, ее взяла хозяйка.

Подобно тому как полицейского вполне могло привести в замешательство тонкое различие между видами сорочек, легко могли сбить его с толку и пятна крови. Определение менструальной крови, а равно элементов нижнего женского белья — дело сложное и неоднозначное, особенно если объект исследования исчезает столь стремительно. Все это и породило многочисленные недоразумения и ничем не подтвержденные догадки.

В тот же самый день, когда стала известна история в бойлерной, по странному совпадению на слушаниях, проводившихся Сондерсом, появился частный сыщик по имени Игнатиус Поллэки. Этот человек, венгр по происхождению, служил суперинтендантом частного сыскного агентства Чарли Филда, друга Диккенса и Джека Уичера, вышедшего в 1852 году в отставку со службы в городской полиции. Частные сыщики представляли собой новое явление, иные из них, подобно Филду, прежде работали полицейскими детективами (какое-то, впрочем, недолгое время Филд получал государственную пенсию, которой его лишили в середине 50-х годов за незаконное использование в частной практике своего прежнего титула — детектив-инспектор). Главной сферой деятельности частных сыщиков были малопрестижные дела, связанные с бракоразводными процессами. В 1858 году разводы были узаконены, но если инициатором выступал муж, то от него требовалось представить доказательства измены жены; жена же в аналогичных случаях должна была доказать факт жестокого обращения со стороны мужа.

Поначалу «загадочный мистер Поллэки», как назвала его «Таймс», отказывался даже говорить с Сондерсом или с представителями полиции. В субботу и воскресенье его видели в Бате и Брэдфорде. На следующей неделе он съездил во Фрум, Уэстбери и Уорминстер, затем в Лондон (возможно, для того, чтобы доложить о результатах своих изысканий и получить новые инструкции), после чего вернулся в Уилтшир. «Есть все основания полагать, — писала „Бристольдейли пост“, — что непосредственной его целью отнюдь не является поимка убийцы». Скорее, по мнению репортера этой газеты, приехал он, чтобы понаблюдать за Сондерсом. Другие газеты держались того же мнения: агент прибыл, вероятно, для устрашения, а не для расследования. Возможно, Филд направил Поллэки, просто чтобы поддержать Уичера, подвергавшегося нападкам со стороны Сондерса. Поллэки тщательно записывал особенно экстравагантные высказывания Сондерса и явно преуспел в том, чтобы вывести его из себя. «Фрум таймс» сообщала, что «располагает информацией о встрече мистера Сондерса с этим господином… в ходе ее судья городского магистрата прямо спросил его, не послан ли он сюда за тем, чтобы собрать доказательства его психического расстройства. Насколько можно судить, мистер Поллэки ушел от ответа». Теперь даже местные сыщики, занимающиеся расследованием убийства, опасались подозрений в умопомешательстве. 15 ноября деятельность Сондерса была приостановлена.