Читаем без скачивания Молния. История о Мэри Эннинг - Антея Симмонс

множество разных диковинок. Мы вошли и обнаружили, что небольшая лавочка и прилегающая к ней комната полным-полны драгоценных находок с берега… Среди них я нашел огромный пласт иссиня-черной глины, в которой был заточен безупречный ихтиозавр по меньшей мере шести футов в длину. Многие владельцы кабинетов естественной истории с Континента с удовольствием приобрели бы себе столь замечательный экземпляр, и, как по мне, запрошенную за него цену, — а стоил он всего 15 фунтов стерлингов — стоило бы считать слишком скромной»[8].

Уильям Баклэнд, первый профессор геологии Окс­фордского университета, по всей видимости, лично приехал в Лайм-Риджис, чтобы увидеть первую крупную находку Мэри — ихтиозавра. Свое научное название «рыбоящер» получил лишь спустя несколько лет. Однако в моей книге Баклэнд дает ему имя в первый же день знакомства с Мэри. Мэри очень сдружилась с ним и его семьей. Супруга Уильяма, Мэри Морлэнд Баклэнд, сама была геологом и иллюстратором научных работ. Это были искренние и жизнерадостные люди, и Мэри Эннинг, по всей видимости, очень ценила их: во всяком случае, она часто писала Баклэндам, а в одном из писем даже послала им «тысячу поцелуев»[9].

Стоит упомянуть еще об одной значимой фигуре, сыг­равшей важную роль в жизни Мэри, хоть в романе она не упоминается. Я имею в виду подполковника Томаса Джеймса Бёрча, который появился в жизни Мэри уже после описываемых в книге событий. Именно он спас семейство Эннингов от голода, когда тех разорил в пух и прах особенно «неурожайный» на окаменелости год. Подполковник Бёрч распродал свою коллекцию окаменелостей, в свое время приобретенных у Мэри, и отдал Эннингам большую часть вырученной суммы: около 400 фунтов, а по современным меркам — порядка 11 500 фунтов. О семействе Мэри он писал, что они «и впрямь отыскали все те замечательные находки, которые впоследствии пробудили в ученых живой научный интерес»[10].

Несмотря на признание и огромное уважение со стороны многих геологов (в те годы эта наука только начала развиваться), Мэри так и не стала членом Геологического общества — женщин туда начали принимать лишь в 1904 году. Но когда Мэри заболела раком груди, из-за которого и умерла в сорок семь лет, члены общества собрали деньги на оплату ее повседневных расходов. Мэри не стало 9 марта 1847 года. Ее похоронили на кладбище при церкви Святого Архангела Михаила в Лайм-Риджисе. По сей день ее могилу можно посетить и полюбоваться витражным окном, которое было установлено в 1850 году в память о ней — в том числе и на деньги Геологического общества. Обязательно посетите и Музей Лайм-Риджиса. Там есть отличная экспозиция, посвященная жизни Мэри, знаменитого на весь свет палеонтолога-первооткрывателя. Ищите ее имя на табличках под окаменелостями в музеях по всей Великобритании — особенно в лондонском Музее естественной истории.

Генри де ла Беш был верным товарищем Мэри до самого конца и на одном из собраний Геологического общества выступил с поминальной речью о мисс Эннинг — совершенно беспрецедентный случай, учитывая, что она не являлась членом общества (и была женщиной!).

Вот как начиналась эта речь: «Говоря о наших людских потерях, никак нельзя обойти вниманием человека, который, несмотря на то что находился в самом низу социальной лестницы и вынужден был зарабатывать на хлеб тяжелейшим трудом, существенно расширил наши знания об огромных морских ящерах и иных формах органической жизни, заточенных в камни в окрестностях Лайм-Риджиса…»[11].

Восемнадцать лет спустя Чарльз Диккенс в своей статье под названием «Мэри Эннинг, искательница окаменелостей» рассказал о куда более корыстном отношении к Мэри: «Доктор Баклэнд, профессор Оуэн и другие знали ей цену и уважали ее заслуги, но в родном городе она не нашла сочувствия: высшей оценки она удостоилась разве что на страницах напыщенного путеводителя “Красоты Лайм-Риджиса”, где говорилось, что “в финансовом отношении ее смерть стала страшной потерей для города, ведь к ней приезжало множество выдающихся гостей”. Быстрая нажива — вот что больше всего ценится в Лайм-Риджисе. И потому не стоит удивляться, что горожане видели в мисс Эннинг в первую очередь приманку для богатой публики»[12].

С одной стороны, история Мэри Эннинг бесконечно печальна — во всяком случае, так мне кажется, — а с другой стороны, это ослепительная победа целеустремленности и упорства одной женщины над всеми препонами. Признаюсь честно, окаменелости мне не особо интересны, но в этой одинокой фигуре, вступившей в борьбу с самой стихией и вероломными скалами ради того, чтобы найти сокровища, которыми и поныне можно любоваться в музеях по всему свету, определенно есть что-то героическое. И тем более дерзок и восхитителен тот факт, что от простой женщины из ни­зов общества никто подобного попросту не ожидал.

Мэри Эннинг стояла у истоков революции в сфере изучения Земли во времена, когда большинство воспринимало библейское описание Сотворения мира буквально. Идеи, рассмотренные в работе Джона Плейфера «Иллюстрации к “Теории Земли” Хаттона» (то, что Мэри в юности подарили эту книгу, я придумала), считались новаторскими и мятежными, поскольку гласили, что Земля постоянно меняется и ее возраст — не шесть тысяч лет, как верили многие, а на несколько миллионов лет больше. Находки Мэри еще раз показали ошибочность старых убеждений, раскололи общество и внесли некоторую смуту в религию. Идеи о вымирании и куда более страшное предположение о том, что Господь способен на ошибку, были совер­шенно немыслимы для христианина, и всякий, кто решался заговорить или написать об этом, считался в лучшем случае смутьяном, а в худшем — еретиком.

Нам трудно сегодня осмыслить, каким удивительным человеком была Мэри Эннинг, но, пожалуй, теперь, спустя почти 200 лет, когда в научном сообществе мужчины по-прежнему имеют численное преимущество, ее статус стал еще более выдающимся. Заметьте, она ведь была самоучкой и никаких университетов не заканчивала!

Сейчас, добравшись до самого конца этой книги, я ловлю себя на том, что скучаю по моей взбалмошной, дерзкой героине. Она научила меня, как важно идти до конца в чем угодно — хоть в писательстве, хоть в поиске окаменелостей… А еще помогла понять: заниматься надо тем, что пробуждает в тебе живой интерес и манит к себе! Несмотря на препятствия и неудачи!

Спасибо тебе, Молния Мэри!

Мэри Эннинг и ее пес Трэй

Художник Б. Дж. М. Донн

Окаменелости и их поиск

Поскольку в речи Мэри чаще всего мелькают местные названия окаменелостей, мы решили дать перечень их научных названий с краткими справками, а также разъяснить некоторые другие геологические термины, важные для нашей героини.

Крылья ангела, или золото дураков, — это пирит (или железный колчедан). Это не ископаемое, а довольно симпатичный сверкающий минерал. Обладает занятной структурой, поскольку состоит из правильных многогранников — кубоидов, фрамбоидов (их форма напоминает ягодку малины) и додека­эдров. Полагаю, Мэри нашла крупный и угловатый экземпляр. Белый пирит был особенно популярен у римлян, а через много веков в викторианской Анг­лии маленькими гранеными кусочками минерала часто украшали ювелирные изделия из серебра.

Копролиты — окаменелости причудливых форм, которые часто находят в тех же слоях породы, что и кости. Мэри выяснила, что это окаменевшие испражнения древних существ. Впоследствии копролитами их назвал Уильям Баклэнд.

Ногти дьявола — зловещее название, данное одному из вымерших видов двустворчатых моллюсков, очень похожему на устрицу. Если присмотреться, он и впрямь похож на толстый серовато-белый ноготь!

Ихтиозавр — рептилия, жившая в морях в эру мезозоя, когда по Земле еще бродили динозавры, и вымершая около 90 миллионов лет назад. Ихтиозавр, найденный Мэри и Джозефом Эннингами, первым