Читаем без скачивания Сердечные струны - Ребекка Пейсли

Он уставился в пространство, словно в глубокой задумчивости.

— Верно, — объявил он, — но не раньше, чем прикоснется к ее лицу, шее и плечу, как я только что объяснил. А когда мужчина целует женщину, ему следует делать все возможное, чтобы побудить ее открыть рот. Целовать сжатые губы — это все равно, что прижиматься ртом к сочному персику, но не иметь возможности его откусить. Вы знаете, что, если только вам удастся вонзиться в него, вы насладитесь божественным вкусом. Ведь знаете, что я имею в виду, верно?

Она слушала зачарованно и, не сознавая, наклонилась к нему, так и не заметив его поднятой руки, которая прижала ее к его груди.

Единственное, что ей больше всего хотелось, так это ощутить его поцелуи.

Роман читал все ее мысли в глубинах затуманившихся глаз, но в его намерения входило больше, чем только поцеловать ее.

— Как только женщина раскроет губы для мужчины, он должен использовать язык для имитации движений любовного слияния, — продолжалось их чтение. — Вначале ему следует совершать медленные, неглубокие погружения, постепенно переходя к более полным и глубоким толчкам. Если эти попытки пройдут успешно, женщина, на этой стадии, должна ответить взаимностью и начать совершать ответные движения языком. Во время поцелуя мужчина может начать ласкать грудь женщины. Ему не следует резко хватать такие сочные сокровища, но обращаться с ними почти что с благоговением. Лаская грудь одной рукой, мужчине затем следует положить другую на живот женщины и постепенно опускать ее до тех пор, пока не достигнет мягкого бугорка между ног. Ощущение его прикосновения в месте средоточия женской страсти заставит ее тяжело дышать и, возможно, каждый ее выдох станет сопровождаться протяжным стоном, который будет казаться музыкой для его ушей. Таким образом мужчина поймет, что женщина готова принять и насладиться более интенсивными приготовлениями к любовным занятиям.

К тому времени, как закончился отрывок и Теодосия прижималась бедром к его боку, желание Романа усилилось. Он уже не знал, кто больше возбужден чувственными инструкциями — Теодосия или он сам.

Помня, что она повторит его действия, он стал опускаться до тех пор, пока уже больше не сидел, а полностью улегся на кровати; его дыхание участилось, когда Теодосия легла рядом, положив голову на плечо.

Лицо девушки оказалось лишь в нескольких дюймах от него. Он провел пальцами вдоль ее подбородка к вискам и, наконец, погладил веки.

Не встречая сопротивления, погрузил пальцы в волосы — они наполнили его руку золотистой легкостью, пробуждая к жизни каждый нерв его ладони; любуясь, как нежные локоны мерцают на его смуглой коже, поиграл ими немного, прежде чем нежно обхватить за шею и почувствовать биение пульса под своими пальцами.

— Теодосия, — произнес он мягко.

Она никогда не слышала, чтобы он так к ней обращался. Звук своего имени на его губах и желание, которое она услышала в его хриплом голосе, усилили томление по его поцелую.

Она приподняла лицо, Роман нежно взял ее за подбородок и погладил нижнюю губу большим пальцем; глядя в глаза, нежно и непринужденно улыбнулся; не в силах устоять перед его очарованием, девушка улыбнулась в ответ.

Поцеловав, удивился и обрадовался — ее губы раскрылись, коснулись его языка. Желание возросло так резко, что, казалось, все каменеет по мановению какой-то волшебной палочки.

Он не мог больше ждать, чтобы увидеть всю ее прелесть…

Протянув руку, принялся расстегивать пуговицы платья на спине, а чтобы отвлечь ее мысли от того, что делает его рука, удерживал взгляд, двигая бедрами в медленном и устойчивом ритме, который, ему казалось, завлечет девственницу еще дальше.

Уступая его пылкой настойчивости, Теодосия почувствовала, как жар, подобно огненной лаве, растекается внутри нее — найти силы, чтобы бороться с его властью над ней, казалось таким же невозможным делом, как поразить дракона иголкой; сдавшись на милость победителя, она подстроилась под его движения, встречая каждый мягкий толчок его бедер робким своим.

Через несколько секунд пуговицы были расстегнуты. Продолжая легкие движения бедрами, снял платье с одного плеча и руки, крошечные ленточки сорочки на бретельках представляли мало затруднений, и в следующую секунду обнажилась грудь.

— Мужчина может попытаться предпринять это, Теодосия, — тихо предупредил он. — Будь настороже.

Когда она почувствовала, как его большая теплая рука легла на грудь, то быстро убрала ее.

Пришлось признать поражение, но в тот же миг девушка прижалась к его груди — ей хотелось почувствовать его обнаженную кожу: слегка повернув ее на бок, быстро стащил вторую сторону платья и сорочки — обе груди освободились, он обнял ее и прижал к себе.

Теодосия вздохнула: ощущение кожи и мускулов Романа на ее мягкости переполнило ее чувством удивительного — закрыла глаза, наслаждаясь невероятными ощущениями.

Роману не нужно было гадать о ее чувствах — Теодосия трепетала в его руках, и ее удовлетворенность стала настолько полной, что он ощущал ее сладостный аромат.

Осыпая легкими, теплыми поцелуями ее щеку, развязал тесемки вышитой нижней юбки, затем потянул ее платье и сорочку вниз, к ногам, приподнял их, спуская платье и нижнее белье с икр и стоп; покончив с этим, снял чулки.

Теодосия беспокойно ерзала, ибо чувственный голод заставлял ее томиться по неудовлетворенной потребности.

— Я не в силах понять эту власть, которую ты имеешь надо мной, — мягко сказала она, глядя в голубые озера его глаз. — Полностью сознавая, что ты делаешь, я… я не могу найти силы отказать себе и удовольствии твоего прикосновения.

Ее искренность сдавила ему горло — ему никогда не приходилось знать женщины, подобной ей, которая доверяла бы ему настолько, что говорила правду о своих чувствах.

— Теодосия, — начал он, лаская ее грудь и гладкую кожу живота, — удовольствия только начались.

Она подняла руку и прижалась пальцами к твердым мускулам под его соском. Очарованная его силой, заскользила рукой вверх, по его массивному плечу, длинным черным волосам и вниз, по выпуклым мускулам руки.

Ее прикосновение едва не свело его с ума — низкий стон напряженной потребности вырвался из его горла, он продолжал бороться за последнюю каплю самообладания, которую еще мог отыскать в буре желания, бушующей внутри него.

С трудом сдерживая страсть, Теодосия уронила ладонь с его руки.

— Ты не допустишь, чтобы я забеременела. — Она заглянула в его глаза, ища подтверждения, что он этого не сделает. — Ведь нет?

— Нет. — Слово слетело с его губ на горячем коротком выдохе. — Сейчас ты девственница и обещаю, по-прежнему будешь ею, когда я закончу. Есть способы.