Читаем без скачивания Тайна судьбы Археологическое исследование книги пророка Иеремии - Алексей Опарин

● Плач по Фаммузу. Согласно древневосточному мифу Фаммуз (или Таммуз) был прекрасным юношей, любовником богини Иштар (Астарты, Кибела, Исиды – произношение у различных народов). Однажды, когда он был вдали от своей богини, он был растерзан насмерть диким кабаном. Горе Иштар было так велико, что она перестала выполнять свои обязанности как богиня любви, в результате чего на земле прекратилась рождаемость. Видя это, боги позволили Иштар раз в год спускаться в ад, за Таммузом, затем вместе с ним выходить из потустороннего мира и жить в течении нескольких месяцев (весна – лето) на земле. Затем Таммуз должен был опять спускаться в царство мёртвых (осень – зима) и тогда и природа грустила вместе с ним и замирала в ожидании очередной весны. Таков миф о Фаммузе. Древние глиняные таблички сохранили, донесли до нас текст плача, которым оплакивали кончину Таммуза, – тот самый плач, о котором пишет Иезекииль. «Смерть Таммуза под пронзительную музыку флейт ежегодно оплакивалась мужчинами и женщинами приблизительно в середине лета, в месяце, названном по имени бога Таммузом… над изображением мёртвого бога люди распевали погребальные песнопения, само же изображение они омывали чистой водой, смазывали маслом и облачали в красную мантию. В воздух в это время поднимались пары фимиама, чтобы острый аромат взбодрил спящие чувства бога и пробудил его от смертельного сна. В одной из этих траурных песен, носящей название „стенание флейт по Таммузу“, мы, кажется, ещё улавливаем голоса певцов, затягивающих грустный припев, и как бы издалека до нас доходят рыдающие звуки флейт:

„Когда он исчезает, она поднимает плач: „О мое дитя!“Когда он исчезает, она поднимает плач: „Мой Даму!“Когда он исчезает, она поднимает плач: „Мой чародей и жрец!“Когда он исчезает, она поднимает плач у великолепного кедра, пустившего корни на просторе.В Эанне сверху и снизу она поднимает плач.Она поднимает плач, подобный плачу семьи по хозяину,Она поднимает плач, подобный плачу города по владыке».

Вроде бы безобидный плач? Однако, культ Фаммуза (Таммуза, Адониса, Аттиса – разное произношение у различных народов) безобидным не назовёшь. Вот, как проходил праздник в его честь: «22 марта в лесу срубали сосну. Её приносили в святилище Кибелы и обращались с ней как с великим божеством. Священное дерево несли члены особой касты. Ствол его, как труп, перебинтовывали шерстяными повязками и обкладывали венками из фиалок, потому что, согласно преданию, как на крови Адониса выросли розы и анемоны, так и на крови Аттиса проросли фиалки. К середине ствола привязывали статуэтку юношу (несомненно, самого Аттиса). 23 марта, на второй день праздника, занимались преимущественно тем, что трубили в трубы. [Об этом празднике см. цитату из: Фрэзер Д. Золотая ветвь. М.: АСТ, 1998. С. 366—367, 368].

Культ Адониса сопровождался массовой религиозной проституцией, в которой принимало участие всё женское население! Культ «требовал, чтобы перед замужеством все женщины отдавались чужестранцам в святилище богини… Таким же образом показывали свою преданность этой богине и замужние женщины… женщины… должны были в определённый день праздника отдаваться чужестранцам, а деньги, которые они таким образом зарабатывали, посвящались богине». [Фрэзер. Указ. соч. С. 348, 349]. В священной проституции принимали участие и цари. «Каждый из них должен был в роли Адониса вступать в половые сношения с храмовыми проститутками, игравшими роль богини Астарты. Дети, родившиеся от такого союза, рассматривались как сыновья и дочери божества и должны были со временем, в свою очередь, стать родителями богов и богинь… Любой из этих отпрысков мог занять трон отца, быть принесённым в жертву вместо него в случае войны или при других обстоятельствах, требующих принесения в жертву человека царской крови». [Там же. С. 351—352]. Здесь мы встречаемся с ещё одной особенностью поклонения Фаммузу (Адонису, Аттису) – возвеличиванию культа смерти. Во время праздника Фаммуза в память его гибели в жертву приносился человек. Его убийство обставлялось очень красиво. Люди не только не страшились быть умерщвлёнными, но они были искренне счастливы. Их участи быть принесёнными в жертву, символизирующую гибель Фаммуза, завидовали все окружающие. Французский историк Эрнест Ренан (1823—1892) называл культ Таммуза мечтательно-сладострастным, подобно коварной волшебнице, завлекающей свои жертвы и убаюкивающей их при этом.

Теперь нам становится понятным то негодование, которое выразил Иезекииль, говоря о внедрении культа Фаммуза в Иерусалиме. Этот культ сочетал в себе: убийства, проституцию, мазохизм, половые извращения. Но всё это было в прошлом, во времена древнего пророка. Но какое отношение плач по Таммузу может иметь к нам, живущим в 2005 году? Дело в том, что религиозные праздники, отмечающиеся сегодня многими христианскими церквями, уходят своими корнями в языческое прошлое. Так, праздник Рождества Христова церковь «позаимствовала из этого языческого культа. По юлианскому календарю 25 декабря считалось днём зимнего солнцестояния и днём рождения солнца; с этого момента дни становились длиннее и солнце греет всё сильнее. В Сирии и Египте празднование рождения солнца отличалось интересными особенностями. Его участники удалялись во внутренние пределы храма и в полночь выбегали оттуда с криком: „Дева родила! Свет пребывает!“ Египтяне даже изображали новорожденное солнце в виде куклы, которую они в день рождения (день зимнего солнцестояния) изготовляли и выставляли на обозрение верующих. Дева, которая зачала и родила 25 декабря сына, была, несомненно, Великой восточной богиней, которую семиты звали Небесной Девой или просто Небесной Богиней; в населённых семитическими народами странах она выступала как ипостась Астарты (Иштар, Кибела – прим. А. О.). Сторонники же культа Митры называли его Солнцем и в силу этого датировали его рождение также 25 декабря. Евангелия ни словом не упоминают о дате рождения Христа. Поэтому ранние христиане этот праздник не отмечали…»

Какими соображениями церковные власти руководствовались при учреждении празднования Рождества? Очень откровенно причины этого нововведения изложены одним сирийским автором христианского вероисповедания. «Отцы церкви перенесли празднование с 6 января на 25 декабря вот почему. У язычников был обычай того же 25 декабря праздновать день рождения солнца, в честь которого они зажигали огни. Христиане также принимали участие в этих торжествах. Когда церковные власти поняли, что христиане сохраняют пристрастие к этому празднику, они посоветовались и решили, что настоящее Рождество должно отмечаться 25 декабря, а 6 января – праздник богоявления (эпифании). Вот почему сохранился также обычай жечь свечи до 6 января…».

То, что Рождество имеет языческие корни молчаливо признаёт Блаженный Августин, когда он увещевает братьев во Христе праздновать этот день не как язычники, то есть из-за рождения солнца, а ради того, кто сотворил солнце. Папа Лев Великий также осуждал это вредоносное суеверие – представление о Рождестве как о возрождении солнца, а не как о Рождестве Христовом. Из этого следует, что церковь приняла решение праздновать день своего основателя 25 декабря для того, чтобы перевести религиозное рвение язычников с солнца на того, кто звался Солнцем справедливости… Такого же порядка мотивы… побудили церковные власти уподобить Пасху, то есть празднование смерти и воскресения Господа, празднованию смерти и воскресения другого азиатского бога, которое приходилось на то же время года. Действительно, греческие, сицилийские и итальянские пасхальные обряды удивительно напоминают культ Адониса… Церковь сознательно приспособила новый праздник к его языческому прототипу, для того, чтобы завербовать для христианства как можно больше сторонников… смерть и воскресение Аттиса официально праздновалось в Риме 24 и 25 марта: последнее число считалось днём весеннего равноденствия, то есть днём, наиболее подходящим для возрождения бога растительности, всю зиму проспавшего мёртвым сном… восхождение Христа на Голгофу было специально приурочено к этой дате, для того чтобы соответствовать более древнему празднованию весеннего равноденствия… В Сицилии «сады Адониса» до сих пор сажают весной или летом… в древности на этом острове, как и в Сирии, весной отмечали праздник в честь умершего и воскресшего бога. С приближением Пасхи сицилиане высевают пшеницу… Вскоре растения дают побеги. Через некоторое время окрепшие стебли связывают красными лентами, и блюда выставляют на могилы, которые в католической и православной церкви вместе с изваяниями мёртвого Христа освящаются в страстную пятницу». (Напомним, что и «сады Адониса» также клали на могилу умершего бога.)… «На Страстную пятницу в православных церквах на всеобщее обозрение выставляют восковое изображение мёртвого Христа, и, когда церковь наполняется монотонной меланхолической мелодией панихиды, огромная толпа верующих покрывает изображение Спасителя поцелуями… Собирается гигантская процессия, которая сомкнутыми рядами, медленно и торжественно проходит через весь город. Каждый из её участников несёт в руке восковую свечку и время от времени разражается скорбными причитаниями… Так религиозная община со всей должной торжественностью хоронит Христа, как будто он только что умер. В заключение восковое изваяние Спасителя возвращают в церковь, и вновь звучат траурные песнопения. Причитания, сопровождаемые строгим постом, не утихают в церкви до субботней полночи. Когда часы бьют двенадцать, появляется епископ и провозглашает благую весть: „Христос воскрес“, на что толпа ответствует: „Воистину воскрес“. В тот же миг в городе разражается взрыв радости… Разыгрывать перед верующими смерть и воскресение Спасителя было в обычае и римско-католической церкви… Церкви очень часто удавалось привить ростки новой веры к старому языческому древу… Стоит так же вспомнить, что празднование дня святого Георгия в апреле пришло на смену древнему языческому празднику Парилий; что день святого Иоанна Крестителя пришёл на смену летнему языческому празднику воды, что праздник Успения Пресвятой Богородицы в августе месяце вытеснил празднество Дианы; что день всех святых в ноябре явился продолжением древнего языческого праздника мёртвых; что само Рождество Христово было приурочено к зимнему солнцестоянию, потому что этот день считался рождением солнца… другое центральное христианское празднество – Пасха – по тем же причинам было приспособлено к аналогичному празднику… бога Аттиса… Эти совпадения христианских и языческих праздников, если взять их в целом, столь многочисленны, чтобы быть делом случая. Они свидетельствуют о компромиссе, который церковь в час своего торжества вынуждена была заключить с соперничающими культами, побеждёнными, но не утратившими своего влияния на умы. Непреклонный [принцип] ранних христианских проповедников христианства, их горячее осуждение язычества уступили место политике более гибкой и терпимой, всепрощающей благотворительности трезвых церковных иерархов, отдававших себе полный отчёт в том, что христианство, если оно желает завоевать мир, должно ослабить слишком жёсткие догматы основателя (т. е. Христа – прим. А. О.), приоткрыв тем самым ворота, ведущие к спасению». [Фрэзер. Указ. соч. С. 375—377, 362—363, 378—379]. Прельщённые мирской славой и богатством церковные иерархи пошли в своё время на компромисс. Они забыли слова Христа: «… тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7:14). Они открыли двери язычеству, введя в том числе в христианство и праздник Фаммуза со всеми его атрибутами, поменяв только названия. Но, может быть, в этом нет ничего особенно плохого? Подумаешь, праздник! – скажут некоторые. Однако вопрос очень серьёзный. Ибо с приходом праздника Фаммуза (и других языческих праздников) в христианство, в него вошло прямое попрание Божьего Закона, освещённое церковью.