Читаем без скачивания УЗНИКИ ПОДЗЕМНЫХ ЛАБИРИНТОВ - Джон Уиндем

— Мы, — объяснил он, — честные бойцы. Мы сражаемся, гордясь своей ловкостью и силой, но эти пленники… — он тряхнул головой. — Они не умеют сражаться. Они действуют хитростью и коварством, а не рогатками и ножами, как подобает настоящим мужчинам. Так вырождается военное искусство… Конечно, — он вдруг стал великодушным, — вряд ли их стоит в этом винить. У них совсем другие стандарты. Неудивительно, что, придя из мира, в котором не поклоняются богам, а дьяволам воздаются почести, они усвоили нищету духа и недостойные уловки, которые мы презираем.

— У нас есть поговорка, — виновато произнесла Маргарет, — что на войне все средства хороши.

Гарма это, похоже, шокировало.

— У вас, конечно, есть замечательные поговорки, но полагаю, эта худшая из всех, что ты до сих пор вспоминала. Неужели в ваших воинах совсем отсутствует понятие чести?

— Ее очень мало. Хотя очень многие согласились бы с тобой, что самое коварное и смертоносное оружие должно быть упразднено.

— Значит, они знают, что это бесчестно? Тогда у тебя есть надежда.

— Нет, не совсем так. Видишь ли, они больше не применяют к войне понятия чести.

— Тогда почему они хотят, чтобы это оружие было упразднено?

— Они думают, что оно слишком опасно.

— Они трусы?

— Нет.

— Но они должны быть или трусами, или людьми чести.

— Они просто разумные люди.

— Но неужели среди вас нет людей, которые думают о военной славе?

— Есть, конечно, но в большинстве своем они слишком молоды, чтобы иметь хоть какой-либо военный опыт. Есть среди них и те, кто говорит, что на войне все средства хороши.

Гарм явно смутился.

— Ты хочешь сказать, что люди, которые используют все вероломные, коварные средства уничтожения противника, верят в военную честь?

— Почти всегда так оно и есть, — согласилась Маргарет.

— Но это абсурдно. Как война с помощью уловок может быть честной? Ловкость — да, но не уловки.

— Но то, что ты называешь уловками, они называют ловкостью, — терпеливо объяснила она.

— Нет, — возразил Гарм, — даже такая раса, как ваша, не могла опуститься так низко, чтобы смешать уловки с ловкостью. Ты — женщина, тебе этого не понять. Женский ум… Маргарет поспешно вернулась к теме войны. Рассуждения Гарма насчет женского ума она уже слышала.

— Но что ваши люди собираются делать? Отступят?

— Отступят? — Гарм возмутился.

— А что делать, если ваши атаки можно отразить?

— Они уже однажды дали нам отпор. Мы изменим наши планы.

— Перехитрите их?

— Разумеется, нет. Мы воспользуемся другими методами. Мы никогда не действуем с помощью обмана. Когда мы сражаемся с врагом, который не имеет понятия о чести, мы приспосабливаемся — разумеется, временно — к его методам. Мы этого не одобряем, но самозащита требует.

— В этом есть что-то знакомое, — сказала Маргарет. В разговоре обнаружилась неожиданная сторона деятельности пигмеев. Слова Гарма «когда мы сражаемся» удивили ее, поскольку сражаться им, похоже, было не с кем. Она спросила:

— Когда вы сражались в последний раз?

На этот вопрос Гарм не сумел ответить. На его веку никаких сражений не было. Однако предания рассказывали о том, что время от времени предпринимались экспедиции против пленников, и не раз велись войны против приверженцев иной веры. Во всяком случае, настаивал он, эти войны всегда велись честно. Но так как именно эта потасовка велась столь недостойно, возникла необходимость принять все доступные меры.

Аборигены охотно сотрудничали, так как пещеры были для них таким же домом, как и для пигмеев. Некоторые из друзей Мигеля присоединились к ним, хотя невозможно было сказать, из принципа ли они решили примкнуть к победителям или в результате подкупа. Они обладали коварством, которого недоставало пигмеям. Отношение к ним Гарма было смесью восхищения изобретательностью и презрения к их методам. В языке пигмеев не было слова, обозначающего змею, а если бы существовало, он назвал бы отступников именно этим словом.

В конце концов Маргарет сделала вывод, что осажденные пленники пока не сдались и, похоже, продержатся еще некоторое время. Пока битва продолжается, Мигель уверенно передвигается по наружным пещерам и вполне может отыскать «Солнечную птицу».

Отношение к Мигелю изменилось не сразу. На встревоженные расспросы Маргарет охранники сказали только, что его приказали арестовать. Ей пришлось подождать, пока придет Гарм. Когда тот вернулся, выражение его лица было мрачным.

Нет. Мигеля еще не поймали. Он исчез. Спрятался в неиспользуемых туннелях. Хотя когда-то, когда пигмеев было много, как спор тысяч грибов… Маргарет снова терпеливо слушала рассказы о былой славе. Ее вдруг неприятно поразило, что она зря отгоняла от себя мысли о Мигеле.

— Но, — перебила она, — его, конечно, поймают?

— Конечно! — Гарм говорил с уверенностью, которая ничем не подкреплялась.

Скорее всего, он понимал, что в чем-то ошибается, а кое о чем неправильно информирован, но гордость старика от этого не становилась меньше. Мысль о том, что пигмеи могут не выполнить то, что задумали, не приходила ему в голову. Даже неспособность справиться с затоплением лишь слегка пошатнула его веру. В глубине души он был уверен, что пигмеи выдержат это испытание, как преодолевали остальные. Что же касается сбежавшего пленника, то немыслимо, чтобы он долго оставался в бегах. По-настоящему его беспокоило одно: как богиня не рассердилась на них за то, что богохульника до сих пор не наказали. На поиски в неиспользуемые пещеры, должно быть, пошлют экспедицию, а у них в запасе сейчас не так уж много людей.

— Мигель знает, что вы хотите его поймать? — спросила Маргарет. Гарм кивнул.

— Нам не везет. Мы нашли тела двух людей, которые были посланы на его поиски. Их рогатки и ножи пропали.

— Ты уверен, что их убил он?

— А кто же еще?

— Тогда он знает, что его ищут!

Маргарет испытывала дурные предчувствия. Мысль о бессовестном Мигеле, подогреваемая отчаянием, превращала ее опасения почти в страх. Впервые она радовалась постоянному присутствию четырех охранников. Мигель, наверное, не сомневается в том, кто затеял охоту. Было бы неприятно встретиться с ним наедине.

— Это было глупо, — говорил Гарм. — Они должны работать четверками, а не парами. Теперь, когда он предупрежден, мы потеряли время. — Он взглянул на Бает, свернувшуюся в ритмично сжимающийся шарик. — Она в порядке? — с тревогой спросил он.

— Вполне.

Гарм почувствовал облегчение. По счастью, богиня пока не проявляла неудовольствия. Но этим делом нельзя пренебрегать. Его осенила неприятная мысль: в тюремных пещерах произошло очередное поражение, тактика передвижения под защитой грибных шляпок себя не оправдала. Возможно ли, чтобы Бает таким образом выражала свое негодование?