Читаем без скачивания Темные пророчества (сборник) - Виктор Ночкин

– Дык мне привычно… – в самом деле, дед Прокша приучил внука сызмальства к дальним концам.

– Вот и славно, – одобрил Волхв. – Сейчас маленько переждем, чтобы шканы подальше убрались, потом вон тот лесок пройдем – и на дневку станем. До Завеева уж рукой подать…

Дневку Волхв определил опять же в лесу – опасался, видать, шканов. Леса черные воины не жалуют, без причины не сунутся…

Путники присели за поваленным стволом, удобно прислонились к сырой поросшей лишайником древесине – с той стороны, откуда света небесного больше. Гриньша сбросил накидку, ткань почти совсем просохла, паром исходить перестала. Тепло, хорошо. Влага в небо, считай, вся поднялась – благодать. Небеса белые, как молоко парное, свет с теплом широко льются на землю-то… Только вверх глядеть – глаза режет, так вверх-то можно и не глядеть… Волхв достал припасы, разложил хлеб и сыр на расстеленном плаще, кивнул:

– Давай, Григорий. Ешь, потом поспишь маленько. Вечером дальше двинем…

– А зачем идем-то, дяденька? Зачем торопимся?

– Нынче шканы к Светихе соберутся, но боя большого не будет, потому что они захотят роздых дать и коням, и людям… Ночью, пожалуй, на приступ пойдут…

Гриньша молчал, а странный его вожатый, похоже, не отвечал на вопрос, а сам с собой, размышляя, беседовал. Да и не глядел он на паренька, в сторону косился.

– …Первый приступ слабым будет, пробным. Горислав отобьется играючи. А с утра начнется… Волна за волной, приступ за приступом… Ну да уж до полудня-то простоит дружина, выдержит… А там и мы поспеем дело сладить.

Тут только Волхв глянул в упор на мальчика немигающими желтыми глазами:

– Поел? Тогда – спать! Нам еще полночи шагать до Завеева.

Таким тоном сказал, что Гриньша не решился более расспрашивать, прилег в теплый мох, плащом накрылся и мгновенно заснул. Когда Волхв растолкал мальчика, день близился к концу. Небо уже не слепило – темное, набухшее влагой, висело над головой низко. Кажется, вскарабкайся на ту кривую березу, протяни руку – и вот оно, рыхлое осклизлое пузо небесное… А у самой земли в воздухе воды нет, вся туманом в небо ушла, темными тучами свет закрыла.

В этот раз Волхв ничего не сказал, молча увязал котомку, кивнул – пойдем. И пошли.

Лес под конец дня тихий, настороженный. Птицы не поют, мелкое зверье свои делишки закончило, по норам схоронилось… А с ветвей ночная влага еще не каплет – теплые ветки покуда, и небо теплое, не отдает водицу земле. Шагая вслед за молчаливым проводником, Гриньша сам себе дивился – как это с ним вышло? Жили тихо с дедом в Мушанке, никуда не лезли, людей сторонились… Вспомнив деда, Гриньша хотел было носом шмыгнуть, да застыдился – не малец, чай. Что-то было в странном Волхве, что-то такое… что-то этакое. Устремленность и уверенность были в Волхве такие, что и Гриньша, даже не понимая, что они делают, зачем идут, осознавал – надо.

Пока шли лесом, стемнело, а Волхв шагал и шагал – неутомимый. Гриньша дивился, как можно так вот в лесу дорогу отыскивать? Ни разу спутник не остановился, по сторонам не огляделся… В затылке не почесал ни разу, идет, знай, по лесу, как по собственной горнице… И путь выбирает всегда удобный – то тропку звериную, то просеку заброшенную…

Один только раз вдруг замер Волхв, сгорбился – вроде как прислушивался… А потом бросил через плечо:

– Окружили, должно быть, уже Горислава… Ну да и мы теперь недалече от Завеева…

Гриньша наконец-то собрался спросить, для какой нужды идут они в Завеев к черной шканской башне – даже вдохнул глубоко и рот было открыл:

– А…

Но Волхв вдруг резко свернул с тропы в дремучие заросли, не оставалось ничего, как двинуть молча следом… Гриньша давно заметил, что на прежних просеках и заброшенных вырубках молодые деревца вырастают в странном подобии порядка – как сыпались семена и желуди со старых деревьев на ровных былых опушках, так рядами и поднялся лесной молодняк – теперь же путники пробирались между порослью, растущей как придется. И, однако, этот лес поднялся после Завоевания, не иначе – ни одного толстого ствола, все тоненькие клены да приземистые елочки… И ведет Волхв все вверх да вверх, в горку. Мальчик поднял голову и даже с шага сбился – на вершине горушки, за зелеными кудрявыми дубочками и кленами виднелся острог. Крепостца была давно разрушена и сожжена – частокол большей частью повален, да и оставшееся – обгорело, подгнило. Поросли столбы ограды, словно бы бородами дремучими, мхом и плесенью…

Достигнув ограды, Волхв пошел медленно, задумчиво трогая поминутно устоявшие колья, оглаживая мховые бороды, шепча под нос себе – не разобрать что… Гриньша перевел дух, загонял его провожатый все-таки. А тот дошагал до выломанных ворот острожка, вошел внутрь, аккуратно переступая через поваленные обугленные доски, утопающие в папоротниках – словно потревожить кого ненароком боялся. Гриньша – так же бережно – вступил следом. Волхв стоял, озираясь, посреди двора. Да и то сказать – озираясь. Ночь уже настала, тьма, вокруг только гнилушечные огни светятся…

– Дяденька, – несмело коснулся плаща спутника Гриньша, – дяденька Волхв, а где мы? Кто острог в такой глухомани срубил?

Вместо ответа Волхв поманил паренька рукой, указал сквозь дыру в ограде – вдали огоньки вроде движутся. Да не болотные гнилушки светят, живой огонь, рыжий. С факелами ходят.

– Что там, дяденька?

– То Завеев-град… Шканская стража вдоль ограды ходит, стережет… Мы на горке, отсюда далеко видно.

– Так острог подступы к городу охранял? – догадался Гриньша. – По просеке дорога шла, а на горке здесь острожек был, дорогу держал? А почему ж от просеки в стороне?..

Пока говорил, догадался, почему на склоне деревья молоденькие. Покуда крепость на горе стояла, на склонах лес вырубали, чтобы чистыми подступы оставались… Теперь же, когда крепости не стало, все заросло…

– Нет, – коротко отозвался Волхв. – Не было дороги. Просека была, а дороги не было. Для другого здесь острог был поставлен. Ну, идем.

Волхв принялся растаскивать черные осклизлые бревнышки, неровной грудой отмечавшие место, где прежде стояло строение. Должно быть, приземистое – доски и бревна были короткие. Гриньша сунулся было помочь, но Волхв отстранил его:

– Не надо. Сядь, отдохни. Далеко еще шагать.

Разгребал, оттаскивал, складывал кучей – словно искал что-то под руинами. Гриньша пригляделся – нет, ничего не разобрать, темень кругом. А Волхву будто и темнота не помеха, знай себе копает. Наконец остановился, со вздохом разогнул спину. Оглядевшись, чиркнул кресалом – в руках затеплился огарок.

– Поди сюда, Григорий, светить будешь.

В скудном свечном пламени Гриньша разобрал, что пол в сгоревшем доме был дощатый, и сохранился под обугленными рухнувшими стенами – подгнил только, да мхом порос… Командуя Гриньше поднести огонек то туда, то сюда, Волхв зашарил руки по доскам. Приподнялся… потянул. Гриньша едва не ахнул – в полу открылся лаз. Ход уводил вниз, виднелись ступеньки…

– Давай свечку, – скомандовал Волхв, – далее пойдем под землей. Если не обвалился ход – то наверх выйдем в самом Завееве… Знать бы, что там нынче выстроили… Неровен час, придавлен выход… или засыпан, или нашли его шканы…

– А что тогда, дяденька Волхв?

– Тогда, значит, зря Горислав из лесу дружину вывел… И все, значит, зря… Ну, будь, что будет…

Удивительно, но дощечки-ступени были сухими и чистыми. Наверху – плесень, лишайники, обгорелые гниющие доски, а в тайном ходе – сухо и чисто. Гриньша, подумав, объяснил для себя так: пока лаз идет внутри горушки, так и будет сухо, вода-то стекает вниз. И верно – аккуратно укрепленные через равные промежутки досками, стены были ровными и сухими. Зато, едва ступени кончились и, вертикальный прежде, лаз сменился пологим уклоном – под ногами захлюпало. То и дело попадались лужицы, на стенах там и сям светились гниловатые осклизлые лишайники.

Свечи Гриньша видеть не мог – огонь заслоняла широкая спина шагающего впереди Волхва. Мальчик брел, оглядываясь на красноватые отблески огонька, играющие в потеках влаги на сводах и переливающиеся в лужах на полу… Крепь, державшая потолок, местами подгнила, изредка попадались осыпи, но ход выглядел достаточно надежным.

Мальчик прикинул, сколько еще идти к Завееву. Если судить по расстоянию до огоньков шканских факелов, которые видел с горы – выходило порядочно.

Пока шли, Волхв дважды подпаливал новый огарок взамен прежнего, сгоревшего… Вот под ногами что-то слегка завозилось и порскнуло в сторону, то ли змея, то ли жаба… Гриньша вздохнул.

– Чего вздыхаешь? Уже недалече, – подбодрил паренька спутник. – Скоро на месте будем.

– Дяденька, а для чего в Завеев-то идем? – ухватился Гриньша за возможность поговорить. – Что там будет?

– Там, брат Григорий, шканская башня стоит. На башне – сидит вражий чародей и приглядывает за машиной. От той машины по небу тучи на весь наш край расходятся, небо укрывают и ярилин лик от людей прячут. Разрушим машину – с рассветом встанет Ярило над землей… Тогда увидишь небо.