Читаем без скачивания Кровавый приговор - Маурицио де Джованни

— Синьора, какие отношения были у вас с синьорой Кализе Кармелой, которая называла себя гадалкой на картах и была обнаружена мертвой у себя дома пятнадцатого апреля этого года?

Эмма не посмотрела на него и ровным монотонным голосом ответила:

— Я иногда ходила к ней. Меня провожала туда подруга.

— А по какой причине ходили?

— Просто для того, чтобы убить время.

— О чем вы разговаривали?

Эмма бросила взгляд на мужа, но ответила тем же тоном:

— Она гадала по картам и рассказывала мне то, что в них видела.

— Что именно?

В разговор вмешался Руджеро. Спокойным голосом он сказал:

— Комиссар, я не думаю, что содержание разговоров моей жены с Кализе имеет отношение к вашему расследованию. Или вы считаете иначе?

Ричарди посчитал необходимым срочно очертить границы своих обязанностей:

— Профессор, прошу вас в целях расследования позволить нам самим решать, что нас интересует, а что нет. Скажите, синьора, о чем вы разговаривали с ней?

Эмма ответила. Казалось, что она говорит о другом мире и других людях.

— Мне это нравилось. Мне не надо было думать, она разрешала за меня все сомнения. Моя жизнь… мы живем в постоянном сомнении, комиссар. Сделать так? Или сделать иначе? А у нее не было сомнений. Она тасовала карты, плевала на них и решала. И никогда не ошибалась.

Ричарди пристально посмотрел Эмме в лицо и ощутил вибрацию чувства.

— А в последнее время вы часто бывали у нее?

Решительным тоном в допрос вмешался Руджеро:

— Комиссар, моя жена сказала, что бывала там иногда. Это выражение означает «от случая к случаю и редко». Во всяком случае, оно никак не может означать «часто».

Не переставая смотреть на Эмму, комиссар рукой подал знак Майоне. Тот вынул из своей куртки тетрадь Кармелы Кализе, откашлялся и сказал:

— В этой тетради, которая была найдена в доме Кализе, имя вашей жены записано в расписании встреч с клиентами полностью или инициалами сто шестьдесят раз за тридцать дней. По-моему, профессор, это можно назвать словом «часто»?

Руджеро недовольно фыркнул. Эмма ответила:

— Ну да, я ходила к ней. Это было для меня развлечением. Нужно как-то развлекаться, особенно когда жизнь становится тяжелой.

Она сказала что-то ужасное, и оба полицейских сразу это поняли. Оба посмотрели на Руджеро, но тот никак не отреагировал на их взгляды. Он молчал и смотрел перед собой невидящим взглядом. Комиссар продолжал:

— О чем же вам говорила Кализе? Она доверяла вам какие-то свои тайны, называла имена или что-то в этом роде? Она говорила вам, что ее что-то тревожит, или что-нибудь подсказывало вам, что ей угрожает опасность?

Майоне с удивлением посмотрел на своего друга и начальника. Он ожидал, что комиссар будет задавать другие вопросы, неудобные для синьоры Серры ди Арпаджо, станет копать глубже в том, на что она невольно намекнула, — трещине в отношениях между ней и мужем. А он вместо этого вернулся к Кализе.

— Нет, комиссар. Я вам уже сказала, что мы разговаривали о другом. Она гадала мне по картам — и только. Она говорила мне, что случится, и не ошибалась.

Когда Эмма ушла, Руджеро проводил бригадира и комиссара до двери.

— Вот видите, комиссар, — сказал он, — моя жена как ребенок. У нее есть свои маленькие причуды, развлечения, глупые забавы в компании подруг. Но в тот вечер, когда убили Кализе, жена была со мной на ужине у его превосходительства префекта. Я прочел в газете светские новости, наше имя напечатано на достаточно заметном месте. Я буду вам очень благодарен, если этот разговор не станет иметь последствий. Я могу рассчитывать на вас в этом?

— Мы желаем того же, что вы, профессор. Ни один человек не должен расплачиваться за то, чего не совершал. Вы и ваша супруга можете быть спокойны. Мы сумеем исполнить наш долг.

Выходя из подъезда под сердитым взглядом привратника, Майоне комментировал встречу с супругами Серра:

— Комиссар, почему вы не копнули глубже? Мне казалось, что эта синьора говорила то, чему ее научил профессор, а потом проболталась, что несчастна. Разве не стоило попытаться узнать об этом больше? Например, не принялась ли синьора от скуки убивать старушек?

Они уже дошли до автомобиля. Ричарди положил ладонь бригадиру на плечо, приказывая замолчать, и ответил:

— Ты прав. Выслушай меня, Майоне: я хочу сказать это тебе перед тем, как сяду в машину — на случай, если не выйду из нее живым. Тут не все ясно. Синьора Серра много раз была у Кализе. Та в этом случае не пользовалась помощью Нунции, значит, получала информацию от кого-то другого. Поэтому собери, но очень осторожно, данные о жизни Эммы Серры ди Арпаджо. Я хочу знать, с кем она встречается, куда ходит, когда мужа нет дома, как зовут ее друзей и что говорит прислуга. И узнать это надо как можно скорее: я чувствую, что мы вот-вот скажем, что это был Иодиче, или прекратим расследование.

— Слушаюсь, комиссар! Только я не понимаю, почему вы решили, что не выйдете живым из автомобиля. Пожалуйста, объясните мне это потом.

49

Тереза видела из окна кухни, как два полицейских сели в автомобиль, а потом он подпрыгнул, сорвался с места и укатил. Их появление вызвало у нее любопытство, а зеленые глаза, прозрачные как стекло, произвели на девушку сильное впечатление. Она видела, что стало с хозяином и хозяйкой. Профессор, который в последние дни не мылся и не брился, вдруг стал еще более чопорным и выглядел безупречней, чем всегда. Синьора, по-своему очень красивая и всегда наряженная по моде, оделась скромно, как служанка приходского священника на родине Терезы, старая ворчунья.

Когда Тереза подавала чай, все молчали; лиц она тоже не видела, потому что держала глаза опущенными. Но она кожей чувствовала, какое огромное напряжение повисло в этой комнате. Через дверь маленькой гостиной до нее долетали только тихие неразборчивые звуки: никто ни разу не повысил голос. Пока там шел разговор, она привела в порядок комнату синьоры — вытерла пятна вина и рвоты.

Потом она принялась убираться в кабинете профессора и заметила грязные башмаки, которые теперь лежали у нее на кухне, в маленьком шкафчике.

Легкий ветерок принес в кухню приятный запах. Тереза подняла глаза, посмотрела в сторону моря, откуда он прилетел, и подумала: теперь весна в самом деле наступила.

Пустив по следу Эммы своего друга-бригадира, Ричарди вернулся в управление один. Перед дверью кабинета его дожидался Понте. Взгляд курьера быстро метался из стороны в сторону.

Заместитель начальника управления Гарцо был вне себя. Это было заметно по его частому дыханию и красным пятнам на лице. К тому же, когда Ричарди вошел в его кабинет, Гарцо не вышел ему навстречу.

— Итак, Ричарди, вы, как всегда, не исполняете мои указания! На этот раз я не намерен терпеть ваше поведение, если только вы не предоставите мне объяснение.

Ричарди склонил голову набок, словно спрашивая, в чем дело, и ответил:

— Я не понимаю вас, доктор. Разве мы не договорились, что я допрошу синьору Серру ди Арпаджо? И что мы поедем к ней в особняк на машине? Мы именно это и сделали.

Гарцо фыркнул, как бык.

— Профессор лично позвонил мне и пожаловался на ваше совершенно непочтительное поведение. Он сказал, что вы общались с ним почти как с преступником. Это правда?

Ричарди пожал плечами:

— Не все мы привыкли вращаться в высшем обществе, доктор. Я много раз завидовал вашим дипломатическим способностям. Я лишь задал вопросы, относящиеся к делу, без всяких задних мыслей. Будь я на вашем месте, такая преувеличенная защита вызвала бы у меня беспокойство: обычно — и вы, при вашем большом опыте, это знаете — подобная реакция означает, что человек что-то скрывает.

Гарцо отвел взгляд. Ричарди был уверен, что если бы стоял ближе к нему, то услышал бы гудение мозга, который работал на пределе своей мощности. Гарцо, бюрократу в полиции, не нравилось спорить со знатью. Но еще меньше ему хотелось, чтобы убийца был обнаружен не в результате расследования, а случайно. В этом случае пресса растерзала бы его за то, что он защищал профессора. Такое уже случалось, и Ричарди знал об этом.

— Разумеется, вы тоже правы, Ричарди. Я далек от вашего расследования и не хочу влиять на его ход. Но я должен во второй и, надеюсь, последний раз посоветовать вам вести себя в высшей степени осторожно. Если вам понадобится выслушать кого-нибудь из семьи Серра ди Арпаджо, вы сначала должны попросить разрешения у меня. Понятно?

— Да, доктор.

Бригадиру Майоне наконец досталась работа, которую он любил, — та, где нужно шевелить ногами, — собирать сведения, имена, факты, маленькие истории — отрывки большой повести чьей-то жизни. Работа, которая позволяла ему с головой погрузиться в жизнь, отправляла его бродить по городу, по кабинетам и магазинам, по всем улицам — от маленьких переулков до больших проспектов, обсаженных деревьями. Работа, которая приносила ему новые знакомства и позволяла снова увидеть лица давних знакомых, которая позволяла ему слышать голоса Неаполя. И которая не давала ему думать ни о чем, кроме нее. А сейчас ему больше чем когда-либо нужно было забыть про все остальное.