Читаем без скачивания Это был не сон - Наталья Александрова

– Вот я и говорю, – сказал Кирилл спокойным голосом, – что беспомощного связанного человека прикончить – это ты еще можешь, а…

Тут он вдруг сделал неуловимое движение, пистолет из руки Карамазова выпал и остался лежать возле самой воды, а сам Карамазов оказался схваченным Кириллом за шиворот и чуть не повис в воздухе.

– А это ты видел? – спросил Кирилл, и я увидела, как он вытащил откуда-то снизу, из под брючины, брошку. – А это ты видел? – повторил он и зашвырнул брошку далеко в реку.

Карамазов как-то странно всхлипнул и опустился на землю, хватая воздух широко открытым ртом.

Я услышала сзади себя какой-то шорох, оглянулась и увидела, как ко мне, стараясь не шуметь, приближаются двое мужчин. Я было обрадовалась, потому что думала, что это наконец приехали те, кому звонил Кирилл, и стала махать им, чтобы поспешили. Они и так поспешили, подбежали ко мне, один схватил меня за руки, а у второго я увидела автомат. Это мне не понравилось, но сделать ничего я уже не успела, потому что этот первый одной рукой зажал мне рот, а в другой у него был пистолет. А тот, что с автоматом, целился туда, где стояли Карамазов с Кириллом. До меня уже дошло, что это совсем не те люди, которых ждал Кирилл, уж больно хамски они со мной обошлись. Я стала дико извиваться и мычать, из-под ног моих выскользнул камень, мой конвоир споткнулся, я увлекла его вниз, он инстинктивно выставил вперед руку, которой зажимал мне рот, и я заорала в полный голос:

– Кирилл, берегись! – И в ту же секунду послышалась автоматная очередь.

– Привет от Шамана! – крикнул один из бандитов и продолжил стрелять.

Я вскочила на ноги, высунула голову из-за стены и увидела, как Кирилл тащит Карамазова к единственному укрытию, оказавшемуся поблизости, – проржавевшему старому мусорному баку. Только-только я сделала несколько шагов в сторону, чтобы незаметно улизнуть, как вдруг сзади раздался голос из мегафона:

– Бросай оружие! Лицом на землю! Теперь уж я больше никому не доверяла, поэтому убыстрила шаг, но не тут-то было. Тот, что с автоматом, бросил его, но тип, который держал меня раньше, теперь больно схватил меня за волосы и поднес пистолет к виску.

– Щас разнесу ей мозги к такой матери! – рявкнул он.

Он развернул меня боком, и я увидела, что с одной стороны стоят четыре крепких парня с оружием, а с другой стороны – Кирилл, очень бледный, потихоньку выползает из-за мусорного бака. Бандит подхватил меня и почти волоком куда-то потащил. Я вырывалась как могла и даже пнула его под коленку.

– Дайте дорогу! – кричал мой мучитель. – Иначе пристрелю ее на фиг!

– Таня! – услышала я где-то сзади отчаянный крик Кирилла.

Парни потихоньку передвигались за нами, и вот я увидела бандитскую машину с затемненными стеклами. Второй бандит открыл дверцу, и они стали запихивать меня в машину, для этого им пришлось немного ослабить хватку. Я тотчас схватилась обеими руками за дверцу, как Иванушка, когда Баба Яга хотела посадить его на лопате в печь, при этом, не переставая, истошно орала. Второй бандит обежал машину и влез с другой стороны. Из салона у него дело пошло лучше, он оторвал мои руки от дверцы машины и втянул меня внутрь. До сих пор парни боялись стрелять, чтобы не попасть в меня, но теперь они расстарались, и я увидела, как мой мучитель, не успев сесть в машину, стал оседать на землю. А еще я увидела, как огромными прыжками, чуть не летя над землей, ко мне мчится Кирилл, поэтому из последних сил отпихнула типа, сидящего рядом со мной, и попыталась выскочить из машины. Машина тронулась, ноги мои уже были на земле, но эта скотина держала меня за левую руку, я дернулась изо всех сил, рука попала как раз под захлопывающуюся дверцу. Послышался страшный треск, как будто рвется целый рулон материи. Машина рванулась, парни бежали за ней и стреляли, а я стояла, придерживая левую руку, и видела только лицо Кирилла. Он уже протягивал ко мне руки на бегу, я поняла, что неприятности кончились. Но мой организм решил, что мне хватит на сегодня, и я потеряла сознание.

Я очнулась в машине и ощутила себя полулежащей на заднем сиденье. Голова была прижата к чьей-то теплой груди, я тотчас догадалась к чьей, и очень знакомый голос уговаривал меня:

– Танюша, девочка моя, открой глаза, очнись, ну не умирай!

Уступая настойчивым уговорам, я открыла глаза и увидела, что нахожусь в объятиях Кирилла и мы куда-то едем на машине. Все это мне очень понравилось, потому что я поняла, что отныне мое место только здесь и, если я буду как можно чаще находиться у Кирилла в объятиях, со мной никогда ничего не случится. Однако почему у него такой голос?

– Послушай, с чего ты взял, что я умираю? – осторожно спросила я.

– Девочка моя, потерпи, мы скоро приедем, – все повторял он.

Я вспомнила, как бандит прищемил мне руку, когда машина тронулась, тогда было ужасно больно, но сейчас я почти не чувствовала своей левой руки.

– Не волнуйся, Кирилл, мне совсем не больно, – сказала я, но, взглянув в его лицо, забеспокоилась: что там такое у меня с рукой, что он так нервничает?

Видя, что я пришла в себя и разговариваю, Кирилл немного успокоился. Он обнял меня крепче и поцеловал в нос.

– Все будет хорошо, потерпи еще немножко.

Однако когда водитель резко затормозил на повороте, машину тряхнуло, рука отозвалась болью, и я не смогла сдержать стон.

– Да ты сдурел совсем! – заорал Кирилл. – Ты кого везешь – людей или дрова?

Боль в руке все нарастала, но я уткнулась Кириллу куда-то в шею и старалась не стонать, иначе Кирилл убьет водителя, и мы никогда не доедем до больницы.

Дальше я почти ничего не помню, в больнице мне стало совсем плохо, врачи бегали туда-сюда, Кирилл суетился и всем мешал. Потом сестричка уколола меня в вену, и я вырубилась. А когда очнулась, то оказалось, что мне уже сделали операцию. С рукой все оказалось плохо, там были порваны связки, сухожилия и нервы. Бандиты хорошо потрудились дверцей машины. Хорошо, что я узнала об этом уже после, я бы умерла от страха.

Первое, что я увидела, очнувшись, было лицо Кирилла. Осознав себя в палате реанимации, с рукой, забинтованной до плеча, после наркоза, я затрясла головой и закричала Кириллу, чтобы он уходил, уходил немедленно. Он очень расстроился и вышел, и все никак не мог понять, чем он провинился, пока доктор Инна Валентиновна не объяснила ему, что я просто не хочу, чтобы он смотрел на меня, когда я в таком жутком виде. Увидев, что я беспокоюсь о своей внешности, врачи решили, что меня можно переводить из реанимации в обычную палату. Через два дня прошли тошнота и головокружение, и я стала понемногу вставать. Рука меня страшно огорчала, она болела, заживала очень медленно, я ничего не могла ею делать, а по ночам казалось, что это не рука, а полено – такая она была тяжелая и нечувствительная. Кирилл приходил в больницу каждый день, вернее, каждый вечер после работы. По рекомендации Густава Адольфовича его взяли в крупную фирму, торгующую антиквариатом, начальником охраны. Работы там было много, но все равно каждый вечер Кирилл был в больнице. Он ласково меня утешал и подбадривал и стоически выдержал мою истерику, когда однажды какой-то дурак-консультант сказал мне, что рука заживет, но вряд ли будет хорошо функционировать, потому что нервы могли неправильно срастись. Я представила себе, что рука будет висеть как плеть, а потом начнет усыхать, пальцы скрючатся, а сама рука станет желтая, и к приходу Кирилла уже находилась на грани помешательства. Он все понял с полувзгляда, подхватил меня на руки и понес в темный холл, где в углу стояли диван и огромное комнатное растение в кадке, Кирилл почему-то называл его пальмой. Это место считалось только нашим, его никто не занимал. Кирилл уселся под пальму, посадил меня на колени и стал говорить, какая я храбрая, что я выдержала самое страшное, осталось только чуть-чуть, что скоро все наладится и меня выпишут, а дурака-консультанта он сам лично подкараулит в темном подъезде и набьет ему морду, чтобы не трепался зря. Понемногу я успокоилась от самого звука его голоса.

А через несколько дней в больницу привезли старого-старого профессора, он был полуслепой, но, как говорили врачи, потрясающий диагност – лучше любых приборов наощупь определял болезнь. Меня показали этому профессору, он долго мял мою руку от плеча до кисти, молчал, задумчиво жевал губами, глядел в потолок, потом сказал Кириллу, что мне повезло, операцию сделали хорошо, и надо надеяться на мой молодой организм, а также дал список всех мер в комплексе. И если все это выполнять, то через несколько месяцев рука полностью вылечится. Но главное – не прекращать ни гимнастику, ни прием лекарств, а то многие отчаиваются…

– За это не беспокойтесь! – твердо ответил Кирилл.

Галка со всем нашим детским садом приходила ко мне под окошко. В первое время, увидев Аську, я начинала реветь, но потом Аське это надоело, и она пригрозила, что не будет приходить, тогда я стала писать письма крупными буквами и прикладывать их к стеклу. Девчонки читали их вслух.